Страница 95 из 111
– Что заставило гордых Дочерей Аддары ступить в пределы человеческого жилища? – Я отряхиваю руки, переходя с огорода на двор. Доктор сопит где-то за спиной.
Женщина щурится, удивленная приемом: право же, странно встретить в чужом краю того, кто знаком с обычаями Песчаного Племени так хорошо:
– Дело Семьи, kellyn18 .
О, польщен. Несказанно польщен. Приятно поговорить с умным человеком! Ну, будем считать ее «человеком», пока она не докажет обратное…
– В чем же заключается сие дело? – С одной стороны, она не обязана говорить, но с другой… Она ведь пришла именно за этим, не так ли?
– Стало известно, что в этом доме скрывается человек, явившийся причиной гибели нашей сестры. Шадд'а-раф желает выяснить обстоятельства происшедшего.
Лично Глава Семьи? Либо убиенная шадда принадлежала к Старшим Ветвям, либо причина его заинтересованности кроется совсем в другом… В чем же?…
А все-таки хорошо, что я имел удовольствие несколько дней назад беседовать с Лэни – вот уже и явление шадд'а-рафа по мою душу не удивляет…
– Вам известны приметы человека, совершившего проступок? – На всякий случай, уточняю.
– Тот, кто отправил нашу сестру за Порог, должен быть хорошо знаком с традициями и особенностями Живущих-на-Две-Стороны, – она улыбнулась. Одними глазами. Слегка угрожающе, но уважительно.
– Этого слишком мало, чтобы опознать виновного, – возвращаю ей улыбку. Она знает, что я знаю, что она знает: лишние слова уже ни к чему, но…
– Если этого будет мало, нам поможет человек, несущий на своем теле свидетельство встречи с нашей сестрой, – женщина не пытается меня напугать или обеспокоить: просто честно сообщает об имеющихся на ее стороне преимуществах, и это лишний раз убеждает, что она относится к вашему покорному слуге, как к достойному противнику.
Ай-вэй, как дурно! Неужели этот недоучившийся маг умудрился попасть к ним в лапы? Да за что же мне такое наказание?!… Постойте-ка, а почему, собственно, Мэтт оказался в этих краях? Если шадды выследили его… Куда он направлялся? Нет, я не хочу в это верить! ОН несет мне КНИГИ?… Впору грязно выругаться. Ох, когда выясню, кто его отправил с этим поручением, оная персона узнает о себе много нового!…
– Надеюсь, ему не причинили вреда?
– Ни в коей мере. Но не могу поручиться, что он останется невредим, если мое поручение не окажется выполненным, – женщина продолжает говорить предельно вежливо и доброжелательно.
Намек понят. Что ж, придется потолковать с твоим повелителем, дорогуша…
– Что происходит? – Шепчет доктор.
– Ничего серьезного. Пока, во всяком случае, – не думаю, что такие слова могут успокоить, но других я предложить не могу.
– Им нужен… убийца? – В голосе Гизариуса проскальзывает напряжение.
– Убийца? Обвинение еще не прозвучало, так что есть шансы… – я задумчиво куснул губу. Шансы есть, но только – какие? Я смогу доказать, что всего лишь оборонялся? Возможно. А возможно, что не смогу. Дивное колебание между «жить» и «умереть» – вам нравится это ощущение? Меня оно просто бесит!
– Пожалуйста, верните мне Знак.
– Да, конечно, – доктор поспешил в дом, а я продолжил разглядывать кошек. Нужно же чем то занять время?
А шадды-то – королевские! Темно-рыжие полосы на спине, с легкой краснотой по краям – это не просто свита, это Охотники, рожденные для сражений. Да, вживую они выглядят куда эффектнее, чем на картинке…
– Стой, где стоишь! – Эй, а это еще зачем? Он что, с ума сошел?
Борг поднял взведенный арбалет, целясь в женщину. Фланговые кошки чуть заметно вздрогнули и переступили с лапы на лапу, готовясь сменить позицию. Кретин!…
Я встал на линии выстрела, закрывая шадду собой.
– Не дури! – В карих глазах пылает пламя тревоги и досады.
– Ты хочешь совершить непоправимую ошибку? Я не могу этого позволить, – я стараюсь говорить ласково, как с ребенком или больным.
– Ты защищаешь этих… животных?! – Недоумение и непонимание.
– В данный момент я защищаю только тебя. И тех, кто еще находится в этом доме. Опусти оружие, Борг. Прошу тебя…
Он медлит. Надо отдать рыжему великану должное – за время раздумья его рука ни разу не дрогнула. Он, и в самом деле, не имел удовольствия сражаться с оборотнями – метаморфа арбалетный болт не задержит, даже будь он из чистого серебра – на таком малом расстоянии пройдет через тело насквозь, и, спрашивается, зачем вообще тогда стрелять? Положим, рана затянется не сразу, но и серьезного вреда не причинит, только разозлив кошку… Конечно, ЭТИХ кошек разозлить труднее, чем можно предположить, но я бы не хотел на собственной шкуре испытать боевую ярость шадды… Даже если учесть, что мне оная ярость не опасна. Смогу ли я их удержать? Наверное, при случае. Но что-то не хочется пробовать…
– Прошу, поверь мне… Вам опасность не угрожает: им нужен только я. Успокойся! – Еще ласковее, еще нежнее. Эх, если бы я умел владеть голосом, как Магрит, все бы уже сидели кружком и мурлыкали…
Вряд ли он поверил или успокоился, но арбалет опустил.
– Ты уверен?
– Вполне, – вру, конечно: в чем здесь можно быть уверенным?
Доктор, наконец-то, вынырнул из глубин дома и, прерывисто дыша, сунул мне в ладонь ажурную пластинку.
– Да что с вами со всеми? – Притворно изумился я. – Ничего страшного не будет: я всего лишь прогуляюсь с этой милой женщиной, делов-то!
– Эта «милая женщина» может разорвать тебя на кусочки в течение одного вдоха, – Гизариус смотрел мне в глаза то ли жалобно, то ли настаивающе, словно пытаясь повлиять на мое решение.
– Может, – согласился я. – Но совсем не обязательно будет это делать. И совсем не обязательно, что я позволю ей это сделать.
– Не переоценивай свои силы, как бы велики они не были, – да он волнуется? Ничего себе, новость…
– Не беспокойтесь на сей счет, доктор. В данном случае я знаю, на что способен. Все будет хорошо.
– Удачи, – услышав столь искреннее пожелание, я криво усмехнулся. При чем здесь удача? Только холодный расчет и бесстрастное приложение сил – более мне ничего не нужно. Пока дело не дойдет до драки. А впрочем, именно в драке перечисленные мною вещи будут особенно полезны…
18
18 – Kellyn – вежливое обращение к инородцу. Предполагает если не признание «права на существование», то, по крайней мере, «права на ответ», что само по себе более почетно, ибо тебя признают достойным того, чтобы с тобой говорить.