Страница 4 из 6
- Когда мне было лет 5-6 отец, взял меня с собой на рыбалку, - не отрывая сосредоточенного взгляда, от колышущегося на водной глади поплавка Иван Фёдорович крепко сжал удилище, от чего кисти побелели, после чего продолжил: - Помню, впечатлений было море: как я долгими часами вглядывался в неподвижный поплавок, как несколько рыбёшек сорвалось, наконец-то я с улыбочкой от уха до уха вытащил свой улов, а также порвал леску. Отец потом, рассыпав соль в углу на кухне, поставил меня стоять надолго на ней на коленях.
- Капец! Тебе же было больно! И как долго ты стоял?
- Не помню уже, несколько часов. Больно не то слово! Соль разъела кожу до мяса! Я считал рыб, чтобы отвлечься и представлял себя на берегу.
- Ничего себе у тебя детство!
- Я не жалуюсь.
- Это у тебя клюёт? – встрепенулся Артем, заметив как поплавок несколько раз дёрнулся.
- Ага. Главное вовремя успеть подсечь.
Когда поплавок полностью скрылся под водой Иван Фёдорович с довольной улыбкой на лице тела, в которое вселился, резко со свистом чуть не разорвав леску, вырвал из воды свой трепыхающийся улов.
- Круто! Странно получается: черви поедают наши трупы, рыбы заглатывают червей, а мы – рыбу. Замкнутый круг. Вот бы эта рыбка выполняла желания, - протянул Артём мечтательно глядя на девушку, в шезлонге облизывающую мороженое в вафельном рожке, - съесть бы морожена сейчас.
- Не знаю, я никогда его не ел.
- Ты что, Фёдорович! Как ты смог удержаться против такого соблазна?! Ведь сладости любят все без исключения! Ты даешь! – у парня буквально глаза вылетели из орбит.
- Нас в семье было пятеро.
- Ого! Ну, всё тогда ясно с тобой. У предков были любимчики и ты соответственно не из их числа.
- Не совсем так. Конечно, к своим детям младше меня мать и отец относились мягче, чем ко мне и старшему брату. К ним, во всяком случае, не применяли физического наказания за любые промахи.
- Часто к тебе это применяли?
- Частенько. Поэтому я и зарёкся что никогда и пальцем не трону своих детей и внуков, - Ивану Фёдоровичу не нравилось продолжать поднятую им же тему насилия в семье, и он попытался её сменить: - Давай её отпустим, - решил поинтересоваться у парня, освободив дёргающуюся рыбёшку.
- Давай. А тебе удалось сдержать обещание?
- Я старался и, судя по всему зря. Моему внуку Юре не помешало бы отведать немного ремня. Возможно, тогда он не стал таким отморозком.
- Так что насчёт мороженого? – интуитивно Артём понял, что тему внука лучше не затрагивать.
- Ах, да так вот о чём я хотел рассказать, - как будто только что вспомнил Иван Фёдорович, когда они с Артёмом сидели в уютной кофейне. Поднесенная ко рту ложечка с мороженым замерла, а мужчина словно погрузился в те самые дни своей юной жизни. – Если в довоенные года мы жили неплохо, то после 45-го, когда отец вернулся…
- А когда ты родился?
- В январе 1931-го. До войны мать работала дояркой, а отец искал подработку, кем придётся, как сейчас модно и престижно говорить – фрилансером. Когда началась война, мне было 10 лет. В первые годы немцев в нашем глухом селе не было ни одного, зато, как только началось ихнее отступление тогда-то и прятались все в глухомани. А мать моя их принимала, чтобы передавать сведение о количестве врагов и имеющемся у них оружии.
- Так она героиня.
- Нет. Если бы это был написанный роман или снятый фильм талантливым человеком, но в реальной жизни всё в точности да наоборот. Для всех она стала той, которая якшалась с неприятелями. На работу её никуда не брали. В итоге она спилась и умерла от цирроза печени. Обязанность содержать семью легла на меня и старшего братика.
- Жесть ты начал работать в 10 лет?! Но как? Ты же был еще ребенком.
- Или работать, или умирать – других альтернатив тогда у меня не было.
- И что же ты делал?
- Всякое: весной и летом копал, полол, поливал; осенью и зимой убирал листву, расчищал снег. Ну и так по мелочам: работал курьером, пас коров или овец.
- Жесть!!!
- Почему? Это как раз не жесть как ты выражаешься. Истинной жестью являлся тот факт, что все рыдали от счастья, когда их близкие вернулись с войны живыми и невредимыми или отчасти невредимыми, а я – от горя. Постой, - Иван Фёдорович жестом просил Артёма не перебивать, - я знаю, что ты хочешь возразить, но я тогда ненавидел отца, и это было на подсознательном подростковом уровне. Только по прошествии многих прожитых лет наступило осознание, и принятие всего, что происходило между мной и отцом. С нами не происходит ничего, что не должно было случиться. Представь на минутку что мы с тобой кем-то выдуманные персонажи. Если бы я не прошел мимо тебя, то, что стало с тобой?
- Хотел бы я взглянуть в глаза тому, кто нам с тобой придумал такую жизнь! Зато, таким как твой отец вечно во всём везёт!
У Артёма от всего услышанного ком стоял в горле. Он не мог понять, как можно обходиться с собственным ребенком. Его глаза блестели от непролитых слёз, но как такое возможно ведь он же не человек, а призрак. Парень не хотел, расплакавшись демонстрировать свою слабость даже перед Иваном Федоровичем, с которым они успели немного сблизиться. Артём обвёл взглядом кафешку, где зависал с дружками, уткнувшись в смартофны, не замечая ничего вокруг. Как он мог не обращать внимания на окружающую его обстановку: аккуратные столики, чистые скатерти, мягкие удобные сидения, подвесной потолок из ткани, оригинально оформленные шторы. Даже многолюдность и бегающие туда-сюда официанты для Артёма стали открытием. На одиноко сидящего мужчину, который возможно разговаривал сам с собой, никто не обращал внимания. Ведь Артёма никто не мог увидеть. Вдруг тот человек болтает с кем-то по мобильному телефону, воткнув наушники. А тут как раз разыгрывался настоящий спектакль. Среди посетителей выделялись мама с маленькой девочкой, дочка, тыча пальчиками переключаясь с одного товара на другой по витрине, требовательным командирским голоском отдавала маме приказы: «Купи!»
- Хочу чипсов! – стукнув кулачком, теряя терпения из-за маминого упрямства, крикнула в очередной раз девочка на вид примерно 12-13 лет.
- Тебе нельзя! – то бледнея, то краснея, мама старалась оставаться непреклонной.
Топнула ножкой девочка: - Ты жадина!
- Разве можно так на маму? – кто-то попытался встать на защиту горе родительницы.
Девочка осадила ту даму: - А разве можно встревать в чужой разговор?
Женщина попыталась нанести ответный удар: - Воспитанные девочки так себя не ведут!
Как ни в чем не бывало, словно беседуя с равной себе, парировала девочка: - А воспитанные тётеньки не лезут не в своё дело!
Теряя терпение, женщина с раскрасневшимся лицом сорвалась на визг: - Ремня бы тебе всыпать!
Мама девочки решила вмешаться: - Простите, но это мой ребёнок и позвольте мне решать…
- Видно как Вы решаете! – перебив, не унималась разбушевавшаяся женщина из толпы.
- Ладно, пойдём, - схватив и потащив упирающуюся девочку за ручку, - потом купим.
- Ма-а-а-ма-а-а! – девочка применила тяжелую артиллерию – слёзы, - ну, хоть шоколадку какую-нибудь купи! Пожалуйста! Ку-пи-и-и!!!
- Зайдём в другой магазин и купим! – для любой матери видеть слёзки своего ребеночка, словно нож в сердце. Как после такого можно устоять?
- Ну что за дети пошли и слова им не скажи! – от матери с дочкой и след простыл, а та женщина всё никак не могла успокоиться.
Иван Фёдорович тем временем успел доесть своё мороженое.
- Как тебе понравилось? – Артём жадным взглядом уставился на мужчину напротив.
- Конечно, - попытался изобразить улыбку, хотя он на самом деле ничегошеньки не ощутил сидя в чужом теле.