Страница 2 из 11
Я поначалу мялся, но потом всё же предложил. Она правильно сказала: нужно выкинуть всё, что напоминает об ужасе былых дней. В моём случае необходимо выбросить страхи из головы, начать общаться, не боясь, что люди вскоре испарятся из жизни.
– Встретимся у автобуса, – когда она говорила, имитировала взгляд опасного хищника. Мне кажется, она пытается защититься.
– Могу попросить твой номер телефона?
Я показался навязчивым? Или с её глаз я похож на маньяка, который обязательно с ней что-нибудь сделает? Если мои догадки не подходят, то почему она сделала маленький шажок назад?
– Может, потом.
Её ладони сомкнуты в кулаки, но лицо выражает нервное спокойствие. Вижу, её что-то беспокоит.
– До встречи, – я не стал напрягать её дальше и поспешил уйти, тогда Алиса крикнула мне в спину, что едет не одна, а с двумя чертовски сильными девушками.
Я, не поворачиваясь к ней лицом, кивнул, а потом усмехнулся. Для чего-то доказывает мне, что она сильная и её подруги такие же. Она немного чудаковатая, но мне нравится, как искренни она разговаривает.
Возможно, было слишком рано узнавать её номер телефона, но я ничего такого в этом не увидел, а вот она поняла мои намерения не такими, какими я хотел их показать.
Я вернулся домой, и моя мать сразу накинулась на меня с расспросами об отце. Я ещё не успел снять обувь, как мамаша, дёргая передо мной пачкой таблеток, снова угрожала мне своей смертью.
– Как Костя? Ты всё ему передал? Его там не бьют?
Я вырвал из её руки таблетки и кинул на пол. Женщина посмотрела на них и заревела.
Мне жаль маму, я не отрицаю, но я не первый год терплю подобное, всё это вошло в привычку.
В квартире давно нет уюта, всё покрылось пылью, и пахнет плесенью. Я покупаю продукты на деньги, что зарабатываю, перебиваясь с одной работы на другую. Из-за отца на нормальную работу меня не берут.
Я рассказал женщине, что её муж в слишком полном порядке, и вошёл в свою комнату. Единственное место, где было чисто и пахло свежестью. После суда, где Константину вынесли приговор, я помешался на чистоте.
Я мог убираться в комнате целый день и всё равно был недоволен. Мать не даёт мне прибраться в квартире, она говорит, что стены запомнили моего отца, а тряпками, мылом и водой, мы его смоем.
Оба моих родителя поехали головой, а я боюсь, так сильно опасаюсь, стать третьим сумасшедшим в семье Эвансов.
Никита Эванс, Константин Эванс, Кристина Эванс – самая сумасшедшая семья в городе.
Я уезжаю на месяц. Беру с собой практически все свои вещи, и оставляю половину своих сбережений матери. Мне хотелось заплакать, когда мама не хотела отпускать меня, держа за плечо около открытой двери на выход, но я давно разучился лить слёзы. Становиться взрослым пришлось чуть раньше, чем мне хотелось.
Иду к автобусу, нужно пройти 6 километров, но мне это в радость. Я люблю гулять один, особенно когда на улице тепло.
Я всё ещё слышу голос мамы, он повышается и становится до ужаса тихим. Ни автобусы, ни дети, что кричат на всю улицу, не заглушают её сдавленный, трескучий голос: «Уйдешь, меня больше не увидишь!» «Прочь!» «Сынок, прошу, не уезжай, – всхлип. – Кто же за отцом поухаживает».
Сама она ходить к нему отказывалась, говорит, слишком постарела с того дня, когда его засудили. Не хочет показываться перед ним такой… не молодой… и не невинной…
Как только у меня появится своя семья, я не позволю им страдать, как сам и как моя мать. В последнее время я часто думаю о женитьбе, но последняя моя попытка отношений закончилась неудачно:
Её звали Полина, для меня она была красивее всех, но другие считали её серой, некрасивой мышью, она просила защищать её от других, чем я и занимался, пока не загремел в полицейский участок и не отсидел 15 суток. Тогда я понял, что иду по дороге отца, а не по своей. Я любил девушку, но пришлось разорвать отношения. Полина хотела не любви, а самоутверждаться с помощью моей силы.
Алиса
Я свободна!
Два года подряд я рассказывала о произошедшем, а сегодня дала последние показания, и моя старая жизнь обнулилась. Я начну жить по-новому, постепенно перестану бояться, оглядываться, а самое главное, я начну общаться с противоположным полом.
Никита, мой новый знакомый, мне понравился, он первый увидел, как я прощаюсь со своей старой жизнью: выкинула обручальное кольцо, которое носила для вида, чтобы люди рядом думали, что меня будут искать, если я пропаду.
Две мои подруги Рита и Валерия, пошли со мной по новому пути, мы втроём едим в санаторий, где они будут помогать мне в достижение моей главной цели: Доверять мужчинам.
Начну я с Никиты, который приближается к автобусу и ко мне, всё быстрее. Почему-то я не могу смотреть ему в глаза. Цвет радужки его глаз меня пугает так, что ничего не пугало уже как два года: золотой песок под голубоватой водой – его глаза были чуть темнее такого цвета, необычно, красиво, и… пугающе.
– Ты про него говорила? Он тебе лыбится, – Рита у моего уха, она шепчет и смотрит на Никиту.
Я смотрю на серые кеды парня, которые практически идентичны цвету пыльного асфальта.
Безумное желание посмотреть на его лицо, но я боюсь, неосознанный страх возникает в голове и проходит по всему телу, к пяткам.
– Привет, я так понимаю вы те самые сильные подруги Алисы? – он засмеялся, но уверенности в смехе я не прочувствовала.
– Вот как она охарактеризовала нас, – сказала Рита и отошла от меня, протягивая руку Никите.
Парень посмотрел на её тыльную сторону ладони и пожал ей руку, на что моя подруга нахмурилась.
– Рита у нас девушка, привыкшая к поцелуям, – Валерия рассмеялась, а Рита легонько ударила её по плечу.
Я непохожа на подруг, а так хотелось бы. Они весёлые, ничего не боятся, готовы к приключениям, и рады познакомиться с новыми парнями.
Никита провёл пальцами по лбу, затем запустил их в светлые, кудрявые волосы и улыбнулся.
– Я не совсем дружу с хорошими манерами.
Парень поставил чемодан между ног и зажал одной рукой пластиковую, потёртую ручку.
У меня две сумки, которые натёрли мне плечо. Я кинула их на асфальт, и меня перекосило, когда я поняла, сколько грязи принесу в номер.
Водитель, в одном лице и гид, проверил наши путёвки и паспорта, затем впустил нас в душный автобус.
Рита и Валерия сели рядом друг с другом, резко прыгнув на сиденья. А я, неподвижно стояла около Никиты и не понимала, как поступать. Он смотрел на меня, а я рассматривала мелкий шрам на его щеке.
– Хочешь сесть к окну?
Парень отошёл с желанием пропустить меня, но я в отрицании покачала головой.
– Она сидит только около прохода, – пояснила Валерия.
Никита, кивнув пару раз, прошёл мимо меня и плюхнулся на сиденье у окна. Я бросила сумки на полку сверху и села рядом с парнем. Я подвинулась от Никиты подальше, чтобы наши плечи не касались.
На моём теле, душе и сердце, много рубцов, они, как раны, уже зажили, но отпечатки остались.
Я боюсь повторения того, что со мной произошло. Никогда не хочу услышать слова о солнце.
– Я впервые еду в санаторий, раньше я бывал только на море, и то с родителями, – сказал Никита, когда автобус тронулся.
– Я один раз была в детском лагере, мне не понравилось, – я хмыкнула, вместо того, чтобы посмеяться. Всё тело находилось в напряжение, даже кости, по ощущениям, налились свинцом.
– Детский лагерь, – мягко произнёс парень и повернулся к окошку: – Моя мама не пустила меня в лагерь, когда я так хотел.
– Почему?
У меня нет около него очевидного страха, есть чувство доверия, лёгкости, но это только если он не смотрит на меня.
– Мне было 16, когда мама захотела, чтобы я постоянно находился с ней рядом.
Никита вынул из кармана горсть леденцов в разноцветных фантиках. Одну конфету парень освободил от обёртки и закинул в рот, а остальными поделился со мной и подругами.
По запаху я поняла, что он взял яблочную конфету, а мне досталась апельсиновая.