Страница 5 из 115
«Сейчас», - коротко добавляю я.
Она выходит из комнаты, и с каждой секундой его дыхание становится все громче и громче. «Пора, Папа», - мягко говорю я, придвигаясь ближе и опираясь локтями на матрас, обхватив его руку обеими своими.
Он не открывал глаза два дня, но теперь, как будто он знает, что я здесь и пора прощаться, его веки подергиваются. Он пытается меня увидеть. Он знает, что я здесь. Я касаюсь губами наших сжатых рук, молча желая ему сил увидеть меня в последний раз. Я не осознаю, что задерживаю дыхание, пока не откроются его стеклянные голубые глаза, яркость давно ушла, белки его глаз теперь желтые.
Он смотрит на меня пустым взглядом. «Привет», - хрипит он, после чего начинает неглубокий кашель, от которого его тощее тело слегка дергается.
«Не разговаривай», - говорю я, по-настоящему разрываясь, видя его таким слабым.
«С каких это пор ты можешь говорить мне, что делать?»
«Поскольку ты не можешь стрелять в меня», - отвечаю я, и он хихикает, звук такой приятный, что превращается в новый кашель и борьбу за воздух. "Лежи спокойно".
«Пошел ты на хуй». Он слабо сжимает мою руку. «Ты пришел попрощаться?»
Я снова сглатываю, заставляя себя держаться впереди ожидаемого от меня. «Да, и я заказал тебе подарок в честь проводов».
"Что это?"
«Хорошая жопа, чтобы скакать на твоем умирающем члене в рай».
«Это задница, а не жопа, ты, британский кусок дерьма. Все эти годы. . . был со мной. Ты все еще говоришь. . . как будто ты выпал из Букин. . .гем…ского Дворца.
- Мудак, - бормочу я с паршивым американским акцентом.
Еще один смешок, на этот раз громче, поэтому кашель еще более натянутый. Я не должен его смешить. Но это мы. Всегда были. Он доставляет жестокую любовь, и я ее принимаю. Все, что этот человек сделал для меня, - это потому, что он меня любит. Он единственный человек в этом долбаном мире, которому когда-либо удавалось это сделать.
Глядя на меня снизу вверх, он улыбается той редкой широкой улыбкой. Я только когда-либо знал, что он использовал это на мне. «Никогда никому не доверяй», - предупреждает он, хотя ему и не нужно. Он один из двух людей, которым я когда-либо доверял, и вот он умирает, оставив только Брэда. Но Брэд не любит меня так, как меня любит Попс. «Не бойся убивать», - шепчет он.
"Никогда." Он это знает. В конце концов, я учился у него.
Он на мгновение пытается наполнить легкие. «Второго шанса нет, помнишь?»
"Конечно."
«И ф. . . бля, научись. . . играть в покер ».
Я смеюсь, это чистая радость, несмотря на то, что мои глаза наполняются слезами. Ощущение чуждое. Я не плакал с восьми лет. Мои ужасные навыки игры в покер были яблоком раздора для моего отца всю мою жизнь. Он профи. Выигрывает в каждой игре. Никто не хочет браться с ним, но никто никогда не отказывался. Нет, если только им не нужна пуля в черепе. «Если ты не можешь меня научить, я думаю, мне уже не помочь». Я действительно так думаю. Единственная причина, по которой я выигрываю, состоит в том, что бедняги, играющие со мной, направили невидимый пистолет им в голову. С годами репутация отца продолжала меня.
«Верно», - хрипит он, его слабая ухмылка злобна. «Мой мир теперь твой, малыш». Он подносит мои руки ко рту и целует костяшки пальцев, затем снимает кольцо змеи со своего мизинца. Даже изумрудные глаза змеи выглядят тусклыми. Безжизненные.
«Вот», - говорю я, наклоняясь, чтобы помочь ему, золотое с изумрудным кольцом расстегнулось, легко снимаясь. Я натягиваю его на мизинец, но не смотрю на него. Не хочу видеть это на себе. Никогда. Потому что это сделает это чертовски реальным.
«Дай мне гордиться тобой». Его глаза закрываются, и он вдыхает, как будто делает последний вздох.
«Я сделаю это», - клянусь я, упав лбом на подушку. «Покойтесь с миром, мистер».
Когда я закрываю за собой дверь номера, я наталкиваюсь на дядю Эрни, кузена моего отца. Я понятия не имею, почему я называю его дядей, но Попс настаивал, а я всегда слушал Попса. Эрни - полная противоположность моему отцу, и я имею в виду, что он законопослушный гражданин. Он законно зарабатывает свои миллионы на фондовом рынке и является порядочным и уважаемым членом общества. Мне всегда было интересно, как он и Попс так хорошо ладили, учитывая их противоречивую этику и мораль. Может быть, потому что Эрни - единственный живой родственник моего отца. Их отношения всегда были легкими, но это только потому, что у них было взаимопонимание, чтобы никогда не обсуждать дела. Уважение и любовь, которые Эрни испытывал к моему отцу, вероятно, были неуместными, учитывая то, что сделал Попс, но у меня много теплых воспоминаний о том, как они вместе смеялись на веранде над кубинским бокалом бренди.
"Ты опоздал."
Его плечи опускаются, как и сильно морщинистые щеки. Смерть встроена в каждую щель на его лице. «Мне очень жаль, сынок. Я знаю, как сильно ты обожал этого варварского ублюдка».
Я кротко улыбаюсь, и он обнимает меня за плечи, наполовину обнимая.
«Знаешь, что мне всегда говорил твой старик?» он спрашивает.
«Что ты потратил впустую как святой?»
Дядя Эрни смеется и отпускает меня, вытаскивая конверт из внутреннего кармана. "Потрачено? Этот святой не раз спасал шкуру твоего отца ».
Я улыбаюсь, вспоминая пару раз. Однажды в Нью-Йорке, когда мелкий гангстер подумал, что сможет вскочить по лестнице власти, если убьет моего отца. Эрни увидел, как он вытаскивает пистолет, и предупредил Попса, который вовремя пригнулся. Виновного медленно пытали люди моего отца. Мне было двенадцать лет. Я наблюдал за этим, каждую секунду они вырывали его ногти из его пальцев, как будто они могли выщипывать непослушные брови. Затем я наблюдал, как они вырезали на его груди эмблему моей семьи и заливали раны кислотой. Я улыбался сквозь это. Этот мудак пытался убить единственного человека, который когда-либо заботился обо мне. Так что да, он заслужил каждую секунду своего времени прикованной к этому металлическому стулу, прежде чем его ударило током. Это я включил питание.