Розы злы

Когда Родя, весь в крови, избитый пришел в старую школу меня спасать, я заплакала. Слезы так и брызнули из моих глаз. Я была готова его расцеловать, обнять и больше никуда не отпускать. Он казался мне принцем на белом коне в сверкающих доспехах и одновременно героем Арнольда Шварценеггера из любого боевика с его участием. Это было эффектно! Это было потрясающе!

Я сказала:

– Роденька, милый, родной, ты живой! Ты живой! Родя!

Он сказал:

– Да, Люда. Все в порядке. Я убил двоих, где третий?

Он убил. Он убил ради меня. Родя, скромный парень у которого в Москве есть нормальная жизнь, есть какая-то, наверно нормальная, Маша, спас меня, ненормальную и убил ради меня. Я не думаю, что ради какой-то Маши он совершал такое. Я вообще не уверена, что ради кого-то он совершал что-то подобное. Он герой! Он только мой герой!

Я забрала Родю к себе домой, я хочу его лечить, я хочу его любить, я хочу им обладать. Только я. Он должен быть только моим.

Впервые в жизни, этой осенью, в этом странном октябре я стала счастливой. Жестокий мир, полуразрушенный город, застрявший в советском прошлом, заиграл новыми красками. Мне хотелось писать стихи, строки сами возникали в моей голове. Все стало каким-то ярким, каким-то светлым, радужным, сказочным. Даже мое тело, оно изменилось. Оно стало легким. По нему сразу разливается тепло, как только я прикасаюсь к Роде. В низу живота щекочет. Возможно это так называемые «бабочки»? А когда он прикасается ко мне, целует меня, по коже бегут мурашки. Я уже не я. Я чувствую в себе желание обладать тем, что опасно и возможно никогда не будет моим. Запретный плод сладок. Это как на морозе лизнуть  железные качели, заранее зная, что язык прилипнет, будет очень больно и, когда будешь отрывать кусок своей плоти от оледеневшего железа, пойдет кровь, но все равно лизнуть.

Что со мной станет, если вдруг Родя исчезнет из моей жизни?

Я этого безумно боюсь. Когда я думаю об этом мое сердце колит иголками, я становлюсь нервозной, злой. Становлюсь бешеной сукой. Я хочу жить ради Роди. Я готова убить ради Роди.

Я люблю писать стихи, конечно не так как Родю, но все же. Днем, пока он спал, я написала небольшое стихотворение. Про него, про меня, про Мясников из Розинска, про сам Розинск. Оно называется – «Розы злы»…

Люди злы, от глупости,

Раненные подлостью,

И за власть несущие,

Брата на щите.

Пролетев над пропастью,

Позабыв о гордости,

Потерявши совесть,

В гуще пустых дел.

Тут фонари не горят,

Враг за поводыря,

И, похоже, зазря,

Друга каждый терял.

Не перебороть дурака,

Не перепрыгнуть облака,

Слабеет рука, где бокал,

А за спиной волчий оскал.

В этом букете все розы злы,

Только с шипами острее в разы,

Прячут секреты в подоле пальто,

Не выжил никто.

Эти розы злы, в моем сердце расцвели,

И ласкают плоть - шипы, шипы, шипы.

Город сер и слеп, да и власть в руках толпы,

И пускают кровь - шипы, шипы, шипы.

Возможно, что это не самые хорошие стихи, с рваным, прыгающим рисунком, с банальными рифмами, но зато они честные. Это именно такие стихи, которые я хочу писать, читать и делится ими. Мне есть, как мне кажется, что сказать этому миру. Поэтому я и пишу. Я не могу не писать.

Жизнь отняла у меня родителей, бабушку, честь и способность верить в то, что даже в моей судьбе может произойти чудо. Но она не сможет отнять у меня творчество и Родю, в первую очередь Родю.

Родион спал когда зазвонил его телефон, я быстро отключила звук и осторожно вышла с его мобильником на кухню. На экране высветилось имя – «Маша». Я сразу поняла кто это. Это была моя соперница. Женщина пытающаяся украсть мое только что обретенное счастье. Я сбросила. Испугалась, что Родя проснется. Но он спал крепко. Телефон зазвонил снова. Снова Маша. Я отключила звук и подумала:

– А что если мне ответить на звонок? Собраться с мужеством. Сказать, что Родион теперь со мной, сказать, что он не хочет ее видеть. Сказать… Нет! Потребовать, чтобы она больше нам не звонила. Наговорить ей кучу гадостей и послать ко всем чертям.

Телефон зазвонил снова. И вновь звонок был от Маши.

Я молча взяла трубку, женский голос в трубке сказал:

– Родя, милый, здравствуй! Как твои дела? Я беспокоюсь.

Я молчала.

Женский голос сказал:

– Родя, милый, скажи что-нибудь, прошу. Звонил Паша. Он очень беспокоится за тебя. Петровы спрашивали, пригласили в гости, как только ты вернешься. Я переживаю, милый. Скажи мне, что все хорошо. Скажи хоть что-нибудь.

Я молчала, сдерживая слезы, сдерживая крик, сдерживая душу рвавшуюся из груди. Мне было больно, и боль моя была всеобъемлющей.

Женский голос сказал:

– Я хотела тебе сделать сюрприз, но скажу сейчас. Я еду к тебе, милый. К тебе в Розинск. Хочу увидеть город твоего детства и юности. Буду сегодня ночью. Адрес квартиры твоего отца у меня есть.

Я молчала, почувствовав бегущие слезы по моим щекам.

Женский голос сказал:

– Но, я надеюсь, ты сможешь меня встретить на вокзале? Поезд прибывает в два пятнадцать. Родя. Скажи что-нибудь. Не молчи. Родя. Родион.

Я сбросила. Я выключила телефон. Я заплакала. Я закурила. Я не знала, что мне дальше делать.