Чёрная дыра

Среди новичков особо выделялась Тамара Сергеевна, преподаватель литературы. Не красавица в общепринятом смысле слова, но есть такие люди, на которых сразу обращаешь внимание в любой обстановке. Выразительные черты лица, пронзительный взгляд, яркая манера одеваться и, особенно, умение правильно подать себя.

Недалеко от неё сидела Ленина Васильевна, ещё один литератор. Хотя они пришли в училище одновременно, причём из одной вечерней школы, общались только по работе. Ленина, пожалуй, единственная из всего коллектива, несмотря на напряжённую обстановку вокруг, громко смеялась и разговаривала с мастерами. Она вообще любила громко посмеяться, особенно с мужчинами. Смотрелась она простой, обыденной, располагающей к себе русской женщиной – средний рост, вьющиеся русые волосы, серые глаза; одевалась как все – юбки и кофты, – в общем, полная противоположность Тамары Сергеевны. Мужчины с ней всегда охотно общались, потому что видели в ней не столько объект внимания, сколько друга.

Мастера, в основном мужчины, сидели на отшибе, в конце кабинета и, по возможности, подальше от начальства. Совещание, как обычно, проходило в их рабочее время, они имели возможность ослабить «педагогические вожжи». Пока учащиеся находились на территории училища, мастера несли личную ответственность за каждую «голову», которая не хотела учиться. Поэтому они постоянно считали и пересчитывали учеников. А в связи с совещанием учеников отпустили, и мастера уже чувствовали себя на отдыхе.

В общем, коллектив дисциплинированно явился в полном составе. Расселись плотно, по три человека за партой, даже почти не переговариваясь между собой, не считая небольшого междусобойчика вокруг Ленины. Для этого имелись веские основания. За половину рабочего дня никакая информация так и не просочилась среди сотрудников, и это всех напрягало. В воздухе витало лёгкое ожидание «выволочки».

– Я долго был уверен в том, что руковожу нормальным работоспособным коллективом. Вчера моя уверенность неожиданно пошатнулась, – вкрадчивым голосом начал директор, свирепо поглядывая на подчинённых. Вокруг сразу установилась напряжённая тишина. – Существуют вещи, о которых просто не говорят, и ни в коем случае их не делают, особенно педагоги.

– А что, собственно, произошло? – тихо уточнил кто-то из мастеров с последней парты. Мастера, в отличие от преподавателей, которые обычно помалкивали, всегда чувствовали себя более уверенно. – Борис Львович, мы ничего такого плохого и не сделали.

– Вы, может, и не сделали, Иван Павлович, а другие не просто сделали, а опозорили наше училище и меня как руководителя! – возразил директор и вдруг взревел. – Я запрещаю, повторяю по слогам – зап-ре-щаю – кому-либо обращаться во внешние организации через мою голову и без моего ведома! Это понятно? Я вас спрашиваю?

Гробовое молчание выдрессированного коллектива являлось именно тем самым правильным ответом для директора, и умный коллектив это понимал; никто ничего не уточнял, все просто замерли, дожидаясь подробностей.

– Один из преподавателей нашего училища посмел написать письмо в редакцию газеты «Труд» и попросил разъяснений о порядке работы коллектива во время зимних каникул, в частности, преподавателей. Ему, видите ли, непонятно, почему они должны работать во время каникул, если уроков они не проводят, а их заработная плата начисляется согласно тарификации, то есть учебной нагрузке для каждого преподавателя, – мрачно продолжал Борис Львович, возмущение отражалось на его лице ярким румянцем. – Такой порядок существует испокон веков, и не вам, Полина Георгиевна, его менять!

Все облегчённо вздохнули – возмутитель спокойствия обозначился, но от этого интерес к происходящему у аудитории только возрос. Конечно, у присутствующих возникло много дополнительных вопросов, некоторые обменивались взглядами, но все понимали, что сейчас для обсуждения не время и не место.

– Неплохо бы подняться выше уровня плинтуса и осознать всю ошибочность своих действий, – извергал руководитель-громовержец. – Порядок работы в каникулы определён годами правилами внутреннего распорядка и согласован с Управлением образования. Вы что, всю работу уже успели переделать? У каждого, я уверяю, рыльце в пушку. – Директор сделал многозначительную паузу. – Значит, так. Я посоветовался со своими замами и принял решение: во время ближайших зимних каникул администрация училища будет ходить по кабинетам и лично у каждого сотрудника принимать учебно-планирующую документацию: тематические планы по предметам, планы уроков, контрольные и самостоятельные работы и так далее. Вот тогда и поговорим! Вопросы есть?

Вопросы, конечно, витали в воздухе, но никто не осмелился их озвучить. Молчала даже сама Полина Георгиевна, похоже, с ней уже проводилась профилактическая беседа. Героиня совещания сидела вместе с преподавателем обществознания за второй партой в ряду у окна и внешне казалась совершенно спокойной. Но все присутствующие понимали, что спокойствие это показное и она, конечно, не согласна с разгромным выступлением директора.

Полина сознательно заварила всю эту кашу и в душе нисколько не жалела об этом. Она имела репутацию специалиста по таким сюрпризам для руководителей и гордилась этим. Жизнь не всегда баловала её, попробуйте сами пробиться из директора столовой в преподаватели общественных дисциплин. Для этого ей пришлось закончить исторический факультет университета по специальности архивариус. Основное её правило в жизни – знать и защищать свои права. Полина Георгиевна этого особо не афишировала, но всегда действовала в своих интересах.

После пламенной речи директора комментариев и желающих выступить почему-то не оказалось.

– Значит, все свободны. Кабинеты и документацию привести в порядок, встречи будут запланированы графиком. Мастерам также подготовиться к собеседованию в каникулы. Вот теперь я вас действительно не задерживаю, – завершил своё выступление разгневанный директор.

В гробовом молчании коллектив разошёлся по кабинетам, сейчас и здесь высказываться вслух никто не решился. Впечатлениями и соображениями по поводу услышанного все решили делиться в «кругах по интересам». Комментарии членов коллектива о «совещании при директоре» прозвучали позднее и определялись в основном личной преданностью начальству.

Мастера возмущались преподавателями, которые в начальном профессиональном образовании без году неделя, а уже лезут, куда не следует. Мастера в училище чувствовали себя главными. Они учили профессии, к ним прислушивалось начальство, у них всегда высокий заработок, да и начальство их не обижало премиями и дополнительными поощрениями. В мастера в основном шли работать люди со средним специальным образованием, на группу из тридцати учащихся полагалось не менее двух мастеров, поэтому работать они привыкли спокойно и вели себя по отношению к преподавателям немного свысока.

– И нам сейчас придётся все бумаги подчищать из- за этих выскочек, – сердито высказался неугомонный Иван Павлович. – Теперь все каникулы насмарку, нет, чтобы помалкивать, а туда же!

Вся документация, которую преподаватели всегда писали по своему предмету сами, мастерам спускалась сверху уже в готовом виде в отпечатанных брошюрах. Поэтому в каникулы обычно мастера ничего не делали и просто отдыхали от учащихся. Сейчас же, похоже, достанется и им. Конечно, им приходилось писать дополнительные бумаги: индивидуальные планы работы с трудными подростками, планы воспитательных и культмассовых мероприятий с группой, журналы индивидуальных педагогических наблюдений и так далее. Но, как правило, это никто и никогда не проверял. Сейчас же придётся все приводить в порядок. Вдруг всё-таки проверят?

Бухгалтерия полным составом, конечно, жалела директора.

– Бориса Львовича даже вызывали на беседу в областное управление образования, так как редакция газеты направила ответ и туда, – сетовала главный бухгалтер. – Разговор вышел, конечно, неприятным. А эти пусть не надеются – как работали в каникулы, так и дальше будут!