Страница 75 из 78
– А ты попробуй, – Демьян схватил его за руку, – ты попробуй! Хотя бы покажи, что делать и как держать эту проклятую дубину. У меня нет иного выхода, мне придется выйти против этого упыря и сражаться!
– Ну что ж, давай попробуем, – вздохнул Гастон.
Они отправились за городские стены, где их никто не мог видеть. Гастон подобрал две увесистых палки примерно того же размера, что и дубинки, которыми Демьяну предстояло биться с Семой Молотком. Одну он бросил перед собой.
– Бери, мой друг, и посмотрим, из какого ты сделан теста.
Демьян сделал шаг вперед и нагнулся, чтобы подобрать палку, но тут же получил сильный удар по спине.
– Ты чего, Гастон, офонарел что ли! – взвизгнул он.
Но Гастон не обращая внимания на его нытье, продолжал колотить, что есть сил Демьяна по спине, пока тот, вывернувшись из-под его ударов, не отбежал в сторону.
– Ты чего! Больно, твою мать! – заорал он, чувствуя, как онемела от боли спина.
– Понятно, что не щекотно, – ухмыльнулся Гастон, – ты пришел сюда научиться сражаться, но ведешь себя беспечно, как глупая птица у крошки хлеба, рядом с которой спит голодный кот. Никогда нельзя доверять вооруженному человеку, который стоит рядом с тобой. Тем более, становится в невыгодную позицию. Я мог запросто разбить тебе голову сразу же или перерезать горло, будь в моей руке кинжал.
– Да, да, я понял тебя, – сказал Демьян, потирая ушибленную поясницу, – все я понял, кунг-фу, типа пьяный мастер наставляет молодого бойца.
– О чем ты?
– Да так забей, я все понял.
Он подошел к Гастону.
– Ладно, я все уразумел. Покажи мне какой-нибудь прием или движение.
Гастон неожиданно ударил Демьяна в лоб. У того аж искры из глаз посыпались и в глазах потемнело, как ночью. Он уронил дубинку и закрыл голову руками. Гастон продолжал бить его по рукам, по спине, по бокам не сильно, но очень чувствительно. Демьян выл от боли и метался из стороны, в сторону, пытаясь уйти от него.
– Все! Все! Все! Черт возьми, остановись! Больно, сука-а-а!
Но Гастон, словно не слышал его. Наконец Демьян вырвался и отбежал на десяток шагов. По лицу стекала кровь из разбитой головы, все тело саднило от ушибов и ударов.
– Ты что, Гастон! Ты так меня убить можешь!
– Я учу тебя палкой, потому что ты так ничего и не понял. Совсем ничего не понял! – жестко сказал он, – И я тебя не убью, а вот кто-то другой уже давно поскользнулся бы на твоих мозгах, тупица!
Он сделал незаметный шаг в сторону Демьяна, но тот отпрыгнул от него словно от роя разъяренных пчел и застыл, ловя взглядом каждое движение друга, готовый бежать.
– Вот теперь ты понял, мой друг, расслабление в сражении будет стоить тебе жизни. Давай продолжим. А теперь постарайся поднять дубинку.
Они занимались весь день. К вечеру на теле Демьян практически не осталось живого места. Лицо распухло от ударов кулака Гастона, кожа головы кровоточила в нескольких местах, шевеление пальцами отдавалось ужасной болью в суставах. Спина так болела, что Демьян не мог себе представить, как он будет спать, ему придется либо как-то на избитом животе или сидя. Ноги он едва переставлял от усталости. Зато Гастон не пропустил ни единого удара и источал собой веселость и радушие.
– Думаю, нам стоит хорошенько поесть, – посмеиваясь над стонами Демьяна, сказал он, – пойдем в «Благочестивую девицу», хорошенько напьемся и отведаем хорошего жареного мяса с луком и чесноком. Трактирщик Жозеф утром зарезал доброго поросенка.
Демьян едва дошел до трактира и рухнул на стул, чуть не вскрикнув от боли.
– Может тебе все же стоит бесчестно сбежать? – Гастон отрезал ломоть жареного мяса ножом, – ты самый бесполезный рубака, которого я видел в своей жизни.
Он откусил от куска мяса и запил вином.
– Нет, – простонал Демьян.
– Ну, тогда выпей и хорошенько закуси. Сдается, что завтра ты можешь лишиться парочки зубов.
И Гастон оказался прав.
Он прихватил на «тренировку» два щита.
– Держи. Это щит для Божьего суда между двумя простолюдинами.
Гастон всучил в его руки небольшой треугольный щит, перевернутый острым углом вверх. Демьян, памятуя, многочисленными синяками и ушибами, вчерашние уроки, тут же его схватил, прижал к себе и отскочил от своего друга.
«Да, за щитом оно понадежнее будет», – подумал он, прижимая к себе щит и вытянув голову над его острым навершием, – «теперь тебе не так будет легко меня отдубасить…»
Не успела его замечательная мысль отблистать своей гениальностью, как Гастон ухмыльнулся и с силой ударил его щит ногой. Острый край щита разбил губу, и Демьян ощутил, что два его зуба закачались, как два старых ирландских пьяницы.
– Запомни, щит может быть не только защитой, но и оружием. Щит в руках дурака принесет ему только несчастья, поэтому учись им владеть, иначе твой же противник забьет им тебя насмерть.
«Я уже это понял», – с тоской подумал Демьян, чувствуя, как зубы отделились от десны и рот наполнился солоноватой теплой кровью.
Гастон размахнулся дубиной и попытался огреть Демьяна по голове. Тот подставил щит и ощутил, как от сильного удара онемела рука, держащая его. Он отскочил, но онемевшая конечность сама собой опустилась вместе со щитом, лишив его защиты.
Гастон снова сильно его поколотил.
– Не подставляй щит под прямой удар, – наставлял его Гастон, колотя дубинкой, – если бы ты хоть раз получил копьем в торч[78] на турнире, когда сшибаешься со своим противником на всем скаку, ты бы понял, о чем я говорю. Отводи щитом удар в сторону, пусть оружие твоего врага скользит по нему, и он откроется перед тобой для твоего решительного удара.
Весь день Гастон тренировал Демьяна, хотя этот процесс проще было назвать избиением. К вечеру Демьян валился с ног от усталости. Тело болело еще больше, чем накануне, от беспощадных ударов и его друг, видя, что Демьян уже пребывает в какой-то прострации, готовый в любой момент равнодушно лечь и умереть, сжалился над ним и, окончив занятия, потащил его в трактир.
– Гастон, если так продолжится и дальше то все, что мне останется – это приползти на площадку, где будет судебный поединок и подставить голову под дубину Семы Молотка или, как вы его зовете, Семеона Мартелла, потому что сил сопротивляться у меня уже к тому времени не останется. Я даже есть не могу, чтобы восстановить силы, потому что ты лишил меня двух зубов и десны адски болят, – прошепелявил он, присвистывая через брешь от выбитых зубов.
Гастон перестал улыбаться и серьезно сказал.
– Я хочу, чтобы ты уяснил себе одну, главную вещь. Тебе предстоит поединок, который неизбежно закончится смертью одного из вас. Другого исхода не будет – только смерть одного из вас. Ты, ни разу не убивший в бою ни одного человека, не способен осознать, что тебе предстоит сделать, увидеть и пережить. Потому что ты не убийца. Ты сейчас даже не можешь принять смерть такой, какая она есть. Но ты все же должен понять самое важное – первое, это не жалеть себя в бою, второе, не бояться получить страшное тяжелое увечье, третье, ты не должен бояться умереть и последнее, ты не должен сомневаться в том, что ты хочешь убить и твоя рука не дрогнет в нужный момент. Если ты не способен осознать и принять это, как часть себя, то в бою эти слабости закончатся именно твоей смертью, мой друг. Да, ты плохо владеешь оружием, но в тебе есть кое-что, что уравновешивает этот недостаток. Ты шустро соображаешь и умеешь быстро думать и не менее быстро учишься. Если бы тебе пришлось биться мечом, топором, кистенем или на кинжалах, то я бы настоял на том, чтобы ты предпочел бесчестье и бежал как можно дальше. Так как не существует способа обучить этому искусству человека за одну неделю. И твой противник убил бы тебя без всяких сомнений. А сейчас все зависит от того, как повернется госпожа удача к одному из вас.
Демьян, искривив разбитую губу, молча потягивал вино и слушал своего друга. Он поставил стакан на стол.
78
Небольшой изогнутый турнирный щит.