Исповедь

Но на этот раз ноги сами привели Эмиля к детскому саду. Здесь было тихо и спокойно: наступило время дневного сна. Шум двора сюда не доносился. Эмиль фланировал в нетерпении вдоль беседок. Девочка появилась с той стороны, откуда он не ждал, и застала его врасплох.

– Здравствуй, – произнесла она, мило улыбнувшись.

– Здравствуй, – эхом вторил ей Эмиль.

– Меня зовут Света.

– А меня…

– Я знаю, как тебя зовут, – еще более сладко улыбнувшись, опередила она Эмиля.

Наступило тягостное для Эмиля молчание. Как он ни старался, ничего путного не приходило ему в голову, чтобы продолжить разговор.

– Давай дружить, – произнесла вдруг Света и протянула ему руку.

На мгновение оцепенев от изумления и оттого неловко замешкавшись, он повторил ее движение. Они обменялись легким рукопожатием.

– До свидания, – бросила ему новая знакомая и пружинистой походкой удалилась.

Эмиль молча смотрел ей вслед. Света была высокой девочкой, с красивой фигурой и кукольными чертами лица, и выглядела старше своих тринадцати лет. Возможно, Эмиль не раз встречал ее во дворе, но не обращал на нее никакого внимания. Но теперь, когда она сама, проявив смелость и инициативу, сделала первый шаг, он увидел ее другими глазами. Одна только мысль о том, что он нравится девочке и, более того, она заявляет об этом во всеуслышание, способствовала тому, что Эмиль стал искать в себе пути к ответному чувству. Сразу же стало как-то легче дышать. Появилось ощущение, будто с плеч его свалился огромный груз, убрались ко всем чертям все сомнения, а этого мерзкого червячка нет и в помине – сгинул. Одним словом, уже через неделю Эмиль был по уши влюблен. Его чувство можно было квалифицировать как первую любовь. О, это была замечательная пора для них. Они жили друг другом. Все их мысли вращались по орбите их любви. Ему хотелось со всеми говорить только о ней, рассказывать о ее вкусах, о ее отношении к людям и к вещам. Каждый день следовали десятки телефонных звонков друг другу и совершались ежедневные прогулки по вечерам. О, эти пьянящие летние вечера! Без умолку, часами парочка могла ворковать с детской непосредственностью. Нет, слова были не главными. Главным было само их присутствие, звуки их голосов; непроизвольные прикосновения, которые обжигали и отзывались легкой упоительной дрожью их тел…

Однажды вечером они стояли перед подъездом Эмиля и никак не могли расстаться. Внезапно Света, легонько опершись руками на его плечи, прикоснулась губами к щеке Эмиля. Одурев от счастья, тот довольно неуклюже и непростительно медленно попытался склонить голову, чтобы ответить ей тем же. Но она ловко отстранилась, махнула рукой и исчезла в темноте. В следующее мгновение Эмиль был у своих дверей. Он совершенно не заметил, как взлетел на четвертый этаж. Не видел ни одного пролета, ни одной двери соседей по подъезду, словно промчался по темнейшему тоннелю, и пришел в себя, только когда вошел в квартиру. И вот какой курьез случился: в коридоре он сразу же попал в объятия тетки, которая пришла навестить родственников, и получил поцелуй в ту самую щеку. Эмиль почувствовал, как к щеке прикоснулось нечто мягкое. И еще не успокоившийся трепет души вдруг как-то сразу затих. Схожее с этим ощущение человек испытывает, бросаясь после раскаленной парилки в холодный бассейн. Дикий кайф был перебит…

Все летние каникулы Эмиль ходил сам не свой, витая в облаках и отдалившись от друзей. Эльдар и не думал, что дело обернется таким образом. Бывало, встречая Эмиля во дворе, он ехидно подхихикивал. Либо подкалывал друга острым словечком.

Между тем влюбленные и не заметили, как пролетели летние месяцы. Эта счастливая пора их жизни канула в Лету.

А весна следующего года разлучила их. Дело в том, что родители Светы получили новую квартиру в одном из микрорайонов города.

Однажды Эмиль, вернувшийся из школы, с жадностью уплетал на кухне свой обед, с не меньшей ненасытностью проглатывая страницу за страницей очередного романа европейского классика. Пронзительный звонок в дверь неожиданно прервал его сочетаемую с чтением трапезу, и он нехотя поплелся к двери, невольно ругая незваного пришельца. Перед ним стоял Эльдар.

– Спуститься можешь? Света внизу.

– Да, конечно, сейчас, – растерянно встрепенулся Эмиль, натягивая на ноги туфли. И вновь, как когда-то, почувствовал слабость и неприятные ощущения в области живота. Видимо, это заговорило чувство вины. Через две минуты Эмиль стоял перед Светой. Эльдар тактично удалился, оставив их наедине.

– Привет, – смущенно произнес Эмиль.

– Как дела?

– Ничего, хорошо, а как у тебя?

– Нормально. Я вот приехала во двор по делам, а заодно решила увидеть тебя.

– Молодец, что зашла.

После этого короткого диалога наступила тягостная пауза. Чувство вины набирало силу и начинало невыносимо давить на Эмиля. Ему захотелось, чтобы все поскорее закончилось и он вновь в уютной обстановке продолжил бы обед и чтение романа.

– Ну ладно, я спешу, мне пора, – наконец нарушила молчание Света.

– Уже уходишь?

– Да-да, пока, – нервно затараторила она. – Желаю тебе всего хорошего.

– Тебе также, до свидания, – пролепетал Эмиль вслед бывшей подружке.

Света почти выскочила из подъезда. Некоторое время Эмиль оставался, как всегда в подобных случаях, в заторможенном состоянии. Его вернул на землю Эльдар.

– Что случилось?

– Ничего, поговорили и все.

– Тебе что, она не нравится?

– Так, – неопределенно пожал плечами Эмиль.

– Эх ты! Такая классная чувиха, – махнул Эльдар рукой.

Эмиль молча уставился на него.

– Ну, смотри, – бросил Эльдар и вышел на улицу.

Так был поставлен жирный крест на первой любви Эмиля. Подобно новой звезде, она внезапно ярко засверкала на небосклоне, но, не выдержав испытания разлукой, так же неожиданно быстро погасла. Будто и не было ее вовсе. И только след ее после переезда Светы долго еще тревожил душу Эмиля, когда он оставался наедине с собой. Но и след, как выяснилось сегодня, оказался не вечен. Все преходяще в этом мире. И первый удар в данном случае нанес Эмиль. Уже через минуту он снова сидел на кухне и как ни в чем не бывало продолжал трапезу, одновременно погрузившись в чтение. Чтение было самым любимым его занятием. Книги были сродни наркотику. Ребята порой срывались с занятий, и Эмиль, разумеется, не отставал от них. Но компания направлялась либо в кинотеатр, либо «кадрить баб», а Эмиль мчался домой, ложился на диван и погружался в волшебный мир книг. Страсть к чтению в нем проснулась внезапно – где-то в одиннадцать лет. Именно страсть, а не что-то иное, ибо он мог читать запоем в любое свободное время дня и ночи. Читал все подряд – дома была неплохая библиотека. С возрастом влечение это только усилилось. Эмиль выкраивал время для чтения за счет школьных занятий, даже за счет музыки.

После выпуска из музыкальной школы Эмиль стал перед дилеммой, решение которой откладывать уже было невозможно. Он должен был либо поступить в музыкальное училище и посвятить себя музыке, либо забыть о ней как о профессиональной деятельности. По крайней мере, в момент прощания со школой Эмилю казалось, что он страстно и безоговорочно желает стать музыкантом. У него состоялся серьезный разговор с отцом. До этого они не раз и не два, а бесчисленное множество раз затрагивали эту тему, но как-то не глубоко, а все больше в шутливой форме. Отец всегда увиливал от серьезного разговора, считая совершенно излишним обсуждать с собственным сыном такие важные проблемы. Позиция мамы Эмиля вроде бы была одобрительной – во всяком случае, она это доказывала на деле, заставляя сына играть чуть ли не до умопомрачения. И вот настало время, когда отец Эмиля пустил в ход все свое влияние, весь свой авторитет, дабы отговорить своего сына от столь рокового и неверного, по его мнению, выбора в пользу музыки. Главный аргумент отца звучал так: искусство хорошо как хобби, в то время как в качестве профессии оно слишком уж расплывчато и ненадежно. К тому же их семья не из музыкальной среды: они – люди научного мира. А среда играет очень большую роль в становлении человека. И в жизни необходимы надежность, тыл, опора; твердый заработок, наконец. Да и вообще, нельзя быть середнячком в искусстве. Отец не хотел видеть своего сына музыкантом-неудачником. Он не был уверен в музыкальном таланте Эмиля…