Каюсь

Черт, давай же быстрее, курица ты заторможенная! — мысленно тороплю ее, пританцовывая на месте. Молюсь, чтобы не подошла Змеища, а то обломает всю малину. Любка-то хоть ничего и не говорит, но уже поглядывает удивленно. Она молча берет счет и отбивает. А затем присвистывает: 

— Поздравляю, Токорева! Побила Беляевский рекорд. 

Я обомлела. Стоит пояснить, у нас-официантов  в работе есть мотивирующий момент — кто больше чаевых получит, как за один раз, так и за весь день. Пока лидерство было у Беляева в обоих категориях, но, кажется, все изменилось. Елы-палы! Это что же получается? Блондинчик мне чаевых оставил больше трех тысяч? 

От такой новости  у меня чуть эйфорический припадок не случился.  Ну, что за мужчина?! За час перевернул все в моей душе с ног на голову. И даже исчезнуть сумел красиво. А может, он просто про сдачу забыл, а я идиотка радуюсь? — подкидывает ложку дегтя внутренний голосок. Я морщусь и отмахиваюсь —такие мужчины, как он, ничего не забывают, а уж тем более, когда это касается материального вопроса. По крайней мере, я на это очень надеюсь. 

Последующие часы прошли легко. Мое настроение было лучше некуда, и ничто уже не могло его испортить. Хотелось смеяться и танцевать, чего я, кстати, уже давно не делала. А еще мне хотелось вновь увидеть этого мужчину, чтобы просто спросить его имя и поблагодарить за... За чаевые? Нет. За то, что вернул мне состояние какой-то беззаботности и забытой беспричинной радости, как будто и проблем в моей жизни нет, и не было. 

Вот так и пролетела смена на позитивной волне. Коллеги смотрели на меня: кто удивленно, кто скептически. Алла, заметив мое состояние, пару раз со снисходительной улыбочкой напоминала, что у меня сегодня штраф в размере семисот рублей, пытаясь тем самым испортить настроение. Но мне было глубоко фиолетово. Так и хотелось показать ей «fuck», да приправить смачными словами: «Выкуси зараза, я на фрилансе! На антивирусе имени…» Увы, имени не знаю, а хочется, страшно как! 

Пока переодеваюсь, гадаю, каким именем его могли наградить родители. Если отталкиваться от того, что на вид ему лет тридцать или чуть больше, то в те времена чаще называли мальчиков либо Эдуардами, либо Сержами, либо Сашками. 

Вот, кстати, Александр ему очень даже подходит — звучное такое, само за себя говорящее: победитель, завоеватель, в общем, мужик с большой буквы. 

Мне становится смешно. Боже, какая дребедень!  Впрочем, ничего удивительного: отпахав две смены и не такое в голову может прийти. А его имя я обязательно узнаю. У меня теперь особый интерес — вдруг все же угадала. Вероятность, конечно, мала, но чем черт не шутит. Если да — повеселюсь. Может, даже в экстрасенсорику ударюсь, а то вдруг у меня талант пропадает, а я тут столы тру да реверансы каждому вошедшему отпускаю вместе с предупредительными улыбочками.  

Удивительно, но за всеми этими глупостями, я совсем не заметила как оказалась на улице. Правда, окликнувший меня, Стас вернул с небес на землю. Хорошего понемногу, как говорится. Тяжело вздохнув, останавливаюсь и скривившись, наблюдаю, как Беляев жизнерадостно летит ко мне на всех парусах. Чтоб его… привязался же! 

— Янка, а ты че не подождала-то, поздно ведь уже? — пыхтит он, останавливаясь рядом. 

А вот догадайся с трех раз, балбес. Забавно было бы, глянуть на его физиономию, скажи я это вслух. Однако ты, Яночка,  вошла в раш, пора бы и придержать коней. Но моя вредная натура не внимает голосу разума, поэтому язвительно произношу: 

— А ты, как  погляжу, в телохранители ко мне  записался. 

Беляев оторопел, не зная, что сказать, но тут же нацепил непроницаемую маску. Поправил свои, намазанные гелем, волосы, хотя прическа была идеальной. Этот жест в очередной раз убеждал, что все эти «недоголубки» меня не привлекают. С мужчиной женщина должна чувствовать себя защищенной и уверенной. А какая уж тут уверенность, когда у него маникюр лучше моего? 

— А ты против? — улыбнулся Стасон, по всей видимости, соблазнительно, приобняв меня за плечи. Только этого не хватало, а ведь какой хороший день был! 

Осторожно высвобождаюсь из навязанных объятий и не сдерживая раздражения, приторным голоском цежу: 

— Нет, не против, если ты будешь выполнять свои «обязанности» молча. 

 

Беляев побледнел и остановился. Похоже, мой ответ был из разряда тех самых трезвящих оплеух, и парню это не понравилось. Я, честно, и сама не в восторге от  собственной грубости. Без поддержки Стаса в гадюшнике будет совсем не просто.  А с другой стороны, я же ему ясно дала понять еще вначале, что ничего не получится, так что сам виноват! 

Но каково же было мое удивление, когда Беляев вновь догнал меня и поплелся рядом. Я почувствовала себя неловко. Всю дорогу до дома мы молчали. Я мучилась, не зная, как исправить свою оплошность и вернуть в наши отношения непринужденность. Стас задумчиво шел рядом, не пытаясь мне помочь. Когда мы остановились у подъезда, я лихорадочно пыталась подобрать слова, но Беляев опередил. 

— Ян, не грузись! Давай, в следующие выходные сходим куда-нибудь? Просто проведем хорошо время.

Беляевское предложение озадачивает: то ли Стасик дурак, каких свет не видывал, то ли хороший психолог, потому что, испытывая чувство вины, я не смогла отказать. Беляев воспринял мое согласие, как самом собой разумеющееся, что меня покоробило, и попрощавшись, ушел. Оставалось утешиться, что хоть с поцелуями не полез, да только не утешало ни хрена. 

Поэтому до квартиры я добралась вся в сомнениях и невеселых думах, но твердо решив, что на этом «свидании» расставлю все точки над «i», раз до человека не доходит.