Непогасшее солнце

Психопат передвинулся к моему лицу, через мутную пелену на глазах я пытаюсь рассмотреть мужчину, но у моих глаз оказываются его мозолистые ладони, принимающиеся давить мне на глазные яблоки, вдавливать их в череп всё безумнее.

– Отпусти, – я ору в пустоту, ясно слыша только своё отчаянное эхо.

От боли немело всё лицо, я постепенно начинала чувствовать глазные яблоки прямо у себя в голове, бьющиеся об мозг. Но сумасшедший вдруг убирает руки, и я понимаю, что глаза никуда не делись, но я не вижу ничего, кроме тьмы. Я ослепла?

– Дрянь, – щека взрывается в резкой боли.

Боясь лишиться зрения, я вырывалась, калеча не только себя, но и маньяка. Я билась головой об стену, дубасила завязанными руками по мягкому животу мужчины. Дрыгала ногами, стараясь врезать ему коленом по выпирающему кадыку, за это и получила пощёчину, почти не ощущаемым ударом из-за головокружения и оглушающей острой боли в глазах.

– Тогда я буду называть тебя солнышком, ты ведь так ярко светишь, а внутри тебя также тепло?

В глазах появляется свет, и становится очень тепло.

– Она пришла в себя, – я слышу крик Риты и вижу капельницу рядом с собой.

Я опять побывала в бездне.

– Зачем это? – я киваю на капельницу и на свою руку с шприцом в вене.

– Обычные витаминки.

Подруги помогли мне встать, когда со мной закончили все нужные процедуры.

Мизинец забинтован, и я кое-как втиснула ногу в тапочку.

Хромая, постанывая, но я всё-таки уговорила Риту и Валерию пустить меня к Никите, к которому пришлось ещё и подниматься. Подруги рассказали, что он схватил меня на руки и принёс в медпункт, а ещё он подарил мне свою кепку.

Валерия вынесла мне упаковку шоколадных конфет из номера, и я понесла их парню.

Отключилась вовсе не от боли, а оттого, что в это время, светлые карие глаза показались прямо передо мной. Я испугалась, что он захочет закрыть мне рот за крики.

Постучала в дверь, но совсем легонько прислоняя кулак к двери в номер Никиты. Парень не сразу открыл, и я уже готова была сбежать, ну, как сбежать, медленно поплестись к лестнице.

– Привет, – Никита распахнул дверь, и я отвернула взгляд от его голого торса.

Он посмотрел на мой забинтованный палец.

– Болит?

– Уже не так.

Не поднимая взгляда, я протягиваю ему упаковку конфет. Он в недоумение смотрит на мои руки.

– Мне сказали, что ты принёс меня в медпункт. В знак благодарности я принесла тебе конфеты.

– Сама их съешь, тебе нужнее. И вот что: я не люблю шоколад, – когда он рассмеялся, я подняла на него взгляд, и всё-таки смогла натянуть улыбку.

– Хочу сказать тебе, что я не всегда на всё реагирую подобным образом. Я неизбалованная девчонка, как может показаться.

– Я так не думал.

Всё равно не узнаю, правду ли он говорит, но хочу, чтобы его слова были искренними.

– Зайдёшь?

Никита отходит от двери. Я гляжу в его стерильный номер: уборщицам вообще можно не заходить сюда. На стуле ни одной вещи, пока у нас, с девчонками, гора одежды, перемешенной с грязной и чистой. Я чувствую прохладу, направляющуюся на меня от включённого кондиционера. И даже так на шее Никиты блестят несколько капель пота.

– Нет, спасибо.

Я ещё пыталась отойти оттого, что вспомнила, лежа без сознания. И глаза Никиты, смотрящие хоть и с добротой, но растягивали этот момент.

– Может, пойдём сегодня в магазин раньше? В сауну я уже не пойду.

Он вскинул одну бровь. Никита часто поднимал только одну бровь, чаще это была правая, но иногда и левая.

– Ты не сможешь пойти со мной, – категорично сказал он.

Никита вошёл внутрь номера, пнул дверь в ванную, и вытянул с крючка белое полотенце. Затем он вернулся ко мне обратно, начиная вытирать шею, потом грудь с короткими чёрными волосиками, полотенцем.

Я выдохнула, и неосознанно провела языком по губам. Что-то мне стало ещё жарче, чем было. Жар ударил по телу, как будто я окунулась в него.

Поразительные ощущения. И неужели они пробрались в меня из-за полуголого парня?

– Я пойду и точка. Покажу тебе, что я не только нытик и слабачка.

Плакала при нём. Отталкивала как истеричка. Потеряла сознание из-за какой-то там вилки. Достаточно вести себя, как принцесса на горошине.

– Нет, не идёшь.

Он действительно спорит со мной, а я реально не знаю, как продолжать отстаивать своё желание пойти с ним.

– Я подожду тебя здесь. Бери что нужно, и погнали.

Облокотилась об дверной проём.

– Я и не думал, что ты умеешь перечить, – даже смотря на его нос, я смогла заметить в его глазах издевательские, но безумно нежные искры.

– Ты ещё стоишь и болтаешь?

Уложив лоб на дверь, Никита начал смеяться. Я вот смотрю на парня, и мне хочется тоже рассмеяться, а ещё забрать из его рук полотенце, и вместо него протереть его влажную, блестящую кожу, пальцами. Желание потрогать парня? Я два года пыталась вспомнить его, а сейчас ощущаю его к парню, что знаю не больше трёх дней.

Никита успокоился, подошёл к шкафу, взял из одной аккуратно уложенной стопки вещей, шорты и футболку.

Затем он вошёл в ванную и вышел в одежде, что взял из шкафа.

Он спускался по лестнице не торопясь, всегда поддерживал меня за локоть. Наступать больно, эта боль проносилась по всей ноге, но я кривила лицо только когда Никита отворачивался, а вместо: ой и ай, я прикусывала зубами щеку.

Из-за касаний его пальцев моей кожи, я была в некой взволнованности, а ещё голова находилась в лёгком дурмане.

Я предупредила подруг, что ухожу с Никитой. Они сказали, что я должна доверять, а не искать подвоха в словах или действиях.

– Так мы будем идти долго, но это здорово, что мы сможем насладиться городом не впопыхах.

Нужно было переодеть обувь, тапочки натирали бинт, и тот скользил по ране.

В чужом городе многолюднее, чем в моём, родном. Здесь шумно, и пахнет рыбой.

На палец всё больнее наступать, я замедляюсь всё чаще, и Никите приходится делать то же самое.

Я озарялась по сторонам, чтобы люди меня не задавили.

– Уже пожелала, что пошла со мной? – Никита идёт, то слева от меня, то справа, зависит оттого, где больше людей. Пытался защитить меня от толкучки, но не всегда удачно.

Люди бежали, кричали, смеялись, толкались. От суматохи немного кружилась голова, и нервно бегал взгляд.

– Пожалела, что от такси отказалась.

Страх оказаться в чужой машине с левым для меня человеком, был выше моей боли.

– У тебя была девушка? Или есть?

Я смотрела на парочку впереди нас: парень и девушка держались за руку. Смотря друг другу в глаза, они шли вперёд, ничего не замечая вокруг. Большой палец высокого парня поглаживал ладонь любимой.

– Была. Но сейчас у меня никого нет. Метишь на меня? – Никита повернул голову на меня и принялся часто-часто поднимать и опускать брови, его светлая радужка глаз темнела, когда брови отказывались сверху.

Я рассмеялась над ним, и остановила мысль, пролетавшую в голове: Мечу ли я на него?

– Аккуратнее, – он дурачился и не смотрел на дорогу, мне пришлось быстро среагировать и схватить его за низ футболки, чтобы оттащить от мчавшегося на него велосипеда.

Велосипед стремительно проезжает мимо нас с визжащим свистом, и мы отскакиваем на людей около нас.

– Ох эти велосипедисты, – пробубнила старушка, на которую упал Никита.

Народ пихается локтями, наступает на пятки, я от боли в пальце перестаю вообще, что-либо понимать. Если мне наступят на ногу ещё раз, мой мизинец оторвётся.

– Надоело, – выкрикивает Никита и неожиданно хватает меня, укладывая на руки. От испуга я хвастаюсь руками за заднюю часть его шеи.

Он понёс меня скорее к магазину электроники. Я засмеялась, и не стала сопротивляться, я же вижу, что он не меняет траекторию, и не пытается завести меня в лес.

У него такие сильные руки, что я не чувствую, что меня держат, я будто лечу сквозь толпу.

–Ну а ты, в отношениях?

 Подпрыгиваю на его руках, и чем больше он ускоряется, тем сильнее меня качает.