Страница 2 из 87
Кстати, о троне. Мне пятнадцать лет, но я король. Точно, не принц. Иначе бы звали меня Высочеством. Как так получилось? Видимо, мой батюшка удачно отбросил копыта, оставив мне трон. А я прожигаю жизнь со шлюхами и пью вино, а управляют за меня министры, которым даже лучше, что на троне сидит марионетка. Или всё не так?
Оказалось, что так. Когда я был одет в несколько слоёв белья, поверх которого надевался шитый золотом наряд (к счастью, довольно короткий, даже ходить не мешал) на голову надели корону, совсем небольшую. Просто обруч из чистого золота с небольшими зубцами, а вошедший слуга (или не слуга, а кто-то повыше, я пока не разобрался) объявил, что первый министр, герцог Мелькор, просит меня пройти в тронный зал для государственных дел. Мелькнула мысль отказаться и послать всех подальше, меня, между прочим, ещё не покормили с утра, да и воды не дали, а я ведь явно с похмелья и пить хочу, как лошадь раненая.
Непонятно, откуда появились четверо рыцарей в полной броне, я такую только в музее видел, всё тело закрыто, словно у робокопа. В руках каждый из них держал длинный меч, который бережно сжимал двумя руками впереди себя, как бы угрожая тем, кто окажется на пути. Впечатления особо грозных воинов они не производили, скорее, находятся здесь, потому что имеют знатное происхождение, какому-нибудь мелкому рыцарю, чей дед ещё землю пахал, охрану короля ни за что не доверят.
Меня сопроводили в зал приёмов, ну, или как он тут называется. Солдаты конвоя... пардон, почётного караула, встали с двух сторон от трона, приняв вид железных статуй. Кстати, Средневековье тут довольно развитое, раз такой доспех умеют делать. А я тем временем рассматривал трон. Нет, он был сделан не из старых мечей, и не из золота с алмазами. Не очень удобное седалище было деревянным, даже без какой-либо мягкой подстилки под нежный королевский зад. Подлокотники были отделаны слоновой костью, пластины которой покрывал золотой узор. Спинка, как и полагается, была высокой, чтобы никакой убийца не смог напасть сзади, да только убийцы тоже не дураки, если захотят, и другой способ найдут.
Никаких дополнительных регалий мне не полагалось, отчего я вздохнул с облегчением. Теперь была возможность осмотреть присутствующих в зале людей. Людей, собственно, было немного. Помимо охраны, здесь присутствовал писарь (или писец? Нет, лучше писарь), сидевший за маленьким столиком с пером и чернильницей, а перед ним лежала толстая книга, небось, ещё из пергамента. Когда у нас там бумагу изобрели?
Присутствовали несколько богато одетых вельмож, опять же, ничем не примечательных, просто какие-то расфуфыренные старики. Но командовал парадом худощавый мужик лет сорока с небольшим, одетый ещё роскошнее меня, на голове его была странного вида шапочка, вроде приплюснутого кивера, а шею украшала массивная золотая цепь. Лицо его мне сразу не понравилось, хотя он всячески мне улыбался и что-то едва слышно шептал. Видимо, это и был тот самый герцог Мелькор. А Мелькор - это имя или фамилия?
- Что от меня нужно? - ленивым голосом спросил я. - Праздный молодой правитель, любящий исключительно вино и женщин, таков мой образ, не стоит из него выбиваться. Да, и об этом ведь я мечтал, когда хотел стать королём.
- Самая малость, Ваше Величество, - Мелькор говорил подобострастно, ласковым голосом, словно королю, то есть, мне, было не пятнадцать лет, а всего шесть-семь, впрочем, может быть, мой прототип был умственно отсталым? - Сейчас сюда явится делегация купцов из северного Умбора, те самые, что торгуют шерстяными тканями, я вам про них рассказывал, они просят сократить пошлины на ввоз их товара, я думаю, нужно пойти им навстречу, это выгодно королевству.
- Чем выгодно? - спросил я, удивлённо подняв на него глаза. У меня, в отличие от моего прототипа, высшее экономическое образование, кое в чём разбираюсь, например, в том, что не следует упрощать жизнь импортёрам, куда лучше поддерживать собственного производителя.
Мелькор, услышав вопрос, растерялся, создавалось впечатление, что мне полагалось только кивать головой, словно кукла, а я вдруг начал задавать вопросы.
- Выгодно... - проговорил он, на ходу придумывая свою версию. - Выгодно тем, что нашим подданным нужны эти ткани, мы в них одеваемся, а эти купцы...
- А у нас собственные ткани делают? - снова задал вопрос я.
- Да, Ваше Величество, - теперь он уже прятал под улыбкой досаду, - но делают мало и плохого качества, у них лучше и дешевле. Наши ткани просто не могут конкурировать с привозным сукном.
- Тогда зачем снижать пошлины? - снова спросил я. - Они наполняют казну, а эти купцы всё равно будут возить ткань, а цена её, даже с учётом пошлины, будет ниже местной шерсти. Так?
- Вы не понимаете... - он с трудом сдерживался.
А я понимал слишком многое, например, то, что некий временщик при безвольном короле забрал себе слишком большую власть, и теперь он ей пользуется на своё усмотрение. Эти купцы, чтобы не платить разорительных пошлин, просто дали ему взятку, а он пообещал всё решить. Мелькора я знал всего минут пять, но он уже вызывал отвращение. Немного разберусь в делах и обязательно его заменю.
Тут в зал вошёл герольд, который развернул свиток и громко прочитал, не глядя в текст:
- Послы из города Сигтуны, что в Северном Умборе, просят высочайшей аудиенции.
На этом он замолчал, поедая меня глазами. Я, не зная, что именно от меня требуется, просто вяло кивнул и сказал:
- Зовите.
В зал медленно и с достоинством прошествовали шесть человек. Их одежда несколько отличалась от нашей, причём в худшую сторону. Я бы сказал, что они одеты беднее, чем мои вельможи, зато их одежда была куда как более функциональной, ничего лишнего, штаны, мягкие сапоги, камзол, а на голове маленькая шапочка, которую все они дружно сняли, оказавшись напротив трона. Герольд теперь повернулся к ним и так же торжественно объявил:
- Его Величество, король Апродии, герцог Адалика и правитель прилегающих областей, Айкон Третий из династии Метредитов.
Послы дружно поклонились, а я, наконец, узнал, как меня зовут. Айкон Третий, значит. С ударением на последний слог. Ну, и ладно, имя, в целом, не самое ужасное. Не Навуходоносор ведь, и не Тутанхамон. Сойдёт, учитывая прилагавшиеся плюшки.
Заговорил один из них, самый пожилой: