Каюсь

Дома никого не оказалось. На кухонном столе меня ждала записка с таким содержанием: «Янка, ужин в холодильнике. Не забудь покушать! Звонила Лерка, просила перезвонить. Меня не жди, приеду завтра. Целую.» 

Хм… В загул, значит, тетя ушла. Молодец. А как же главное правило воспитания — личный пример? 

Усмехнувшись, иду в душ, напевая какую-то ерунду. Хорошее настроение вновь возвращается. Игнорирую просьбу «не забудь покушать!», наливаю себе кофе, и прихватив парочку конфет, выхожу на лоджию. Вдыхаю прохладный сентябрьский воздух и сильнее кутаюсь в махровый халат. Несмотря на то, что весь день лил дождь, небо чистое, звездное, а ночь тихая, только шум с дороги нарушает эту тишину. А мне так хорошо сидеть в плетеном кресле, пить горячий кофе и мечтать об идеальном мужчине. Вспоминать его улыбку, прокручивать в памяти нашу встречу и представлять еще кучу таких пересечений. Интересно, чем сейчас занята красивая сволочь? Наверное, обо мне думает. 

Становится смешно. Мечтать не вредно, верно? 

От прогрессирующего кретинизма меня спасает телефонный звонок. Не глядя, отвечаю. 

— Да? 

— Алоха, передовикам- труженикам! — раздается голос подруги. Я невольно начинаю улыбаться и понимаю, что ужасно соскучилась. 

— И тебе не хворать, Гельмс.

— Захвораешь у меня ты, Токарева, если еще раз потеряешься! 

— Ага, я тоже соскучилась.

— Да неужели?! О, сердце, успокойся и не рвись!

— Ну, не обижайся, Лерунь. Замоталась я, еле живая с работы приползаю, — начала я оправдываться. 

— Ладно уж, прощаю на первый раз, - помиловала Лерка. - Рассказывай, как живешь, мать. Как работа? Что нового? 

Я тяжело вздохнула и выборочно рассказала про свою трудовую деятельность, умолчав об унизительных моментах. И без того чувствовала себя неудачницей, поэтому самолюбие не позволяло говорить на неприятные  темы. Пока рассказывала, вновь накатила горечь. Пришло осознание насколько однообразна и скучна моя жизнь. А послушав Лерку, так и вовсе пожалела, что ответила на звонок. Наверное, я все же мелочная и завистливая. Слушая подругу, мое настроение падало все ниже и ниже, а ведь я должна радоваться за нее. Но меня почему-то не покидало ощущение какой-то негласной конкуренции. Вроде бы Лерка и не рисовалась, но в ее голосе скользили снисходительные нотки, словно я найденыш какой-то, что вызывало мерзкое чувство. 

Когда она начала рассказывать про какого-то парня, по которому весь универ с ума сходит, меня словно клинануло, и я тоже решила поделиться своими «амурными» делами, точнее фантазиями. Уж больно хотелось приукрасить свое унылое житие-бытие.  

— А ко мне тут, представляешь, подкатил один экземпляр из постоянных клиентов, — начала я. 

— О, как! И? Что за хрен, на чем ездит? —сделала она очередное снисходительное замечание, вызывая у меня злость, подстегивая к дальнейшему вранью. Моему уязвленному самолюбию необходимо было хоть как-то  придать себе большей значимости в глазах подруги. 

— Не знаю, не обратила внимания. Ну, приличный такой мужик: при деньгах, красавчик и нестарый. 

— Какое везение, – сыронизировала Гельмс, раздражая меня еще сильнее. Я уже собиралась послать ее куда подальше, как раздался более-менее заинтересованный вопрос: 

-Ну?  И как все закрутилось? 

Я удовлетворенно хмыкнула: что-что, а о мужиках потрепаться для Гельмс – святое дело, ну, а я, как хорошая подруга, должна иногда разделять ее пристрастия. Так почему бы и не сейчас, верно?   Вот и начала трепаться в пределах разумного, конечно же,  а именно: что это «экземпляр»  все время следил за мной, а никак не наоборот. В моем рассказе не было с его стороны уничижительных фразочек, насмешливых взглядов и похабных намеков. Только флирт и заинтересованность.  Дальше я не рискнула преувеличивать. Для Лерки и этого оказалось достаточно, чтобы она уже накрутила себе не бог весть что. 

— Ну, а ты что? — не унималась она. 

— Да ничего. А что я? Себя что ли предложить должна была? — смеюсь, качая головой. Теперь уже снисходительность исходит от меня.

— А почему бы и нет? В качестве десерта, например, — хохотнула Лерка, мне  же кофе не в то горло попал, вызывая кашель. 

Вот я бестолочь наивная, всерьез ведь над десертом голову ломала, а этот гад белобрысый, оказывается, индульгенцию мне давал на разврат. Ну-ну, как же? Пищу от восторга. Тирамиссу придурку полный рот, чтоб подавился!

-Он шоколад не любит, — прохрипела я, откашливаясь. 

-В смысле?

-Да так…

-Токарева, что значит «да так»? Хорошие мужики, знаешь ли, на дороге не валяются, поэтому каждая мелочь важна. 

— Ну то, что он хороший — это еще вопрос. 

— Смотря что в это понятие вкладывать, - возразила Гельмс и начала меня поучать. -  Ты в курсе вообще, на что девочки идут, чтоб  подцепить такого вот принца? Тайны мадридского двора просто в сторонке курят на фоне их охотничьих интриг. А у тебя вот он- готовенький. Да за такое везение многие бы душу продали. 

-Ага, особенно за такое, как у меня, - усмехнулась я невесело, возвращаясь к своим баранам то бишь провалу на экзамене.    

-Ой, опять ты начинаешь, - протянула Лерка.-  Может, у тебя как раз тот случай, когда проблема вовсе не проблема, а счастливый лотерейный билет. 

-Неужели? Что-то я про такие случаи первый раз слышу. 

-Здрасьте! А как же Иван-царевич, которому лягушка в невесты досталась? Тоже сначала та-ак горевал... 

-Иди ты на хрен!-отозвалась я со смешком.

-О, Ян Владимировна, я всеми частями тела за, только вот где его взять-то бесхозный? – горестно вздохнула Лерка, вызывая у меня хохот.

-Приезжайте ко мне на работу, Валерия Юрьевна, у меня как раз там один «бесхозный» вариантик отирается, - просмеявшись, успокаиваю ее.