Непогасшее солнце

Энн Княгинина

Непогасшее солнце

Страх не был их помощником, он не толкал вперёд. Он тормозил, заставлял впадать в ступор и отчаяние.

Глава 1

Никита

Я, с 15 до 19 лет, слушал от отца практически одинаковые фразы. Папа приходил домой с работы, переступал через порог и начинал повторять:

– Солнце светит, солнце яркое, солнце узкое, – он произносил это весёлым голосом со слезами на глазах. Его голос с хрипотцой, грубый, а на этих словах он становился ещё жестче.

А иногда, отец приходил веселее обычного, а слова становились мрачнее:

– Солнце потухло, солнце холодное, ему не хватает кислорода.

Я не мог понять смысл этих слов, пока мама не впустила в квартиру полицейских, которые заковали моего отца в наручники и обвинили… в насилии пятнадцати молодых девушек.

Я долго не хотел верить в то, что мой отец психически не здоров. Что он находил невинных девушек и делал с ними такие омерзительные вещи, что я едва не терял сознание, когда отец хвастался своими «подвигами».

Моя мать любит отца до одури, даже то, что она узнала, не помогло ей оставить его и начать ненавидеть, что сделал я. Мне уже 21, а я всё продолжаю жалеть маму и носить передачки этому подонку. Иначе она покончит жизнь самоубийством. Я был бы рад, если бы это были простые угрозы, но пару раз я уже вытаскивал её с того света.

Как только отца арестовали, мои друзья детства бросили меня из-за случившегося. Особенно были напуганы мои подруги. Я винил их только первый год, но уже смерился и отпустил.

Во мне живёт страх, из-за него я отдаляюсь от людей и от самого себя. Боюсь узнать, что я такой же псих, как Константин: я больше не могу называть его отцом. Мой добрый и заботливый отец умер, как попал в тюрьму. К сожалению, умер он исключительно в моей душе.

Взяв путёвку в санаторий, я понимал, что оставлять мать одну не самая хорошая идея, но я устал, хочу жить и радоваться, как другие. Если эта женщина выбирает смерть, то я не могу всё время останавливать её.

– Ещё придёшь? – Константин сидит передо мной в помещение для свиданий. Здесь холодно, и я не первый раз передёргиваюсь, сидя на железной скамье. И даже любовь к прохладе не помогает согреться.

Этот мужчина, который всё ещё не понимает, что наделал, пытается задобрить меня своим грустным, потухшим взглядом. Он смотрит мне в глаза, пытаясь выдавить из себя слёзы, а во мне одно желание – это вырвать себе глаза, что достались мне от него.

– Я уезжаю, а ты остаешься здесь гнить, – я хотел рассмеяться, но из-за рта вышел тихий рык.

– И куда ты, Никита, собрался?

С головой у него не в ладах, это всегда было понятно, но все старались не замечать этого: Он безумно заулыбался. Опечаленный взгляд в одно мгновение переменился на безжизненный и острый, проникающий вглубь моей ненависти к папаше. Я должен был привыкнуть к подобным изменениям за секунды, но каждый раз меня перетряхивало.

Охрана следит за нами. Я постоянно ощущаю, как на нас смотрят, но это придаёт мне спокойствие.

Отец никогда не приставал ко мне, держал дистанцию, как положено отцу и сыну.

– Поеду отдыхать, чтобы не дать своему мозгу скатиться до твоего рассудка.

Мне нравилось его оскорблять, возможно, из-за того, что это единственная возможность показать свою ненависть. Ведь пока я хожу к нему, говорю, и показываюсь перед ним, означает то, что я всё так же по-детски его люблю: Что на самом деле ложь.

– Найди себе девушку, лучше помладше, – наш разговор всегда заканчивался этими словами, но моя реакция не становилась спокойнее.

Я поднялся с места, подошёл к мужчине, что, не прекращая ухмылялся. Собрал во рту слюну и резким движением плюнул ему в лицо. Я не мог его избить, задушить, или что похуже: убить. Но и уйти, не показав своего призрения, было не в моих правилах.

Он не прекратил ухмыляться, только теперь закрывал натянутые губы ладонью, которой начал вытирать мою слюну с лица.

На этом моменте я уходил.

Охрана хорошо меня знала, один из охранников молодой парнишка, решивший, что хочет работать в таком месте, чтобы закалить характер. Периодически мы встречались с ним, чтобы попить пивка в ближайшем кафе. Гриша не видел во мне отца: парень не боялся меня, не выдумывал ко мне ненависти, и не пытался рассмотреть в моих глазах потерю разума.

Я пожал Грише руку, он слегка натянул уголки губ, но остался таким же серьёзным: на его работе нельзя показывать свой истинный характер, а парень, на самом деле, очень добрый.

Я вышел на улицу – это был мой самый любимый момент. После мёрзлого, сырого СИЗО – вдохнуть свежий, чистый воздух.

Мой взгляд упал на девушку в платье до колен, лёгкие порывы тёплого ветра захватывали низ её летнего, голубого платья, и девушка задерживала ткань у ног аристократическими пальцами.

На правой руке блестело золотое кольцо. На вид девушка совсем молода, может, лет 18–19. Пепельные волосы собраны в длинную косу до конца лопаток. Несколько прядей были покрашены в русый цвет, если я правильно помнил, то девушки называли это: мелирование.

Я уже встречал эту девушку, мы вместе приобретали путёвки, нам как раз посоветовали поехать в одно место.

Длительное время я пытался забыть её серо-зелёные глаза, вроде они совершенно обычные, но тогда, что-то меня в них зацепило.

Девушка кивнула полицейскому, с которым вела беседу, и подняла взор на меня, но быстро переместила опасливый взгляд с моих глаз на мой нос.

Она широко улыбнулась мне, значит, тоже меня помнила. Я спустился к ней, когда она закончила беседовать с мужчиной.

– Мы вроде виделись с тобой в звезде? – она заговорила со мной первая, и я вежливо улыбнулся.

Звезда, это фирма, где нам подсказали, куда лучше поехать.

Я обрадовался, что моё лицо запоминающиеся.

– Алиса, да?

Я не привык говорить с девушками, скорее я пытался избегать их с 19 лет. Но я заставляю себя переступить тёмные времена.

Поверх её платья надета джинсовая куртка, застёгнутая на пуговицы, по самую шею. А на голове соломенная панамка. Я никогда не видел в городе девушек с панамами на голове. До Алисы я думал, что это сельхоз.

– А ты Никита?

Я чувствовал, как капли пота скользили по коже спины, направляясь к резинке шорт. Я расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и, похоже, смутил этим девушку. Она бросила взгляд на мои ключицы и снова опустила глаза.

– Через два дня встретимся в санатории? Ты выбрала тот же корпус, что и я?

Находить тему для разговоров мне всегда было сложно, но главное я старался не молчать.

– А ты тут как?

Девушка глянула на здание позади нас. От огромных серых букв над дверью, девушка вздрогнула.

– Ходил к одному человеку, неважно, – я хоть и буркнул, но улыбнулся.

Говорить на эту тему я не любил, никому не рассказывал о Константине и старался даже не думать об этом.

Алиса смотрела в глаза проходящим мимо нас, но почему-то избегала моего взгляда. Я сам не привык к прямым взглядам, но меня смущало, когда собеседник отворачивался.

– Я давала последние показания по своему делу. Чувствую себя свободной, – вдруг девушка покрутилась вокруг себя на месте. Её густая коса из волос, переместилась с одного плеча, на другое.

– Ты ждёшь мужа? – я кивнул, указав на её безымянный палец.

Она вытянула руку и спешно сняла кольцо, затем оно оказалось в помойке. Я удивлённо вздохнул и вскинул одну бровь.

– Чтобы жить без страхов, нужно выкинуть всё, что напоминает об ужасе былых дней. Я не замужем, но я ходила на курсы самообороны, – намекнула на то, что она может себя защитить, но зачем мне это знать?

– Ладно, ладно, – я согнул руки в локтях и показал ей ладони, будто сдался, после её слов. Затем я рассмеялся, а она за мной.

– До встречи?

– Хочешь, я заберу тебя? И мы поедем в санаторий вместе?