Каюсь

– Между прочим, Стас очень даже ничего. Если бы я не была замужем, то уже давно бы с ним закрутила.

 - «Ничего» - это не мой формат, - отозвалась я, понимая, насколько пафосно это прозвучало. Но у меня было слишком дерьмовое настроение, чтобы с юмором отнестись к этим попыткам втюхать мне Беляева.  Спрашивается вообще – нафига? Самой нравится, так крути, я-то тут при чем? Стас, конечно, симпатичный, но совершенно не в моем вкусе. Не привлекают меня сладкие мальчики или как их все называют – метросексуалы. Я девушка простая, мне никаких «сексуалов», а уж тем более «метро», не надо. Мне, пожалуйста, обычного мужика без зацикленности на себе любимом. Терпеть не могу мужское самолюбование.

-О, так ты, значит, с прицелом на хороший кошелек, - усмехнувшись, сделала Ксю вывод. Я же едва не  застонала. 

– Нет. Мне просто сейчас не до этого, – поспешила опровергнуть ее теорию. Не хватало еще, чтобы на работе ходили непонятные сплетни обо мне. 

– А «это» нас не спрашивает. Просто появляется тот, от которого крышу сносит напрочь, и тогда уже становится не до всего остального, – резюмировала она. Затем отмахнулась и весело попрощалась. – Ладно, пошла я, хватит разглагольствовать! Надо своему крышесносцу ужин готовить, а то точно без нее останусь. 

Я усмехнулась, и помахав на прощание, пошла в свою сторону. 

Дорога до дома заняла больше получаса, что показалось мне настоящим кошмаром. За это время можно весь Рубцовск объехать. 

Войдя в квартиру, быстро переоделась и сразу же без сил упала на диван. Тетя Катя работала, поэтому я могла посидеть в тишине и покое. Делится впечатлениями о работе не было желания. Да и что рассказать? Что я пробегала восемь часов взад-вперед, обслуживая недовольных людей, но при этом ничего не заработала? 

От столь «продуктивного» дня хочется забраться под теплое одеяло и больше из-под него не выбираться. Закрыть глаза и просто исчезнуть хотя бы на пару секунд из удушающей реальности. Но я всего лишь беру пульт от телевизора и начинаю переключать каналы, чтобы придать себе занятой вид на случай, если из комнаты выйдет тетя Катя. Увы, мои усилия оказались напрасны. Позвонила мама. 

– Алло, – ответила я убитым голосом. 

– Янка, привет! Ты уже в общежитии? – в лоб спросила она. По всей видимости, меня решили добить. Шумно втягиваю воздух и махнув на все, признаюсь: 

– С общежитием я в пролете, мам. 

На несколько минут повисла тишина, а потом мамин голос трансформировался в строгий и холодный. 

– В смысле? 

Устало прикрыв глаза рукой, начинаю заранее подготовленную речь. 

– Я не успела на заселение и мест не осталось. Сказали, что только на следующий год теперь можно подать заявку. 

– Что значит – не успела на заселение? А чем ты занята была, интересно? Где шарохалась? – обрушилась мать, а у меня от ее напора просто сорвало краны. Я подошла к черте, называемой «предел», и повысила голос в ответ: 

– Я заблудилась, а не «шарохалась»! Это столица, а не наша деревня!  

– Вот именно, что столица! Жить ты где собираешься? 

– Ой, не придуривайся, мам! У тете Кати, где же еще? Она не против. 

– Естественно, не против! Что она тебе еще скажет? Ты сама должна понимать, что человека стесняешь! Когда ты думать о ком-то будешь?! Эгоистка! 

-Я не эгоистка, просто так получилось…

-У нормальных людей просто так ничего не получается!  У тебя же вечно все через жопу.  Нельзя было дорогу спросить или что? Где-то ты бойкая, а тут что? За месяц в овечку превратилась? 

Это сравнение с овцой – уже второе за сегодняшний день взбесило меня так, что я перестала выбирать выражения. 

– Представь себе! Че ты ко мне прикопалась? Ну, не заселилась и не заселилась. Никто не умер! 

-У тебя совесть вообще есть?

- Лучше бы у тебя она была, когда с женатиком связалась! – вырвалось у меня сквозь слезы, но я тут же испуганно замерла. 

– Так, ну-ка отдай трубку, немедленно! Иди, умойся, – раздался надо мной властный голос. Я не глядя, передала трубку крестной и убежала в ванную, где меня захлестнула истерика. Я плакала навзрыд, выплескивая в слезах свое разочарование, обиды, боль, страх, и сожаление – такого наговорила маме. Мне не хотелось ее обижать и бить по самому больному. Было очень плохо. Просто невыносимо. Месяц бесконечного вранья и напряжения вымотали меня. К такому я не была готова, а потому психологически не выдерживала, но и для признания у меня кишка была тонка. 

Не знаю, сколько я просидела в ванной, жалея себя, но успокоившись, поняла, что тетя Катя закончила разговор с мамой. Мне было стыдно за свои слова, а потому выходить из своего убежища не хотелось. Как я посмотрю крестной в глаза, как оправдаю свою вспышку, учитывая все обстоятельства? Но выбора не было. Набравшись смелости, потихонечку открыла дверь и, осторожно ступая, вернулась в зал. Тетя Катя сидела в кресле, попивая вино. Увидев меня, застывшую на пороге, слегка склонила голову набок, сделала небольшой глоток и спокойно сказала: 

– Ну, рассказывай. Что еще случилось? 

Я молчала, опустив голову вниз. 

– Ян, ты завязывай из себя невинную овечку корчить, тебе не идет. 

Господи, они что сегодня, сговорились все? 

Я резко подняла голову и с вызовом посмотрела на тетю. 

– А так идет? – иронично поинтересовалась. 

– Вай, ты посмотри на нее, Звезда Звездовна Звездецкая! – театрально воскликнула она и тут же сладким голосом жестко добавила. -  Передо мной характер не надо показывать, дорогуша. Ты его лучше в другом месте демонстрируй, да смотри, чтобы крылышки не обломали.

 

Я прикусила губу, чтобы сдержать предательскую дрожь. Краска прилила к щекам. Все сказанное было абсолютной правдой. Коротко мое поведение можно было охарактеризовать так: «С родными Лев Толстой, а с другими х** простой!». Сил не осталось даже на злость или обиду. Я просто села в кресло и невидящим взглядом уставилась в одну точку за спиной тети Кати. Некоторое время крестная молчала, я чувствовала ее взгляд на себе. Затем послышался тяжелый вздох. Она встала и подошла ко мне, села на корточки и убрала прядь моих волос, прилипших к мокрой щеке. Я вздрогнула от ее прикосновения, хотела отстраниться, но она не позволила. Притянула меня к себе, крепко обняла. И меня прорвало: я со слезами рассказывала о сегодняшнем дне, обо всех неудачах, унижении, даже о мужике, обозвавшем меня овцой полоротой. 

Тетя Катя в попытках успокоить меня, предлагала подыскать другую работу, но я понимала, что везде свои трудности, и если я буду постоянно от них убегать, то так и останусь на низшей ступени социальной лестницы, а мне это претило. Я – спортсменка, с детства адаптирована к борьбе, да и упрямства  с гордостью  мне не занимать. Так что, пусть звучит смешно, но черт возьми, этот город я таки покорю не мытьем, так катаньем. Поэтому немного придя в себя, отрицательно покачала головой. 

– Тогда, Янка, нужно собраться и начать работать в полную силу. Ты можешь мечтать о чем угодно, но не нужно забывать о реальности. Чтобы достичь цели, нужно быть лучшей там, где ты сейчас. Залог успеха в стремлении и работе над собой, а не в мечтах о лучшей доле. Выполняй свою работу безупречно: улыбайся, будь вежливой и услужливой. 

– Я не собираюсь лизать задницу всяким уродам! 

– А это твоя работа. Свои обязанности надо четко понимать. Если ты настолько гордая, то иди в другое место. Только поверь мне, пока ты никто, тебе все равно придется «лизать задницу». Просто научись, входя в ресторан, отключаться: на работе ты не Яна Токарева, а просто официантка. От тебя ждут улыбок, предупредительности и не навязчивости. 

– От того, что я буду улыбаться этим свиньями, моя жизнь не станет лучше.

– Не станет, – согласилась тетя Катя, – Но ты привыкнешь выполнять свою работу без эмоций, как машина. Это сведет ошибки и промахи к минимуму, а следовательно, повысит твой доход. Подумай, чего ты хочешь. А потом реши, как тебе себя вести дальше. И самое главное, позвони матери. Чрезмерная гордость еще никому счастья не принесла.