Ты и Я

Их близкие отношения, возникшие вскоре после этого ужина, завязались просто и непринуждённо, естественным образом перетекли в совместное, почти семейное проживание. Он часто ловил себя на мысли, что его жизнь с появлением Ленки полностью переменилась, а он так и не почувствовал никакого дискомфорта. Вроде всё так и должно было быть. Они встретились, и они вместе. Попытался было поискать в себе сомнения, наслушавшись разных примеров своих приятелей на тему «Наша встреча. Может лучше, чтоб её и не было!», но не нашёл даже микроскопической мыслишки сожаления. На том и забросил все эти ненужные попытки сопоставления, вовремя вспомнив о собственной индивидуальности и твёрдой уверенности, что его жизнь ни на чью похожа не будет…

В комнате заметно потемнело.

«Надо бы встать, пойти перекусить что ли…»

Ужинать, действительно, было пора, но вот вставать не хотелось. Ощущение пустоты в квартире чуть сгладилось теплотой наплывших воспоминаний. Мысли о Ленке не заменят конечно же самой Ленки, они лишь помогут как-то скрасить это одиночное существование и дадут ему силы дожить до её возвращения.

Проигнорировав едва заметное журчание в животе, в паре с сумерками намекавшее на то, что самое время заняться последним на сегодня приёмом пищи, так и остался сидеть почти недвижно, возвращаясь к неторопливо текущим воспоминаниям, доставляющим ему сейчас хоть какую-то радость.

Ленка… Ленка… Ленка… Первое время он бредил этим именем. Казалось удивительным, что такое простое и незамысловатое имя стало для него своеобразной молитвой, восторженно крутящейся днём и ночью в его голове. Бубнил будто заклинание – Ленка… Ленка… Ленка.

Это повторяемое имя заключало в себе всё – и любовное признание, и трепетное ощущение счастья, и радость от нахождения рядом с ней. Несмотря на его объёмный словарный запас в разных жизненных секторах, для разговоров на любовную тематику он не был подготовлен. Как-то не складывалось ни обстоятельств, ни чувств похожих. В общем, ни опыта, ни знаний. Возникло по этому поводу однажды небольшое волнение, – вдруг ей захочется услышать от него красивые слова о переполняющих чувствах, переживаниях, признаний поэтических, всего того, что обычно говорится в таких вот случаях, а его романтизма на это не хватит. Но волнение оказалось напрасным. Ленка тем и казалась удивительной натурой, что мало обращала внимания не только на окружающую обстановку, но ещё и на вербальные построения. Она умела понимать всё без слов. Временами даже казалось, что она знает и чувствует его лучше, чем он сам себя…

В отличие от его скромного немногословия, она часто придумывала ему разные имена – то шутливо-дурашливые, то протяжно-нежные, то серьёзно-героические. Но каким бы тоном она их не произносила, в глубинной основе любого к нему обращения сквозила нескрываемая любовь. Хотя, наверное, если бы она ничего не говорила и никак его не называла, её взгляд говорил бы убедительнее всяких слов.

Ему сейчас вспомнился ещё один достаточно волнительный момент – момент знакомства Ленки и его маман.

Его родительница навещала жилище сына крайне редко, конкретнее – всего один раз, много лет назад, когда он только обустроился на новом месте. И естественно, о том, что на его кухне вот уже полгода властвует незнакомая ей хозяйка, мать не знала. Хотя, признаться, матушка всегда так много была занята собой, что времени глубоко интересоваться делами сына у неё не находилось. При редких встречах и нечастых телефонных разговорах она конечно же задавала вопросы типа: «Как твои дела?» или «Что у тебя там происходит?», но он по опыту знал, что утомлять творческий ум маман длинными ответами не стоит. Они оба хоть и были связаны самыми тесными из возможных, узами, но уже давно жили в разных, непересекающихся и непохожих друг на друга, мирах и чувствовали себя достаточно хорошо, не нарушая установленных временем границы…

Готовясь к знакомству двух женщин, одна из которых дала ему жизнь, а другая эту жизнь наполнила, он немного, но всё-таки волновался. Для него это было особым событием. Втайне искренне желал, чтобы они друг другу понравились. И хотя он никогда не руководствовался немногочисленными мнениями своей матери, в этот раз почему-то очень хотелось, чтобы она оценила его выбор. Даже сам не понимал, почему для него это было важным. Наверное, сказывался здоровый мужской инстинкт, определяющий жизненную необходимость мира и согласия в его душе. Хотелось, очень хотелось, чтобы они подружились…

За Ленку он был спокоен. Как-то заведя полушутливый разговор, немного отвлечённо, как бы между прочим, спросил её, что ей думается о его матери. Ленка также полушутливо ответила, что с удовольствием поглядела бы на яблоню, родившую «такое яблочко!». И, с серьёзным видом добавила: «Я её буду любить только лишь за то, что она дала мне тебя».

Такое простое и искреннее признание заполнило его всего теплом и молчаливой благодарностью. Он точно знал, что это не просто пришедшие на ум слова, – она умела взглядом отделять серьёзное от шутки.

Знакомство, состоявшееся вскоре после этого разговора, прошло, как он для себя определил, – хорошо. Матушка выкроила время для приёма, домработница приготовила шикарный ужин, они прибыли без опозданий. За столом закрутилась оживлённая беседа. Вопреки его опасениям, женщины легко находили темы для разговоров, общались непринужденно, временами даже весело. Видно было, что Ленкины простодушие и открытость импонировали его маман; мало того, непосредственность девушки каким-то непостижимым образом повлияла на хозяйку. Он-то знал свою мать, и знал, что она редко бывает сама собой, предпочитая выносить на публику лишь тот образ, который соответствовал её настроению. Но этот ужин стал исключением, – его мать была просто женщиной, просто матерью.

Закончив с трапезой, Ленка вызвалась помочь домработнице убрать со стола и помыть посуду. На лице хозяйки промелькнуло едва заметное удивление. Но, воздержавшись от комментариев по этому поводу, она лишь приподняла чуть брови, потом взяла его под руку, приглашая пройти с ней.

– А мы с тобой пойдём в кабинет, сын. Посмотришь документы, проконсультируешь меня. Ты же знаешь, я в этих юридических реверансах совершенно не сильна…

Он пролистал бумаги, дал матери несколько советов, указал спорные моменты. Под конец мать, переведя разговор, неожиданно томно спросила:

– Мне уже нужно готовиться к новой для себя роли?

Он пристально посмотрел ей в глаза, пытаясь сообразить, к чему вопрос.

– Я говорю о статусе бабушки… – Она улыбнулась, медленно и элегантно присаживаясь в кресло. – Надеюсь, ты меня уведомишь… заранее…

Он присел рядом, взяв материнскую ладонь в свои руки. С лёгкой улыбкой на губах ответил:

– Ты будешь великолепна в любой роли!.. Но это дело будущего, пока тебе не нужно менять свой статус…

Он приложился щекой к её ладони. Подняв голову, задал в свою очередь вопрос:

– Как ты находишь Лену?

При этом он старался выглядеть незаинтересованно и говорить непринуждённо – спокойным тоном. Но сердце почему-то застучало чаще.

– Хорошая девушка… – Женщина, облокотившись свободной рукой на мягкий подлокотник кресла, задумчиво посмотрела на сына.

– Даже, кажется, она слишком хороша для тебя… и… слишком проста…

Он непонимающе посмотрел на мать.

– Проста?.. Ну, конечно же, она выросла в других условиях, в другом социальном круге, но… – он так и закончил непонятное для себя объяснение.

– Милый мой, причём здесь этот социальный круг! Ты же знаешь, мне совершенно всё равно – кто из какого социума… – Она сопроводила свою речь лёгким фырканьем. Тем же неторопливым тоном добавила: – Мы с твоим отцом были из одного, как ты выразился, социального круга, и что?! Мы были совершенно разными по своему содержанию, по своему наполнению, если хочешь…

– Я всё-таки не очень понял, что ты этим хочешь сказать? – Ему всегда было нелегко понимать эту женщину. Он всё же больше предпочитал её творческому восприятию своё логическое понимание. – Может, объяснишь?