Каюсь

-Ну да, тут уж выбирать не приходится. А ведь бабка Дуся права оказалась. Как увидела твою Ленку, сразу и сказала: «Не будет ему с ней счастья. Она же, как жидкая подлива. А для такого нерасшибаемого, чтобы его растолочь, нужна толкушка из метала, а не гуляш.»

Как только сестра это выдала, я зашелся хохотом. Только наша бабка могла так четко выразить суть в столь примитивной форме.

-Да уж, бабка Дуся - королева метафор, – просмеявшись резюмировал я. Светка ухмыльнулась.

-Мудрая она была, хоть и злая, как собака. Я любила наши поездки в деревню, - с задумчивой улыбкой произнесла сестра, я тоже улыбнувшись, унесся в детство, вспоминая нашу занудную старуху, грозного деда, бесконечные выволочки за многочисленные проделки, и тем не менее, самые лучшие каникулы в жизни.

-Как у тебя на личном? –вдруг спросила сестра, я удивленно покосился.

-Нормально. А почему ты спрашиваешь?

-Потому что я-сестра, – съязвила Светка в ответ.

- Это аргумент, – сыронизировал я.

-Просто я удивилась, что вы с Олесей решили отмечать не вместе. Ну, и поинтересовалась у племянницы, что случилось. Она мне ответила, что у тебя появился более важный человек, нежели мы тут все. Вот я и подумала, что может, ты нашел свою « толкушку из металла», –пояснила, вглядываясь в меня, пытаясь по лицу прочитать ответ.

Я усмехнулся, вспоминая Чайку. Эта девочка действительно способна растолкать даже мертвого. Но сомневаюсь, что это то, что мне нужно. Вслух же признался:

-У нас с Олесей не все гладко, вот и выдумывает всякую ерунду.

-Подростки –та еще прелесть. Но со временем все образуется, – успокоила она меня.

-Главное, чтобы ошибок за это время не наделала, которые не расхлебать за всю жизнь.

-А это уж, папа, на твоей совести. Поменьше работай, побольше блюди и будь мягче! –выступила сестра в привычном амплуа «головы». Я улыбнулся и коротко кивнул.

На некоторое время мы замолчали, погруженные каждый в свои мысли. Потом поговорили о работе, планах на ближайшее время, обсудили родственников. Настроение было хорошим, на душе было светло, когда мы въехали в Бийск. Родные улицы вызывали светлую грусть. Здесь всегда так тихо, мирно. Машин мало, улочки серые, но такие родные, наполненные воспоминаниями. Особенно вспоминается лето, когда родители не видели нас неделями. А мы, потеряв счёт времени, гуляли допоздна в парках, во дворах, на местном пляже, заканчивая неизменной дискотекой. Влюблялись, чудили, много смеялись, пили и были такими беззаботными, счастливыми. Удивительно, сколько разных судьб связано невидимой нитью событий шальной юности в тумане этих спальных районов. Сейчас блеск тех эмоций ложится красками на стены ветхих хрущевок, яркими цветами поверх серых, обыденных, тусклых дней взрослой жизни.

Когда подъехали к родительскому дому, мы со Светкой вздохнули от накатившей ностальгии и засмеялись, понимая друг друга без слов. Коттедж на берегу Бии я построил родителям лет десять назад, и он мне по сей день нравится, но сейчас хотелось в ту нашу старую квартиру, где я родился и вырос.

Возле дома стояла куча машин, что означало - вся родня в сборе.

-Кажется, отец уже всем сообщил, что приедет его Гордость, - резюмировала сестра и похлопав меня по плечу, вышла из машины со словами. - Готовься, сейчас начнется: « Вася поступает, ему нужно где-то жить», « Лиде надо помочь с работой», « Катя живет одна с ребенком, ей не хватает денег», « У нас надо провести воду на даче», « А у нас баня сгорела»… В такие минуты, я перестаю завидовать и благодарю Всевышнего, что мы с Витькой до гордости всего рода Гладышевского не доросли!- торжественно заключила она.

Я покачал головой, привыкший к этим ироничным речам, за которыми на самом деле скрывалась еще большая гордость, чем у родителей. Мы всегда были со Светкой близки, и мои личные победы она воспринимала, как собственные. Другое дело - Витька. Он болезненно переживал то, что не добился подобного успеха, но между нами никогда не было зависти и духа соперничества. У нас слишком большая разница в возрасте для соревнований. Просто мы были с ним разные, и найти точки соприкосновения нам удалось лишь, когда я достиг зрелого возраста и стал понимать, как нелегко брату быть в тени и стараться сохранять добрые отношения.

Но эти мысли вылетели из головы, как только мы вошли в дом. Я тут же попал в чьи-то крепкие объятия. В холле стоял невозможный гомон. Поцелуи, поздравления, приветствия проносились калейдоскопом вокруг меня, пока не раздался мелодичный голос моей матери с властными нотками:

-Так, разойдитесь! У меня, конечно, два сына, но это не значит, что одного можно задушить.

Все захохотали, а меня окутал любимый с детства аромат «Chanel №5».

-Сынок! Добро пожаловать домой, мой мальчик! – со слезами на глазах прошептала мама, вглядываясь в мое лицо из-под стекол очков. Я тоже с нежностью смотрел на ее постаревшее, но не утратившее былой красоты родное лицо, которому я обязан своей привлекательностью. Мама как всегда была при полном параде, хоть отправляй на красную дорожку: неброский макияж, белокурые локоны до плеч, уложены в пышную прическу, даже домашний костюм был элегантным, а привычные массивные серьги придавали несравненный шик.

-Спасибо, мама! Выглядишь изумительно. Более красивой женщины я не встречал, –любуясь, восхищенно сообщил я ей. Мама зарделась, как девчонка, и засмеявшись, села на любимого конька:

- Ах, вот оно что, а то я все гадаю, отчего мой сын бобылем ходит!

Мы со Светкой переглянулись и зашлись хохотом.

-Вера, иди, накрывай на стол, не делай моему сыну мозги с порога. Потому и один - от вас-баб одна головная боль!- бесцеремонно прервал ее отец. – Ну, здорово, сынок! – крепко пожав руку, обнял он меня, хлопая своей лапищей по спине, едва не выбивая дух.