Страница 18 из 24
Созданный ещё в 1700 году соратником Петра Великого генералом А.М. Головиным, Московский полк получил своё боевое крещение в боях под Нарвой, затем участвовал в Полтавской битве, Гангутском сражении, в ходе которого «московцы» атаковали противника, будучи пересаженными на галеры, в осаде Данцига во время Польской войны 1733–1735 годов, штурме крепости Очаков, Кавказской войне, героической обороне Смоленска от наступающих войск Наполеона. В Бородинской битве Московский пехотный полк отчаянно сражался в центре авангарда и т. д. И в дальнейшем его история постоянно пополнялась новыми славными страницами, прежде всего связанными с массовым личным героизмом солдат и офицеров: только в одном бою при Прейсиш-Эйлау в 1807 году 23 полковых офицера и 600 солдат пали смертью храбрых. За беспримерный героизм на поле боя в Крымскую войну полку были Высочайше пожалованы георгиевские знамёна с надписью «За Севастополь в 1854 и 1855 гг.» к уже имевшимся серебряным георгиевским трубам с надписью «Московского пехотного полка в воздаяние отличных подвигов, оказанных в сражениях 1814 г. января 17 при Бриен-ле-Шато и 20 при Ла-Ротиере»[23]. Позднее Высочайшим приказом от 25 июня 1900 года новое отличие – Александровская юбилейная лента «1700–1900» на полковое знамя.
Как следует из полковой летописи, 1 сентября 1863 года 65-й пехотный оставил «просторные» (так было написано в полковой летописи) Хамовнические казармы в Москве и вступил на новые постоянные квартиры в глубоко провинциальном уездном городе Венёв Тульской губернии, рассредоточившись на обширной территории трёх уездов: Венёвского, Каширского и Епифанского. Штабы, лазарет и тыловые службы также располагались практически по всей территории губернии, в основном в наёмных домах, хозяева которых по самым разным причинам не всегда стремились добровольно обеспечивать постой военнослужащих. По этому поводу командир соединения неоднократно обращался с жалобами к Тульскому губернатору. Очевидно, что провинциальное расположение полка и относительно спокойное мирное время не могли не сказаться и на его укомплектовании, и на уровне боевой подготовки личного состава, тем более что часть его наиболее подготовленных солдат и офицеров уже была переведена в сибирские 18-ю и 36-ю дивизии[24]. Так что в штате оставались только 64 офицера и 1964 нижних чина.
3 апреля 65-й полк получает новую специальную задачу: стать лагерем в районе 2-го участка строящейся Московско-Курской железной дороги, недалеко от станции Ясенки и деревни Житовки.
Ровно через месяц, 7 мая, в соединение прибыл вновь назначенный командир – полковник Петр Алексеевич Юноша, который до этого всю свою предыдущую службу провел в Лейб-гвардии Московском полку и фактически сменил на должности Якова Фёдоровича Труневского – человека доброго, иногда вспыльчивого, но при этом «любившего выпить и смотревшего на службу весьма легко»[25]. Возможно поэтому окружное начальство, которое практически никогда не видело полковника трезвым, предложило ему увольнение «по-тихому», то есть по выслуге лет, но с пожалованием чина генерал-майора в отставке.
Теперь перед «московцами» и их командиром были поставлены ранее никогда не выполнявшиеся задачи по обеспечению караульной службы и конвоированию арестантов; обычно эти функции выполняли местные и конвойные команды. Сложность этого нового предназначения боевой части объяснялась ещё и тем, что большинство каторжников, работавших на строительстве железной дороги, были осуждёнными участниками Польского восстания 1863–1864 годов[26].
Они вместе с мобилизованными на стройку крестьянами составляли основную рабочую силу и размещались в специально простроенных для них восьми бараках (в каждом примерно по 300 человек). Караульные команды соответственно стояли в ближайших деревнях. Для охраны строящейся линии были дополнительно сформированы специальные воинские подразделения, которые действовали совместно с арестантскими ротами из Москвы и Владимира. При этом военные находились ещё и в распоряжении инспектора гражданских арестантов генерал-майора барона Штемпеля, а непосредственно за выполнение важной государственной задачи по обеспечению строительства стратегического инфраструктурного объекта отвечал главноуправляющий тюрьмами империи генерал-лейтенант Н.П. Синельников. Кстати, на этом посту Николай Петрович способствовал существенному облегчению участи польских заключённых. Наличие такого большого количества мятежных поляков среди каторжников и вызвало необходимость их усиленной охраны регулярными воинскими подразделениями, тем более что буквально через несколько недель в полк пришло известие о начале Кругобайкальского восстания каторжан, осуждённых за участие в Варшавском бунте. Его возглавили отставной инженер-капитан русской армии 48-летний Нарцыз Целинский и 30-летний пианист из Варшавы Густав Шарамович. Идейным вдохновителем бунта станет русский революционер, один из организаторов «Земли и воли» Н.А. Серно-Соловьевич. На удивление, лидерам восстания удастся оперативно сформировать и вооружить вполне боеспособный «Сибирский Легион вольных поляков», захватить несколько населённых пунктов, уничтожить мосты и нарушить телеграфное сообщение. По поступающим докладам о ситуации на мятежной территории, основными силами бунтовщиков как раз и были 700 поляков, которые работали на различных участках строительства Кругобайкальского тракта. Во многом из-за традиционного для любых кризисных ситуаций паралича местных властей беспорядки были подавлены с большим трудом, и то только после привлечения 1-й и 3-й конных бригад Забайкальского казачьего войска, действовавших вместе с добровольцами из местного населения. Однако с учётом сплочённости восставших, их фанатичной преданности католической церкви и веры в святость борьбы за независимость Польши император повелел губернским и жандармским властям впредь осуществлять беспрецедентно строгий контроль за подобным контингентом арестантов.
На первых плановых состязаниях по стрельбе и строевой выучке личный состав 65-го Московского полка закономерно показал неудовлетворительную подготовку: рядовой состав всё ещё был вооружён устаревшей шестилинейной винтовкой ударной системы, заряжавшейся с дульной стороны, стрельба из которой требовала определённого навыка, который с трудом достигался исключительно частыми тренировками. Всё это потребовало от полковых офицеров усиленных мер по наведению порядка в стрелковой подготовке и поддержанию должной дисциплины. Ситуация осложнялась ещё и тем, что в соответствии с мероприятиями, проводившимися в рамках военной реформы, нижние чины, выслужившие установленный 12-летний срок, подлежали увольнению, а наиболее подготовленные офицеры и солдаты либо переводились либо подлежали переводу к новым местам службы в Восточной Сибири. На их место прибывали ранее находившиеся в отдельных резервных батальонах «сверх штата», то есть в большинстве своём неспособные к службе по различным обстоятельствам, среди них были и штрафованные за различные проступки при Московском орданансгаузе, и «бывшие в бессрочных отпусках по слабости здоровья, и, следовательно, ничем не занимавшиеся в течение нескольких лет».
Бытовые неудобства, связанные с тем, что гражданское губернское начальство, соблюдая интересы только что созданного в результате «земской реформы» Александра II уездного земства, периодически отказывало в отводе помещений для проведения занятий, приводили к тому, что, например, в течение зимы командиры подразделений вообще не имели возможности собрать людей для личного обучения, поэтому вынужденно ограничивались нечастыми объездами подразделений для занятий. Да и те в лучшем случае проводились не чаще одного раза в неделю. Вдобавок ко всему на территории уездов отсутствовали свободные земли для устройства стрелковых полигонов, а имевшиеся небольшие участки, годные для проведения учений, никак не выделялись гражданской администрацией губернии, хотя её и возглавлял отставной генерал-майор Михаил Романович Шидловский – бывший офицер Генерального штаба и командир гвардейского Волынского пехотного полка. Чрезвычайно активный и самолюбивый губернатор, сам по образованию военный инженер, похоже, имел собственное мнение относительно организации боевой подготовки в воинских частях, расквартированных в губернии. Пожалуй, самым ярким эпизодом в его биографии стал затянувшийся конфликт с управляющим Тульской Казённой палаты действительным статским советником М.Е. Салтыковым (Щедриным) – как судачили в губернии, «из-за несовершенства российского законодательства».
23
Как известно, император Александр I не любил награждать соединения, отличившиеся в сражениях Отечественной войны 1812 года, зато был щедр на почётные награды за доблесть, проявленную в период Заграничного похода Русской армии 1813–1814 годов.
24
Это было связано с большим количеством уклоняющихся от военной службы в районах Западной Сибири, то есть «своих» рекрутов для укомплектования частей очевидно не хватало.
25
Число поляков было достаточно большим и в самой армии – более 7 % нижних чинов призывались из Царства Польского.
26
Основная масса осуждённых участников Польского и Севастопольского восстаний 1830 года и Польского восстания 1863 года содержались в Александровской центральной каторжной тюрьме в селе Александровском Иркутского уезда и в каторжной тюрьме при Акатуйском руднике Нерчинского горнозаводского округа. В апреле 1866 года императором Александром II была объявлена амнистия польским ссыльным: им были значительно сокращены сроки каторги, а осуждённые на незначительные сроки были переведены на поселение.