Ошибка молодости

– Как вы можете, Дмитрий Павлович, так разговаривать с человеком, который вам служит? – Ее щеки горели от негодования. – Вы пользуетесь своим положением хозяина, зная, что он не может вам ответить.

Дмитрий Павлович опешил. Он вырос с уверенностью, что крепостные не лучше домашнего скота и укор со стороны молодой особы прозвучал для него как оскорбление. По правде говоря, Ксения Егоровна очень понравилась ему. Он вспомнил уроки политеса и был галантен как никогда. Но теперь, услышав упрек из уст предмета своих симпатий, вдруг растерялся.

– Помилуйте, Ксения Егоровна, – выпучив глаза, протянул Дмитрий Павлович, – Холоп иного и не заслуживает. Характер у него скверный, да и нерасторопен.

В разговор поспешил вмешаться Егор Иванович, зная горячий нрав своей дочери, и опасаясь, как-бы Ксенюшка, которой был очень неприятен молодой барин, не высказала своего омерзения вслух.

– Ксенюшка, боюсь, что мы не можем указывать Дмитрию Павловичу, как ему обращаться…– и тут Егор Иванович запнулся. Он увидел взгляд Петьки, стоящего за стулом барина. Его черные глаза горели и во взгляде этом виделись и горечь, и ненависть, и вызов.

– «…как ему обращаться с имуществом…», – произнес Петро вполголоса и потупился.

Дмитрий Павлович захохотал.

– Вот видите, Ксения Егоровна, – произнес он торжественно, – холоп знает свое место.

Барышня посмотрела на Петьку, потом встав из-за стола, произнесла:

– Простите, я устала, – пробормотала Ксения Егоровна. – Пойду, прогуляюсь.

– Да ведь, темно уже, – удивился Дмитрий Павлович, – Я провожу вас.

Ксения Егоровна усмехнулась.

– Вы так галантны, Дмитрий Павлович, – произнесла она с нескрываемой иронией, – но позвольте мне побыть одной. У меня разболелась голова.

Она поспешно вышла.

Вечер стоял замечательный. Весна входила в свои права. Уже воздух наполнился запахами просыпающихся от зимней спячки деревьев, дороги высохли и сквозь прошлогоднюю прелую листву пробивалась изумрудная трава.

Ксения Егоровна прошлась немного дальше постоялого двора. Горизонт багрянцем своим радовал взор. Девушка дала волю слезам.

«Что ж это такое?» – говорила она тихо. – «Так душа ноет, сердце разрывается. Скорее уже бы Петербург».

Так она стояла и плакала. Вдруг кто-то положил на ее плечи шаль. Она обернулась и увидела отца. Девушка опустила голову ему на грудь и разрыдалась.

– Что ж, доченька-лапушка! – проговорил он ласково, гладя ее по голове. – Больно тебе, милая, знаю! Хотел бы тебя оградить от этой мерзости, да куда ж податься! Пойдем-ка, лучше спать. Завтра засветло поедем. Уже немного осталось.

В Петербурге они расстались на Миллионной улице. Багаж у Давыдовых был невелик, и Егор Иванович сказал, что они до дому доберутся сами.

Дмитрий Павлович раскланялся и выразил надежду на скорую встречу и добрую дружбу. Петька спешился и стоял вдалеке, поглаживая добрую морду своего коня.

Ксения Егоровна, дождавшись, когда барин сядет в карету, подошла к Петьке и сунула ему в руку записку, не говоря ни слова.

Петька хотел сказать что-нибудь, но слова не шли. Егор Иванович стал прощаться и пожал Петру руку.

– Благодарю вас, Петр Алексеевич за содействие, – он улыбнулся и его глаза превратились в забавные щелочки. – Если бы не вы, одному Богу известно, когда бы мы в Петербург попали.

– Не стоит благодарности, барин, – отрезал Петька и вскочил на коня, – хозяин мной доволен, да и будет.

Глава 6

Оливер проснулся от приступа тошноты. Накануне он переусердствовал с ромом, да еще эта невыносимая качка. Он оглядел плотницкую. Рвота уже была на подходе. Увидев деревянное ведро, он быстро схватил его. Когда первый приступ прошел, Оливер только теперь услышал, что наверху происходит что-то неладное. Лязг металла, выстрелы, крики! Очевидно, на палубе шел бой. К горлу опять подкатила тошнота.

Вдруг все стихло. Качка убивала мистера Эшби, он обнял ведро и прислушался. Тишина на корабле уже начинала действовать на нервы. Оливер, почувствовал, что тошнота немного отступила и он, отставив ведро решил рискнуть и подняться на верхнюю палубу.

Не успел он открыть дверь каюты, как был схвачен чьими-то ручищами. Его выволокли на палубу. Солнечный свет больно резанул по глазам.

На палубе творился ад. Стонали раненые, лежали изуродованные тела убитых моряков, доски шкафута были залиты кровью, порванные паруса и такелаж полоскали на ветру. Команда «Королевы Анны» или вернее все, что от нее осталось, стояла вдоль правого борта, мрачно поглядывая на высокую крупную женщину в мужском платье. Она курила трубку и молчала. Вдруг взор ее оживился.

– Господи! – она выхватила взглядом знакомое лицо, – Перси, ты ли это?

Из кучки моряков выступил Перси Перселл. Он сделал вид, будто бы только увидел пиратку.

– Ба, Грейси, дорогая! – он распахнул объятия, – не думал, что встречу тебя так скоро! Приди ко мне, моя любовь, я так соскучился!

– Любиться будем потом, Перси, – недобро улыбнулась пиратка. – Ты нашел мое золото? Ведь я тебя отправила искать мое золото, которое ты у меня украл. Забыл?

– Какое золото, милая? – округлил глаза знакомец Оливера.

– Послушай, не строй из себя полоумного, – весело произнесла Грейс, – Я вышвырнула тебя за борт у берегов Ямайки, как ты помнишь. Ты сказал, что положил мои деньги в банк в Кингстоне. Ну? Я жду.

– Милая, давай не будем устраивать семейные ссоры при посторонних. – Он зазывно мотнул головой. – И я расскажу после порции нежностей, тебе, моя булочка, что стало с нашим семейным бюджетом.

Пиратка хмыкнула.

– Ладно, выбери из этих, – она кивнула на потрепанных матросов «Королевы Анны», – кого пошустрей да посмекалистей в команду к нам.

Оливер опешил.

– А что будет с остальными? – выкрикнул он и пожалел, потому что к горлу подкатила рвота. Он подбежал к борту и повис на леерах.

Пиратка вопросительно посмотрела на Перселла. Перси пожал плечами.

– Вот его можно взять, – небрежно сказал он.

– Этого доходягу? – Грейс была удивлена. – Поступай, как знаешь. Я на «Изумруд»

Пиратка подошла к трапу и стала спускаться в шлюпку.

На шхуне «Изумруд» царил аврал. Капитан стояла на мостике и курила трубку. Звали ее Грейс Моран и шел ей двадцать восьмой год. Биография Грейс, переполненная трагическими и под час ужасными событиями, могла стать материалом для интересного повествования. Еще в пятнадцатилетнем возрасте ей пришлось пережить и изгнание с собственных земель семьи Моран, и голод, и потерю близких, и рабство, и надругательство.

Будучи совсем юной, ее продали на Барбадос. Хорошенькую ирландку заприметил один из плантаторов. Он купил ее за три фунта и пообещал не отправлять на плантацию, если она согласится доставлять ему каждую ночь удовольствия. Грейс отказалась в самой грубой форме. Она ударила его. Мерзкий старик, в отместку отдал ее на «растерзание» надсмотрщикам. Но девчушку не так было просто сломать. Она сбежала.

Грейс под видом парня, нанялась на английское судно матросом.

Год одиссеи отважной девушки выдался спокойным, пока она не встретила Перси Перселла. Он ей понравился своим веселым нравом, бесшабашностью и умением ввязываться в интересные и выгодные авантюры. Они поженились, реквизировали шхуну и стали пиратствовать вместе. Время от времени они ссорились, но победительницей из всех склок всегда выходила Грейс.

И вот в очередной раз семья восстановилась. Шхуна «Изумруд» шла мягко, будто скользила по льду и бедный Оливер, который уже сидел в кают-компании корабля Грейс, чувствовал себя значительно лучше.