Страница 2 из 23
========== Глава 2 ==========
Меропа каждый день поджидала своего прекрасного всадника, рискуя получить брань и побои, если бы ее заметил брат, – и она даже подумать боялась, чем рискуя, если бы обо всем прознал отец…
Она так хорошо запомнила Тома Реддла, что могла бы описать его с закрытыми глазами. Юноша на красивом гнедом коне, с небрежным изяществом сидящий в седле. Черные волосы, разбитые ветром, все же прекрасно обрамляют лицо. Всегда в безупречный профиль.
Пусть Меропу Мракс никто не учил думать такими словами.
Но она сознавала, что Том Реддл ни разу не посмотрел в ее сторону.
Вначале девушке хватало его образа – того, что он дарил ей, просто проезжая мимо. Но потом стало больно. Почему он не смотрит? Она ведь так любит его…
Она впервые в жизни задумалась о своей наружности. В доме не было зеркал, ни одного, и Меропа ловила свое отражение в ведре с водой. У колодца, далеко от дома, где никто не мог ее увидеть. Девушка боялась не побоев, а насмешек. Раньше насмешки над ее непригожестью мало задевали ее. Меропа заключила себя в панцирь, который защищал ее от мира.
Но с появлением Тома Реддла толстый панцирь растаял как масло.
Защищенная своей любовью, Меропа стала беззащитна во всем, что касалось этой любви…
Она стала заботиться о чистоте. За последние несколько недель она вымылась и выстирала свое платье больше раз, чем раньше за целые месяцы.
Еще до рассвета Меропа вытаскивала из дома пустую лохань и шла к колодцу. Там за кустами, немея от ужаса и собственной храбрости, сбрасывала платье. Меропа мылась холодной водой – она не умела нагревать ее с помощью заклинаний. Меропа почти не умела колдовать.
Она, чистокровная колдунья, прямой потомок Салазара Слизерина…
Каждое воспоминание об этом было мучительно.
Меропа отгораживалась от этих мыслей как могла, когда заботилась о своем теле для несравненного Тома Реддла.
Отец, Марволо Мракс, безмерно гордый своею кровью, убил бы ее на месте, узнай он об этом.
Но Меропу ни разу не поймали.
Перед тем, как встретиться с отцом, она нарочно приводила в беспорядок свои тусклые плоские волосы и убогое платье. Много усилий для этого не требовалось…
А за несколько минут до того, когда Том проезжал – Меропа, не имевшая часов, предугадывала его явление сердцем – девушка необычайно быстро наводила красоту. Она сдергивала покрытый пятнами передник, оправляла платье, расчесывала волосы гребешком, оставшимся ей от матери, и заплетала их в косу. Снова и снова мертвея от мысли, что Морфин или отец могут застать ее за этим занятием.
Но тот, для кого все это делалось, ни разу не посмотрел в ее сторону.
“Поганый магл! Грязь!”
Она слышала эти слова и не слышала их. Это говорилось о тех, других, кого Меропа никогда не видела. Но кто, по словам отца и Морфина, был невообразимо мерзок.
А он - какое отношение эти слова могли иметь к нему? Ко всему, что он благословлял своим прикосновением?
Но король лишил ее своей милости.
Меропа однажды почти решилась выбежать на дорогу перед копытами его коня. Она была бы счастлива, если бы он задавил ее.
Ее остановила только мысль, что она останется жива – и что на прекрасном лице Тома Реддла появится брезгливость при виде ее, такая же брезгливость, какую она видела на лицах отца и Морфина.
Но однажды так желанная и такая пугающая встреча состоялась.
***
Сердце почувствовало раньше, чем навострившийся слух уловил стук копыт. Меропа погасила огонь под горшком с капустным супом и опрометью бросилась через гостиную. Радостно и жутко ее обожгла мысль, что отца и Морфина сейчас дома нет. Девушка выбежала из дому и не переводя дыхания кинулась через сад.
Остановилась на бегу, видя, что на дороге никого нет. Он должен был уже появиться…
И тут Меропа услышала, как что-то громыхнуло. На лоб упала одна крупная холодная капля, вторая. Девушка задрала голову.
Низкое свинцовое небо клубилось и нависло над землей, предвещая бурю.
И тут зарядил дождь.
Сплошной стеной. Меропа, подслеповато моргая, откинула с лица сразу налипшие волосы. И тут увидела… сердце едва не остановилось…
Прекрасный гнедой конь гарцевал на дороге, грозя сбросить седока. Хозяин что-то кричал, застывшая как столб Меропа не слышала ни слова, сердце ухало в груди…
Небо разрезала белая молния. Конь встал на дыбы, мелькнула белая рубашка, и конь опустился на передние копыта.
Без седока.
Меропа, не помня себя, бросилась вперед. Белая рубашка на дороге не шевелилась. Меропа, чувствуя, что сама сейчас умрет, упала на колени рядом с Томом Реддлом.
Он лежал без движения, дождь беспощадно поливал совершенное лицо, прекрасное бесчувственное тело. Меропа безотчетным движением бросилась ему на грудь, чтобы прикрыть собою от дождя. Ощутив жар его тела, биение сердца, отпрянула.
Она не знала, что сейчас делать, как пробудить его. Меропа заплакала, глядя на своего неподвижного Тома, слезы мешались с дождем. Она бы умерла сейчас, только бы он от этого ожил.
Вдруг ее Том застонал, черные ресницы дрогнули. А дождь все хлестал и хлестал его. Меропа стояла, стиснув руки, молясь только, чтобы он пришел в себя.
Том открыл глаза: у него были красивые голубые глаза. Но вот черные брови нахмурились.
Меропа осознала, что первое, что он увидел, была она.
Она едва не бросилась бежать, но удержалась. Ведь Тому нужно было помочь. Она, Меропа, может умереть от стыда, но не сейчас. Не пока она нужна Тому!
- Может, вы…
Голос вышел хриплым, как карканье вороны. Том нахмурился еще сильнее и резко сел; издал стон сквозь зубы. Он ощупал затылок.
- Что вы говорите?
У него и голос был как музыка. Наверное, именно так звучит музыка. Меропа никогда ее не слышала.
- Я говорю, может…
- Что-что?
Меропа в ужасе понимала, что говорит совсем не то. Что гибнет.
- Я говорю, может, вы обсохнете у нас?
- Где?
Том поднялся во весь рост и, сведя брови, посмотрел в сторону их дома. Дома последних прямых потомков Салазара Слизерина.
Но Меропа сейчас видела свой дом глазами Тома. Он смотрел на убогую лачугу.
- Нет, мисс, не стоит.
Пошатываясь, Том направился в сторону дороги - пустой дороги.
- Но мистер!
Меропа вдруг обрела мужество остановить его.
- Мистер! Ваша лошадь убежала! Вам нельзя пешком! Вы заболеете!
Том остановился.
Ударил гром. Сердце как гром.
Том повернулся и быстро подошел к ней.
Меропа стояла, не зная, не умерла ли. Это было так прекрасно, что не могло случиться в жизни.
- Пожалуй, мисс, если вы будете так любезны, - сказал ей Том. Сказал ей Том. – В самом деле лучше переждать дождь под крышей.
Меропа кивнула; судорожно и некрасиво. Но она не сознавала этого: дочь Марволо Мракса сознавала только, что Том идет рядом с ней. Что она ведет его к себе.
Она ни на секунду не подумала, что творит.
Том, пригнувшись, вошел в дом следом за нею и остановился.
Показывавшая путь Меропа вдруг остановилась, словно птица, сбитая выстрелом. Она едва не умерла от ужаса.
Не от мысли о Марволо и Морфине. От мысли, куда привела своего прекрасного возлюбленного. Во всем доме не было места, достойного его.
Он стоял, нахмурившись, оглядывая грязную гостиную, широкая грудь вздымалась. Меропа умирала с каждым его вздохом.
И тут она будто впервые увидела, что он весь мокрый. Страх за Тома снова возобладал над всем.
- Идемте, - Меропа потянула Тома за руку прежде, чем поняла, что делает. Но он уже послушно шел за ней.
Меропа толкнула дверь в свою спальню, счастливая мыслью, что заботилась о ней, как о своей наружности. Конечно, ее комната не стала достойной его; и никогда не могла бы стать. Как сама Меропа. Но нигде больше нельзя было даже посадить ее бесценного гостя.