Страница 42 из 47
Последовало долгое молчание. Ти помрачнел, теребя кисти на поясе халата. А потом неожиданно встал с места и поклонился.
- Госпожа, мы все твои слуги и будем вечно благодарны тебе за избавление! Но зачем тебе другие советники, кроме того, что у тебя уже имеется? Твое царство не так обширно, и ваши дела не столь разнообразны, как дела Та-Кемет, - смело продолжал князь Запада.
Он снова поклонился. И твердо закончил уже по-английски:
- Мы бы хотели выполнять поручения мистера Маклира. Наравне с остальными.
Сидящая Амина долго мерила его взглядом.
- Ты прав, - наконец холодно произнесла она: давая понять, что никакие нечистые помыслы от нее не укроются. - Другие советники мне не нужны.
На сердце стало тяжело. Нет, она не жалела, что вернула дыхание жизни - и даровала новые радости жизни этим несчастным; однако подобных последствий она не предвидела. Царица молча поднялась и вышла.
Она пообедала в своей комнате в одиночестве. И только тогда нашла в себе силы взглянуть на письма от Хью. Казалось, она была с ним и любила его в какой-то другой жизни!
С первых же строк на нее нахлынули теплые и щемящие воспоминания. Письма были очень длинные - Хью вначале извинялся перед возлюбленной, что не давал о себе знать так долго, потому что был слишком занят: пришлось догонять своих сверстников в университете. Он в подробностях описывал свою студенческую жизнь, свой город, говорил о своих чувствах в разлуке.
“У меня теперь много товарищей, много занятий: я участвую в соревнованиях по гребле, и показываю неплохие результаты, - писал Хью. - Но все это как будто проходит мимо меня, не задевая, потому что меня настоящего здесь не знает никто! Ты - главная правда моей жизни, и моя единственная любовь…”
Амина прервала чтение: ее щеки были мокры от слез. Как давно она не плакала, даже наедине с собой!
“Как я жалею, что тебя в эту минуту нет рядом со мной, что я не могу взять тебя за руку, поцеловать. Что я не могу показать тебе все то, что знаю и люблю с детства! Что мы с тобой не можем… Ну конечно, ты все понимаешь, дорогая! Однажды ты обещала, что сможешь навещать меня в Англии: я верю, что ты сдержишь слово, и жду тебя”.
В конце послания была приписка:
“Я пока не понимаю, какое значение ты придаешь этому скарабею, но чувствую, что он очень важен. Я поместил его в банковский сейф, и шифра не сообщал даже отцу”.
Вечером Амина хотела выйти в сад, прогуляться: на другой день ей пора было возвращаться в Солт-Лейк-Сити. Внизу в холле ее неожиданно подстерег Меранх.
Писец преклонил перед нею колени и поцеловал край ее платья. Этот египтянин, который был низшим из четверых, - “слугой слуг” и похороненным не по правилам, - единственный, похоже, чувствовал к своей избавительнице искреннюю благодарность… Меранх взволнованно, мешая египетские и английские слова, попросил ее взять его на службу - секретарем, если он покажет себя достойным. Амина с улыбкой коснулась лба египтянина и обещала, что найдет для него дело.
Хотя бы один! Она достаточно узнала людей; и понимала, что это уже много.
========== Глава 24 ==========
Уже не в первый раз она замечала косые взгляды, ощущала их обнаженной кожей, слышала завистливые перешептывания дам; и ей ни к чему было напрягать слух и читать мысли, чтобы угадать суть. Так называемый “большой свет” Америки - это царство богатых женщин; светские сборища всегда были царством женщин, тонких намеков и изощренных словесных поединков, к которым неспособны мужчины!
“Отчего умер ее муж, интересно знать? Эта черная дикарка презирает всех нас, а вы только поглядите на нее!.. Почему Маклир не выдаст ее замуж снова, или он так и собирается содержать ее до конца своих дней? Да что вы, милочка, этот старый развратник сам с ней путается - она хоть по бумагам ему и племянница, а стоит только копнуть поглубже! И, разумеется, Маклир не хочет выпускать из рук ее денежки…”
Амина, одиноко стоявшая у стены с рюмкой коктейля в руках, устремила пристальный недобрый взгляд на графиню Ринальди и ее подругу, которые стрекотали в противоположном углу зала, обмахиваясь веерами. Почувствовав взгляд молодой хозяйки, сплетницы тут же, как по команде, примолкли и отошли. Они ее боялись, не умея себе этого объяснить! Амина улыбнулась сама себе и пригубила свой напиток.
Да, эти гостьи были правы, - она отчасти их презирала, презирала их недалекость и злоязычие; но, вместе с тем, и жалела, и завидовала… Египтянка была почти полностью лишена женского общества, если не считать горничных. Ее помощники из числа неумерщвленных были все мужчины - Амина убедилась, что так оно гораздо лучше, и мужчинами можно управлять, не вызывая ненависти и соперничества, как непременно было бы с женщинами, обладающими сходными качествами! Впрочем, женщин среди ее подданных оказалось мало, в несколько раз меньше.
Это было и неудивительно - немногие женщины могли бы найти в себе твердость сделать такой жестокий и ясный выбор, даже после смерти; и немногие, как Амина подозревала, были сочтены достойными, чтобы попасть в это “чистилище”. Это христианское слово, пожалуй, подходило к их положению.
Но временами ей очень не хватало женской дружбы. В своей первой жизни, будучи пророчицей Амона, огражденной от всех своей святостью, египтянка не испытывала в этом столь сильной потребности… но тогда у нее вообще не было особой потребности в человеческих привязанностях!
Однако сплетницы были правы и в другом: репутация семейства Маклир находилась под угрозой, и доверие к ее покровителю в обществе падало, несмотря на его миллионы. Амина успешно применяла гипноз, когда это требовалось для дела, и это помогало при работе с юристами, как и с бизнес-партнерами; но оболванивать всех смертных подряд - и постоянно было невозможно. И она помнила о конечной цене.
Египтянка почувствовала прикосновение к обнаженному локтю.
- Устали? Хотите, я провожу вас наверх?
Амина, не поворачиваясь, качнула высокой прической, украшенной эгретом с черным пером цапли*.
- Нет, я останусь.
Преданный Джастин Фокс… Роберт… Она, конечно, знала, как много о них говорят, обсуждая “эксцентричные и бесстыдные” совместные появления на публике молодой вдовы и ее поверенного; пока что им всем многое сходило с рук благодаря богатству Маклиров и способностям неумерщвленных, но это не могло продолжаться вечно. Впрочем, под солнцем нет ничего вечного!
Амина невольно прыснула. Ей ли, в самом деле, беспокоиться о своей земной “репутации”! Властительница мертвых посмотрела на Эмброуза Маклира, который смеялся и шутил с гостями. Потом повернулась к Фоксу.
- Проводите меня. Я разрешаю, - громко заявила она и залпом допила коктейль. - Здесь становится ужасно скучно.
Он поцеловал ее руку в маленькой перчатке из черного гипюра: ее вечернее платье было темно-зеленым, отделанным бисером, серебряной нитью и черным же бесценным кружевом. Амина Маклир взяла под руку своего друга и ассистента; и они покинули зал под общий шепот, провожаемые взглядами. Здесь, в Солт-Лейк-Сити, египтянка жила под одной крышей с “дядей” - мистер Маклир едва ли был рад такой близости, но длилось это обычно недолго. Дела требовали от обоих постоянных разъездов.
Доведя Амину до ее апартаментов, Фокс не сразу покинул ее. Он попросил разрешения войти, чтобы поговорить.
- Я вижу - вас тревожит наше будущее, мадам. Как в мире живых, так и в нашем мире, - напрямик сказал англичанин. - Ситуация обостряется, не так ли?
Амина пожала плечами: даже если и так, какой смысл об этом говорить? Нужно решать конкретные задачи. Но жизнь… и смерть… каждый день предлагают новые, непредвиденные!
Фокс шагнул ближе.
- Вы очень по нем скучаете? - тихо спросил он.