Страница 24 из 60
Она молча ест еще несколько кусочков картофельных чипсов. Затем достает из холодильника банку газировки и выпивает ее, сидя за столом. Она поглощает каждый кусочек еды и каждый глоток с таким наслаждением, будто вкушает его каждым из миллиона вкусовых рецепторов. У меня даже возникает ощущение, что я всегда принимал как должное все, что касалось моего языка.
— Ты ощущаешь себя иначе, находясь в ее теле?
Она тут же кивает.
— Да. Ощущения сбивают с толку. Я вижу воспоминания, которые мне не принадлежат. Испытываю чувства, но они тоже не мои. Но дело в том, что вне ее тела я вообще мало что чувствую, а воспоминаний у меня и вовсе нет. Поэтому мне по-своему нравится находиться в ней, хоть это и неприятно, будто я не должна так поступать.
— У тебя ее воспоминания?
— Да, — кивает она, — но я стараюсь не вторгаться в них.
— Ты помнишь, что происходило между мной и Лейлой?
Она молча рассматривает банку с газировкой в руках. Я вижу, как ее щеки краснеют от смущения, и мне становится интересно, какие воспоминания вызвали у нее такие чувства.
— Вы познакомились здесь.
Я кивком даю ей понять, что это воспоминание правдиво.
Девушка улыбается.
— Она любит тебя.
— Ты это чувствуешь?
— Да. Она очень тебя любит. А еще переживает.
— Из-за чего?
— Что ты не любишь ее так же сильно, как она тебя.
Я чувствую, что огорчение, вызванное ее словами, отражается на моем лице. Не хочу, чтобы у Лейлы возникали такие чувства. Не хочу, чтобы она чувствовала себя недостаточно любимой или напуганной и наполненной тревогой.
— Она запомнит этот разговор? Вспомнит, как ты завладела ее телом?
— Нет. Она не запомнила, как я ела ее еду. Ей кажется, что у нее проблемы с памятью, — она хмурится. — С ней произошло что-то плохое. И повлияло на нее. Сильно.
— Да. Так и есть.
Открывшаяся на втором этаже дверь отвлекает мое внимание. Наши взгляды устремляются к дверям кухни. Черт. Я забыл, что Аспен с Чедом еще здесь.
— Можешь выйти из ее тела? Наверное, это ее сестра.
Уиллоу качает головой с неспокойным видом.
— Не думаю, что это хорошая идея. Лейла перепугается, если я покину ее тело. Она очнется на кухне и не будет помнить, как здесь оказалась.
На пороге кухни появляется Аспен.
— Мне показалось, я слышу ваши голоса. — Она подходит к Лейле, вернее к Уиллоу, и забирает упаковку с чипсами у нее из рук, а затем садится рядом. — Чед обмочился в постель. Я сменила простыни, но матрас придется застирывать, — она поглядывает на Уиллоу. — Не стоило тебе говорить ему, где хранится выпивка.
Уиллоу смотрит на меня во все глаза, будто боится заговорить с Аспен.
Я выдвигаю стул.
— Разберусь с этим завтра. Ничего страшного, — я смотрю на Уиллоу. — Лейла, ты готова идти спать?
Она кивает и встает из-за стола, но Аспен хватает ее за руку.
— Останься. Я так редко с тобой вижусь в последнее время, и мне не спится.
Уиллоу переводит взгляд с меня на Аспен и обратно, затем неохотно садится обратно. Я тоже возвращаюсь за стол, потому что мне не хочется оставлять ее одну.
Аспен испытывает облегчение оттого, что мы составили ей компанию, но Уиллоу словно боится произнести хоть слово, будто этим сразу даст Аспен понять, что она не Лейла.
— Вы доели пиццу? — спрашивает Аспен.
— Нет, остатки в холодильнике.
Она отходит к холодильнику за пиццей, а Уиллоу упирается локтями в стол и сжимает виски. Что мне делать? — спрашивает она одними губами.
Я и сам не знаю. И мне странно, что она задает мне такой вопрос, будто у меня есть какой-то опыт в подобных делах. Я пытаюсь отвлечь Уиллоу единственным, что мне о ней известно. Она любит поесть.
— Хочешь пиццы?
Она на миг замирает, но кивает с легкой улыбкой.
— Хочу. Еще два кусочка пиццы и банку содовой.
События следующих пятнадцати минут в голове не укладываются. Я выкладываю пиццу на тарелку для Уиллоу, а Аспен садится рядом с ней. Она болтает без умолку, в то время как Уиллоу в основном молча ест. Я стараюсь отвлечь сестру Лейлы разговором, чтобы Уиллоу не пришлось много говорить. Она даже немного расслабилась, сосредоточившись на еде.
И так продолжается, пока Аспен не спрашивает:
— Ты рассказала Лидсу, что случилось, пока я готовила пиццу?
Я перевожу взгляд на Уиллоу, чьи глаза испуганно округляются.
— О господи, — Аспен хохочет, махая рукой в пространстве между мной и Лейлой. — Расскажи ему, Лейла. До чего смешно.
Я вижу страх в глазах Уиллоу, будто нас сейчас поймают с поличным. Я помню, она говорила, что у нее есть доступ к воспоминаниям Лейлы, но я не уверен в их точности. И если Уиллоу не было на кухне, пока они готовили пиццу, у нее самой не будет этого воспоминания.
— Она мне уже рассказала, — говорю я. Понятия не имею, о чем говорит Аспен, но не хочу ставить Уиллоу в затруднительное положение. Я встаю из-за стола. — Нам надо поспать.
Уиллоу согласно кивает и встает.
— Да, я ужасно устала. И голова до сих пор болит. — Она обнимает Аспен. — Спокойной ночи. Спасибо, что приехали.
Аспен разводит руками.
— Ты серьезно? Мы всего два раза виделись после свадьбы.
Я за руку увожу Уиллоу с кухни.
— Почему бы вам завтра не задержаться у нас подольше?
Аспен закатывает глаза.
— Мы не можем. Завтра к ночи нам нужно быть в Колорадо, и пока Чеда не отпустит похмелье, машину придется вести мне. — Она машет рукой в сторону лестницы. — Идите спать. Я приберу здесь.
Уиллоу не теряет ни минуты. Еще раз пожелав ей доброй ночи, она мчится наверх. Я иду следом, но едва мы оказываемся в спальне, я закрываю дверь, прислонившись к ней спиной, и делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить нервы.
Последние пятнадцать минут в обществе Аспен заставили меня понервничать сильнее, чем новость о том, что в доме обитает призрак, вселяющийся в тело моей девушки.
— Момент был напряженный, — говорит Уиллоу, меряя комнату шагами. — Мне следует быть осторожнее.
— Они уедут завтра утром, и останемся только мы с Лейлой. Тебе не зачем беспокоиться о ком-то еще.
Она замирает.
— Вы… остаетесь?
— Да, — киваю я. — Остаемся до следующей среды.
— Ты не злишься на меня?
— За что?
Она машет рукой вдоль своего тела.
— За это. За то, что использую Лейлу.
А должен? Я не знаю.
Я сочувствую Уиллоу, а не злюсь на нее. Происходящее совершенно не укладывается в моей голове, потому мои реакции, вероятно, тоже неадекватны.
— Я не злюсь. Я даже был бы не прочь поговорить с тобой снова, если это не причинит Лейле вреда. Я пока не хочу, чтобы она знала о твоем существовании. Не уверен, что она поймет.
— А ты понимаешь?
— Куда уж там, — качаю головой я. — Наверное, завтра я проснусь и буду смеяться над тем, какой безумный сон мне приснился.
Уиллоу смотрит на кровать и вновь устремляет взгляд на меня.
— Я не могу покинуть ее тело, пока она не заснет. Не хочу, чтобы она испугалась.
— Хорошо. Я посижу в кресле, пока ты не заснешь.
— Уверен?
— Да. Но я хочу поговорить с тобой еще раз. Может, завтра вечером.
Уиллоу кивает, но больше не говорит ни слова. Она забирается на кровать, накрывается одеялом и закрывает глаза.
Я наблюдаю за ней на протяжении полутора часов. Затем тело Лейлы расслабляется.
Я не замечаю ничего, что подсказало бы мне, что Уиллоу покинула ее тело, но я вижу, что это так. Она едва заметно изменилась и теперь мирно спит. Она выглядит в точности как Лейла, которую я сегодня укладывал в постель.
Я обвожу взглядом комнату, зная, что Уиллоу скорее всего видит меня. Все еще слышит меня.
— Спокойной ночи, — тихо говорю я и ложусь в кровать рядом с Лейлой.
Следующий час я лежу без сна и прокручиваю в голове один вопрос за другим, размышляя, вспомнит ли завтра Лейла хоть что-то.
И что это все значит для Уиллоу? Что будет с ней, когда мы с Лейлой уедем на следующей неделе? Она вновь останется совсем одна?