Страница 3 из 12
Лицо старик опустил и уже даже принялся вновь карябать пером, но видя моё бездействие оторвался от, непременно, важного занятия и возмущённо так пропищал:
– Милочка, вы чего застыли? У меня дел и без вас невпроворот!
И тут меня прорвало… Я, вообще-то, человек спокойный, и чтобы вывести меня из равновесия нужно сильно постараться, но этому дядечке в непонятном сне, который точно не сон, это удалось.
– Да вы совсем что ли, с дуба рухнули? Какая форма? Какой отдел перемещений? Я знать хочу, как здесь, непонятно где, оказалась, а ещё лучше не знать ничего и проснуться в своей родной кроватке, и в своей родной квартире!
Под конец я трясла обеими руками перед лицом ошалевшего клерка и готова была применить словарный запас, который считается не цензурным, но вовремя остановилась, тяжело дыша и ожидая положительного решения в сложившейся ситуации.
– Постойте, – пробормотал старик, бледнея до состояния покойника, – как это вы не знаете? Вы же сами, вы…
Тут он засуетился, достал из стопки одну из папок и принялся истово листать её, потом победно выкрикнул: «Вот же!», и сунул под нос мне с приказом:
– Читайте!
Я и прочитала. На белой сияющей бумаге значилось:
«Сим договором подтверждаем желание обоих сторон (Элены Гразлес и Елены Митянкиной) о добровольном перемещении душ».
Сам договор я читать не стала, потому что перед глазами отпечаталось «Елены МитЯнкиной», но у меня ведь фамилия МитИнкина!
– Ну, убедились? Вы же сами согласие дали, а теперь тут машете руками передо мной! Зачем путать меня, милочка? Конечно, переход не очень влияет на общую работу организма, но чтоб мозг отказал, это в моей практике впервые!
– Стоп! – зажмурилась, и пальцами сжала виски. Нет, ну такое конечно случается, из-за одной буковки могут потерять документы какие-нибудь, или налог прислать не по тому адресу, но, чтобы тут… О высших силах я была всё же лучшего мнения! – Я Елена, всё правильно, но не МитЯнкина, а МитИнкина!
Старик открыл было рот, чтобы вновь разразиться обличающими словами, но так и закрыл его, ничего не сказав. Потом резко развернул папку к себе, прочитал написанное, потом ещё раз и ещё, и так бы продолжалось бесконечно, если бы я не окликнула его.
– Видите, это недоразумение, верните меня домой, пожалуйста, и сделайте так, чтобы я всё забыла, и мы в расчёте.
Мысль о возвращении домой мне так понравилась, что я даже задышала свободнее и улыбнулась счастливо.
В такие вот моменты и начинаешь ценить пресноту собственной жизни!
– Быть этого не может, – выдавил клерк и пошатнулся. Пришлось ловить его и усаживать на ближайшее кресло, предварительно ногой скинув оттуда кипу папок. Видя моё вероломство старик лишь застонал и схватился за сердце.
Да что же это такое! Не хватало ещё, чтобы он тут окочурился, а меня потом во всём этом обвинили.
– Никогда, за всю жизнь ни одной ошибки, – принялся бормотать горе-работник, пока я металась по кабинету, пытаясь найти графин с водой. Нашла на подоконнике, там же рядышком примостился гранёный стакан, какие раньше выпускали и какой я последний раз у бабушки в серванте видела ещё маленькой. Налила воды и бросилась обратно к старику. – Что? Неужели Альфия была права и мне пора на покой? Но…
– Пейте! – скомандовала, насильно втискивая в безвольные руки стакан. – И не стоит так убиваться, ошибаются все…
Зря я это сказала, потому что хиленький и умирающий старичок подскочил на месте и как заверещит:
– Все? Я вам не все! Я никогда ни одного договора не перепутал, ни одной буковки, даже запятую ни разу в неположенном месте не поставил! И не надо мне говорить, я…
– Ясно-ясно, – подняла руки, сдаваясь. – Вы не все, но вот она я – подтверждение вашей ошибки.
Праведный гнев старика потух, и он вновь обессиленно упал в кресло:
– Силы Небесные, как со мной могло такое приключиться? – он спрятал лицо в сморщенных ладонях и оттуда сдавленным голосом продолжил жаловаться: – А всё почему? Да потому что эти дурёхи книжек фантастических начитаются, фильмов насмотрятся, песен наслушаются, и давай штурмовать канцелярию просьбами! Жизнь у них, видите ли неинтересная, волшебства им хочется! У меня в этом году столько запросов, сколько за всю жизнь не случалось!
Я кивала, даже не думая о том, что он этого не видит. Мне, отчего-то, стало жалко этого старика, напомнил мою бабушку – незадолго до смерти у неё стали случатся провалы в памяти, она ни меня, ни матушку не узнавала, а когда память прояснялась, то она вот так же плакала и причитала, что не хотела, что оно как-то само… В общем, сердце моё не выдержало:
– А давайте никому не скажем? Вернём всё на свои места по-тихому и дело с концом?
Во мне ещё цвела махровым цветом надежда.
– А нельзя так, – всё так же глухо пробормотал клерк, и сквозь расставленные пальцы взглянул на меня. – Обратное перемещение может совершить только Верховный хранитель, а он, как узнает о моём промахе такой шум поднимет…
Даже после столь не обнадёживающего ответа надежда всё ещё существовала.
– А кроме него никто помочь с этим не может? – предложила и затаила дыхание в ожидании чуда.
Старик замер, потом медленно отнял руки от лица:
– Может, – выдал, наконец, и я буквально расцвела от счастья, но обрадовалась рано, потому что он добавил: – только Громхельма не видели уже лет сто, а может и того больше.
Вновь замолчали, но тишина была не долгой:
– А если… – задумчиво протянул старик, но продолжил не сразу, видимо, прикидывая в уме все возможные варианты. – Если оставить всё, как есть?
Вот тут пришла пора мне вскакивать на ноги:
– Это что значит – оставить? Я не хочу! Я никаких запросов не делала, и вообще – меня моя скучная и не волшебная жизнь вполне устраивает! Не надо мне такого «счастья»!
В самом деле, и график работа-дом-работа теперь кажется прекрасным, и толкучка в транспорте в час пик – изумительной, а уж как мне вдруг понравились ежемесячные ипотечные платежи, сказка прям!
– Не насовсем, а на время, пока я Громхельма не отыщу, – старичок на удивление крепко вцепился в мои руки и заискивающе заглянул в глаза.
Я же прищурилась недоверчиво:
– Сами же только что сказали, что его больше ста лет никто не видел!
– Не видели, – часто закивал старик, – но так и не искали специально. А у меня вот причина найти его есть, веская шибко!
Клерка мне, правда, было очень жалко, но себя всё же жальче.
– Нет, давайте так – мы прямо сейчас пойдём к этому вашему хранителю и всё объясним, ну поругает он вас чуток, так это ж не смертельно, зато всё вернётся на круги своя и все останутся только в плюсе.
Старик поник, даже цвет лица вновь смог бы посоревноваться с белоснежной простынёй, и упавшим голосом возвестил:
– Ошибаешься, таких промахов не прощают, меня мало того, что выгонят из канцелярии с позором, так ещё и лишат содержания. И придётся мне до конца дней просить милостыню.
Он говорил так искренне, что я присела рядом, прямо на пол.
– Странные у вас какие-то порядки, – горестно вздохнула. – У нас за подобную ошибку, максимум, что сделали бы, так это письменный выговор в дело занесли и премии лишили.
Он безрадостно усмехнулся и пояснил:
– Так-то у вас, а мы-то Небесная канцелярия! У нас всё строго, всё должно выполняться в срок и уж точно без промашек. Иначе кому тогда вообще верить можно, если и мы возьмёмся ошибаться по любому поводу? Сегодня я вот тебя в другой мир выдернул случайно, а завтра что? Не того отправлю к праотцам? Оно ж всё с малого начинается…
Серьёзный подход, прям зауважала я местную власть – сумели организовать всё по совести. Но промашки и тут возможны, если судить по моему здесь пребыванию.
– Ладно, – хлопнул одной рукой по строгим брюкам, что сидели на нём идеально, а второй поправил сползший на бок лавровый венец, – пойдём каяться, что время зря терять. И это… – он пожевал губы, отвернулся, пытаясь скрыть блеснувшую в глазах влагу, – прости уж старика, я не со зла с тобой так поступил.