Призрачный мой дом

– Компьютер взломали, – сообщил он, и шрам на его отчаянно бледном лице запунцовел.

– Ты его что, не выключил? – спросил зачем-то Лукьянович, хотя и сам знал ответ.

– Мы его никогда не выключаем, – пожал плечами Отто, – тем более на пятнадцать минут. Но все защищено паролем, так просто не войдешь…

– Почему ты решил, что кто-то вошел?

– Потому что вошел. Кто-то. Экран разблокирован…

– Херасе, – выразил общее мнение майор Марлинский.

– Это еще слабо сказано, – отозвался маленький и верткий, как пуля, начальник дежурной смены подполковник Дукшта-Дукшица.

Вскоре выяснилось, что тот, кто вломился в защищенный паролем компьютер, кем бы он ни был, отлично знал, что ему нужно и где искомое взять. История посещений свидетельствовала, что скорей всего была скопирована, видимо, на флэшку, секретная база данных – частоты связи, пароли, позывные, цели… Компьютер подключался только к замкнутой локальной сети и выхода в большой интернет не имел, поэтому взломать его извне не представлялось возможным. Кто-то неизвестный нашел способ пробраться к нему непосредственно. Сюда, на КП, лично.

Произошедшее было очень и очень серьезно, тем более, учитывая, что авиация Корпуса вела реальные боевые действия в Литорали. Никто даже не думал, что невидимый враг сможет дотянуться своими щупальцами оттуда, из расположенной за тысячу километров зоны прорыва. Однако смог.

В общем, присутствующие сразу почувствовали, как распахнул им свои объятия трибунал. Кого, правда, он удушит в них, было пока еще не ясно, но выбор был достаточно ограничен, и в том, что подходящий человечек вскоре найдется, не сомневался никто.

Для начала же, как водится, подозревались все.

Организованные по горячим следам поиски, чрезвычайный режим пропуска, досмотр и проверки не принесли желаемого результата. Никого постороннего, или чужого, в штабе не выявили. Что было совсем уж плохо, ибо означало, что кражу совершил кто-то из своих. Тот, кто знал все входы и выходы, режим охраны и внутренний распорядок штаба, тот, на кого никто не мог подумать, кто вне подозрений.

После завершения собрания в конференц-зале о происшествии было доложено начальству. И начальство незамедлительно прибыло на место инцидента, Командующий Корпусом, собственной персоной, в сопровождении начальника штаба и группы офицеров-порученцев.

Генерал-лейтенант Горынин был немногословен, справедливо полагая, что все, что мог, он уже сказал раньше, за штурвалом боевого самолета, и что этого достаточно.

Среднего роста, с ладной, крепко сбитой фигурой, с орлиным взглядом и сединой в жестких волосах, в генеральской форме из особого материала для высшего комсостава, с дубовыми листьями в петлицах, Иван Владимирович был похож на епископа, такой же ухоженный и недоступный. Окруженный аурой небожителя и ароматом особого генеральского одеколона, Командующий прошел прямо на середину штурманского отдела, сразу заполнив как бы само собой освободившееся перед ним пространство. Утвердившись в центре, он заложил руки за спину и медленно обвел всех присутствующих взглядом. Потом кивнул в сторону окна:

– А это что за кишка там болтается?

– Веревка, товарищ генерал-лейтенант, – дал пояснения Лукьяныч. – По ней сюда, на КП и проникли, так сказать…

– Ясно… Развели бардак!

С этим спорить было сложно, поэтому никто и не ответил.

– Ну, и кто, по-вашему, это сделал? – продолжал допытываться генерал.

– Пока не знаем, – понимая, что отдуваться, прежде всего, придется ему, снова ответил Лукьяныч.

– Не знаете? А я вам скажу: это вы все сделали.

Командующий объединил всех присутствующих круговым жестом.

– Вы все.

Повисло гнетущее молчание. Возразить было нечего, никто и не пытался.

– Разбирайтесь! – кивнул Горынин начальнику штаба и направился к выходу.

– Есть! Так точно, товарищ Командующий, – подобравшись, закивал красной физиономией полковник Дахно. – Разберемся, будьте уверены.

На пороге генерал остановился и, повернувшись, бросил свинцовое:

– Вы все, все здесь преступники! – чем добил присутствующих окончательно.

– А ты зайди ко мне, – неожиданно сказал генерал майору Марлинскому, чем заставил того вытянуться в струнку. – Когда тут разгребетесь немного …

– Есть, товарищ Командующий!

После того, как генерал Горынин удалился, Дахно обвел выстроившихся вокруг него членов дежурного расчета КП тяжелым взглядом, и, кивнув старшему по званию, полковнику Раужеву, хрипло бросил:

– Докладывайте!

Полковник Дахно, Михаил Кириллович, в отличие от генерала Горынина, не обладал высоким летным мастерством. И простым мастерством не обладал, и даже талантом, что стало очевидно в ходе недавнего летного происшествия, участником, главным действующим лицом и виновником которого он стал. Во время тренировочных полетов, при взлете, ему что-то показалось, или же он что-то перепутал, но неожиданно для всех, в том числе и для себя самого, он вдруг выключил двигатели, когда самолет уже набрал скорость и начал отрываться от земли. Самолет не взлетел, но и не остановился, потому что не мог так сразу это сделать, а выкатился далеко за пределы полосы. Так далеко, как никто до него не выкатывался, так что в определенном смысле Михаил Кириллович был чемпионом. Плоскостью самолет задел Ближний привод, в котором на топчане нес службу ничего не подозревавший дежурный прапорщик, которого и придавила на его ложе завалившаяся стена. Трое солдат дежурной смены, к слову, почуяв опасность, разбежались за мгновение до того, чем спасли себе жизнь. Прапорщик тоже выжил, но со службы его комиссовали. Самолет пострадал не сильно, восстановлению и ремонту подлежал, и это стало большим облегчением для полковника Дахно. Дело в том, что начальник штаба – должность летная, гипотетически даже генеральская, и тот, кто ее замещает, должен летать, не в качестве пассажира, а как пилот, и иметь за год определенный налет. И если бы Михаила Кирилловича списали с летной работы, что было уже практически решено, ему пришлось бы и вовсе увольняться из армии. А так еще хотелось послужить! На помощь пришел сам Командующий. Дахно в качестве начштаба его вполне устраивал, поэтому он, отстранив полковника от полетов на боевых, взял его, тем не менее, вторым пилотом к себе на УШС – учебно-штурманский самолет, так называемый самолет Командующего, которым управлял он сам. На добро Михаил Кириллович отвечал личной преданностью и рвением по службе, с которой почти перестал уходить домой. Часто он оставался ночевать в кабинете, на диване, конечно, не высыпался, отчего глаза его были воспалены, а лицо приобрело апоплексический красный цвет.

– Так вот, что тут докладывать? – пожал плечами Раужев. – В соответствии с вашим распоряжением, все убыли в конференц-зал на читку приказов. Вернулись через четверть часа, а здесь вот это, – он кивнул на открытое окно. – Что интересно, когда мы вошли, там, на веревке, еще кто-то барахтался, и потом попытался втянуть ее наверх. Этого мы ему не позволили…