Исход

За те минуты, что они шли, никто так и не проронил ни одного слова. Все казалось каким-то странным, будто его вели на тайное свидание с дамой в ее покои. Если бы не одно «но». Те самые толчки, они обретали все большую силу и теперь больно сжимали с каждым накатом грудную клетку мага.

Наконец отряд остановился. На всякий случай Сорах сосчитал все повороты и шаги. Мали ли что его могло ждать впереди?

Чья-то рука грубо сорвала с Сораха повязку, и он тут же огляделся по сторонам. Они стояли в коридоре, точнее, в самом его конце у грубой деревянной двери. Коридор по всей длине был освещен факелами, вставленными в стенные подставки через каждые десять шагов. На стенах можно было разглядеть гобелены с изображением каких-то дивных существ, наверняка, плодов причудливой лесной магии.

– Тебе – сюда, – главный указал на дверь.

Сорах покосился на эльфа. Все семеро тут же отошли в сторону и выстроились возле стены в стройную шеренгу. Главный, лучники и в конце – магичка.

Сорах с удивлением обнаружил, что та магическая хватка, что так усердно поддерживалась чародейкой, теперь была снята. К чему бы это в такой ответственный момент? И куда ведет эта дверь? Коридор своей мрачностью и пустотой совсем не походил на вход в Королевские хоромы.

Решив не рисковать, он мгновенно сплел заклинание Обнаружения ловушек, зачерпнув самой обыкновенной Силы из потока, но руны, словно после похмелья в голове, распались. Волны неведомого потока Силы больно сжали грудь, и он с трудом вдохнул воздух, который, несмотря на весь мрачный вид подземелья, оставался здесь на удивление свежим. Ничего не оставалось, как просто взяться за ручку и открыть дверь. А там будь, что будет…

Сорах осторожно потянул дверцу на себя, затаив дыхание. Ладони коснулась холодная сталь и…

Больше ничего. Никаких ловушек или других сюрпризов. Дверь оказалась чиста. За дверью Сораха обдали приятные ароматы. Он зашел в зал, а оказавшись там и бросив на эльфов с застывшими каменными лицами последний взгляд, закрыл дверь за собой.

Может быть сейчас? Пока никого нет, пока нет слежки, выдрать из Торсионных полей чары Исчезновения и атаковать эльфов Деформацией. Их магичка не сумеет выставить блок…

Сорах прогнал подобные мысли из головы. Свиток, врученный ему Советом Властелинов, теперь пылал.

То, что на первый взгляд показалось Сораху залом, на самом деле оказалось небольшой комнатой, в которой, однако, была превосходная обстановка: на стенах висели зеркала в оправах из легкого камня, добываемого из самых глубоких пещер, куда мог пробиться разве что самый умелый гном или троглодит; прямо на полу, из тех же стен росли невообразимые растения, дивно переплетаясь с мебелью, из которой здесь были лишь широкая тумба в виде кустарника с ровно остриженными краями и несколько скамей-лиан; в подсвечниках горели самые обычные свечи, сменившие здесь факела; посреди комнаты, выстланной листьями, с деревянными ручками, на которых росли бутоны еще не пробившихся листков и оббитый шелковой тканью зеленого цвета, с вышитыми на ней серебристыми нитками Деревом Грез, стоял массивный стул.

Но, где же Король? Или он был обманут?

Сорах чувствовал, как свиток в его кафтане готов буквально выпрыгнуть наружу. И что делать теперь? Ждать?

Впрочем, ждать пришлось недолго. Сорах почувствовал, как очередной толчок магии, и без того сжимавшей его грудь, чуть не вывернул его наизнанку. На стуле, стоявшем посреди комнаты, появилось свечение, и, словно черви, вырытые из-под земли, зашевелились кончики растений. Маг не верил своим глазам. Лианы начали расти и, переплетаясь, обретать форму. Чужая магия давила…

На стуле – или же это был трон? – медленно всплывала фигура эльфа, облаченного в платье с накинутым на голову капюшоном яркого зелено-серебристого оттенка.

– Здравствуй, хуманс. Как я понимаю, я могу называть тебя Сорах, сын Совета Властелинов Силы?

Сорах невольно сделал шаг назад. Со стула-трона на него смотрели черные – даже невероятно черные для светлого эльфа! – полные безразличия глаза Короля жителей священного леса.

Первое, что пришло в голову: как это обрело плоть и кровь? Как? Вопрос словно перегородил сознание. Что за чары были использованы Королем Местальэ? Сорах и раньше не ощущавший никаких заклинаний светлых эльфов в Местальэ, теперь тем более остался не у дел. В том, что перед ним появился именно он, Король у Сораха практически не было никаких сомнений. То, что применил этот эльф – не было обычной телепортацией. Здесь явно была сотворена волшба такого уровня, над которой бы поломали голову даже магистры Совета Властелинов.

Неужели перед ним на троне восседал сам Тамалий Зеленый?

От осознания действительности мага пробила дрожь. Только вот, где тогда легендарный тронный зал, что описывался в книгах, где свита, слуги? Неужели эта маленькая комнатушка и есть приемная великого Короля Тамалия Зеленого?

Но это было не так уже и важно, куда как важнее было то, что Король знал, кто он и откуда пришел. Сорах почтительно поклонился и…

Свиток, обжегший грудь, вдруг вывалился на пол и медленно, словно ведомый какими-то чарами, покатился к ногам Тамалия. Значит, все было так и рассчитано: грозный легендарный Король светлых эльфов и есть адресат, тот, кому было поручено доставить свиток в руки.

«Но… Но… Как он узнал?».

Словно ответом Сораху послужил невероятной силы толчок магической энергии. Он едва устоял на ногах и из последних сил удержал нить связи с Торсионным полем. Источник открытой мощи находился совсем рядом, возможно, даже в этой комнате. Не он ли помог Тамалию? Король, не утруждая себя какими-либо магическими заклинаниями, нагнулся и поднял свиток.

– Как я понимаю, хуманс, ты рассчитывал увидеть несколько другой интерьер? – в отличие от тех эльфов, которые привели Сораха сюда, на лице Тамалия нельзя было прочитать ни одной эмоции. Он был холоден и спокоен, говорил размерено, четко и ясно. – Несмотря на мой возраст, я еще не выжил из ума и не хотел бы, чтобы кто-то узнал о нашей встрече. Ты можешь себе представить, как взволнуется мой народ, если кто-либо узнает, что у меня была встреча с грязным хумансом?

Сорах примерно понимал, о чем говорит Тамалий. Мало кто из светлых эльфов, тех, кто считал себя предками первородных правителей мира Ториан, смог бы стерпеть не то что присутствие людей в Местальэ, а даже какие-либо контакты за пределами священного леса. Светлый эльф никогда не разговаривал с хумансом, светлый эльф его убивал, помня о прошлом и чтя настоящее.

– Поэтому я был вынужден предпринять кое-какие меры предосторожности и послать тебе навстречу людей из моей личной охраны, чтобы те провели тебя самой короткой тропой через лес к Дереву Грез. Иначе ты бы встретился по пути с неприятностями. Не знаю, решил бы ты их или нет, да мне и не очень важно это на самом деле, но я знаю: это вызвало бы определенные неудобства для меня. Поэтому ты попал сюда так. Все, что меня интересует – это свиток и разговор.

– Свиток в ваших руках, – сухо ответил Сорах.

Тамалий кивнул.

– Я ожидал, что посланник магистров окажется именно таким как ты. Мудрецы Совета не перестают меня удивлять.

Сорах не знал, как расценивать эти слова. Оказывается, все это было одной сплошной уловкой, и он на нее попался! Или же выполнил с достоинством задание? От подобных рассуждений голова могла превратиться в сплошной котел, где варилось отвратительное зелье годное разве что для желудков гоблинов, что из северных пустошей.

Тамалий переломил печать, скрепляющую свиток. Сорах прищурился, но ничего не произошло, свиток не сгорел и остался лежать в руках Короля. Тамалий развернул пергамент, окинув его взглядом. Глаза Короля сузились, и он посмотрел на Сораха, корчившегося неподалеку от не прекращавшихся потоков Силы, казалось бы пронизывающих все пространство вокруг.

– Единственное качество, которое я в вас ценю, хумансы, это осторожность. Ты можешь взять свиток.

Сорах поклонился и, морщась от боли, подошел к Королю, протягивающему ему свиток из своих рук. Пергамент оказался пуст. Но, оказавшись в руках мага, он начал светиться, и на белой как снег бумаге, высветилась первая линия, заструился дымок, словно пергамента коснулось раскаленное перо из металла. Одна за другой стали появляться руны и магические символы в форме гексаграмм и пентаграмм. С каждым следующим штрихом магического чертежа глаза Сораха делались все шире и шире, несмотря на негласный гильдейский запрет скрывать свои эмоции при каких бы то ни было обстоятельствах, и не смотря на глухую, давящую на виски и грудь, боль.