Восход Луны

- Так можешь? - Флаттершай настойчиво глядела на драконикуса, смотревшего куда угодно, но не на неё. Попыталась поймать взгляд бегающих по Дискорду на паучьих лапках глаз, но те разбежались в разные стороны. - Ну пожалуйста. Им же плохо, Ди...

Глаза потупились, поострились и вернулись на места.

- Как им может быть плохо, если они ничего не чувствуют? - Дискорд щёлкнул генерала хвостом по носу. - Мне так, между прочим, не повезло! И вообще - иначе наша солнцезадняя всемзаправительница давно бы уже осталась без хахаля. А так до сих пор с него пылинки сдувает... опять же и рога ей не наставит, и даже может служить недурственной вешалкой! Сплошная тыгода! А эти его стойкие мраморные солдатики - думаешь, они рады будут узнать, что все их родичи и приятели давно копыта откинули?

- Нет, конечно, - вздохнула Флатти. - Но они сумеют найти своих потомков и тех, кто их полюбит - и кого сами смогут полюбить. Жестоко и несправедливо лишать этого их - и заставлять веками страдать Селестию! Неужели тебе её ничуть не жаль? - печально спросила пегасочка.

- Любовь-морковь-клюковь... - досадливо скривился Дискорд. - Одно расстройство от этой чепухи и общее поглупение. Истинно мудрые существа и без этой напасти прекрасно себя чувствуют, и совершенно не нуждаются в такой нервотрёпке. Я выше этого и мне не нужны никакие привязанности!

Он гордо скрестил лапы на груди и отвернулся, облачившись в джедайскую робу.

- Никакие? - тихо переспросила Флаттершай.

- Ну, э-э-э... - боль в её голосе заставила Дискорда мгновенно сдуться. - Может, одна... немножко... а-а-а, пропади всё про... ой, не надо, тьфу ты!

Дух Хаоса поспешно ткнул в кнопку обратной перемотки.

- Ладно-ладно, я их расколдую, только не расстраивайся, - неохотно пробурчал он. Пегаска с радостным писком кинулась его обнимать, и на несколько секунд Дискорд позволил себе в ущерб своему достоинству просто погрузиться в её любовь и родниково-чистую радость. Всё равно никто этого не видел. Достоинство покрутило пальцем у виска, и Дискорд его с удовольствием утратил.

- Ну ладно, о обладательница необоримой милоты, - ворчливо сказал он, осторожно отпуская пегасочку. - Раз уж ты меня уговорила, не будем откладывать эти булыжники в долгий ящик.

Сев на хвост, свернутый пружиной, Дух Хаоса полез в карман. Достав оттуда огромный клетчатый платок, драконикус взялся за собственную морду и коротко дернул - голова, издав сухой щелчок, отделилась от шеи.

Повертев голову в лапах, Дискорд тщательно протер глаза, ноздри, уши - запихав платок в одно ухо и вытянув из другого. Наконец, вытерев вспотевшую шею, Хаос насадил голову обратно.

- Приступим, значит, к расколдовке.

Сложив платок в фигурку поняшки, Дискорд пустил ее резвиться по парку, а сам полез в другой карман.

- Так… где оно там? - Задумчиво ворчал дедушка Ди, шаря в кармане. - А?.. Не-е, не то. Глубжее надо искать, ширшее.

Флаттершай, сидящая рядом, выжидающе смотрела, как Дискорд, свернувшись петлей бесконечности, с головой залез куда-то в хаотичную реальность. И вот он выполз из пространственного кармана, держа в лапах испещренную рунами золотую пластину.

- Пожеванная? - Удивился драконикус, заботливо смахивая с артефакта вмятины от зубов. - Чего тут только есть?..

Кончики когтей бережно касались рун, отчего древние символы на миг вспыхивали, мерцая переливчатыми отсветами.

- Какой это умник писал слово «хаос» через «х», а? - Недовольно проворчал Дискорд. - Ежу ж понятно, как писать надо.

Телекинезом притянув одного из розовых ежей, драконикус сунул пластину ему под нос. К великому разочарованию Духа Хаоса, ежик лишь недоумевающе понюхал письмена.

- Даже ежи безграмотные пошли! Даже-е-е-е-ежи-и-и! До чего я дожил?.. - Тихо взвыл Дискорд.

Флатти успела подхватить зверушку, оброненную обессилевшей лапой, спустя миг смачно влепившейся в морду драконикуса, которую вывернуло из затылка.

Вернув ежика к собратьям, Флатти подобрала пластину, повертела ее, но не узрела с обеих сторон ничего кроме мешанины символов.

Опрокинувшийся Дискорд тем временем вылакал последние капли валерьянки из поллитровой бутылки и отсутствующим взором уставился в небеса.

- Даже с ежом вышел прокол. Как так можно коверкать простейшую головоломку? - Слезно вопросил великий комбинатор. - Там же все подсказки на обороте написаны… неужто так трудно перевернуть и прочесть?..

- Сможешь продолжить? - Поинтересовалась Флатти.

- У меня лапы отнялись и хвост отвалился. - Пожаловался Дискорд. - Вот что значит - две лишние капли валерьянки.

- Зато язык хорошо подвешен. - Улыбнулась пегаска, держа пластину в копытах перед носом Дискорда. Поняв, что от желтой милашки ему не отделаться, тот обреченно вздохнул и принялся возить по артефакту языком.

- Теперь «поряд-Ок»… случайный, но порядок. Положи эту штуку на голову.

Дискорд кивнул в сторону статуи.

Пластина в копытах Флатти ощутимо вибрировала, выгибалась и потрескивала, по граням ее скакали искры, руны переливались сполохами выходящей из-под контроля магии. Когда пегаска вернулась, Дискорд ожидал ее, одетый в антирадиационный костюм, вывернутый наизнанку. Резким свистом подозвав пони-платок, Творец скомкал созданную сущность и сунул за пазуху. Затем пропылесосил дорожку, по которой прогуливался, и вытер отпечаток своего локтя с копыта статуи.

- Следы хаоса уничтожены, милая Флатти, теперь нам надо убраться подальше. - Пояснил Дискорд, подхватывая пегаску в объятия и поглядывая на пластину, стремительно разбухающую в багряно-золотую сферу с густой сетью сияющих трещин.

Хлопок телепортации…

Ярко-алая вспышка высвобожденной магии на мгновение затмила краски утра.

***

Сердце, согретое рубиновой мерцающей искрой, встрепенулось, пробуждаясь от векового сна, неуверенно и словно спросонок вспоминая исконное свое предназначение…

Удар, удар, удар. Медленно, но верно сердечный ритм усиливается, и все мощнее стучит в груди мотор, задыхаясь в хладном каменном плену окоченевшего тела, неистово требуя кислорода. Каждая законсервированная клеточка, выходя из долгого анабиоза, постепенно наливается жаром, мучимая впившимися в нее сотней иголок мерзкого онемения, и будто кричит, страстно желая свободы. Кажется, что пробуждающийся воин весь состоит из мельчайших песчинок, веками намертво сцепленных - и сейчас они распадаются, осыпаются, стекают струями зачарованного минерала, возвращая жизнь живой плоти. Панцирь, сковавший грудь, наконец дрогнул, и в легкие хлынул поток живительного воздуха.

Хардхорн вдыхает полной грудью. Давящая тишина вечности распалась, и мир обрушился на него ураганом звуков, запахов, ощущений и красок. Неописуемый восторг волной поднимается в душе, заставляя ее биться в экстазе. Он жив, жив, несмотря ни на что!..

Нервные импульсы роем молниеносных вспышек бегут по нитям нейронов. Полусогнутая нога поддается усилию с натужным скрипом и медленно опускается на постамент. Ощущение твердой поверхности под ногами придает паладину уверенности.

Пелена оцепенения спадает, возвращая ясность ума. Пульсом мыслей затрепетало и забилось сознание, хранящее образ стоящей перед ним печальной Селестии.

«Моя Аврора… сколько же времени я спал?»

Образы постепенно обретают четкость, проступая на пестром полотне мазков картины летнего дня. Цепким взором генерал окинул родную столицу, замечая множество новых зданий вокруг дворца Принцессы Солнца. Кантерлотский парк тонул в буйстве красок и великолепия, явно разросшись за прошедшие годы. Правда, в нем теперь недоставало одной старой, но важной детали... должно быть, перемещенной в секретные подземелья под Кантерлотом, где, впрочем, данному экспонату и было самое место.

Воин прислушался к своему телу, с удовольствием внимая ласкам прохладного утреннего воздуха, наслаждаясь размеренным ритмом мощного сердца в груди, пульсацией крови, струящейся в жилах. Он никогда не чувствовал себя более живым, чем сейчас. Больше не было адской боли, выворачивающей душу наизнанку и жестоко терзающей тело. И отравляющего разум чувства голода, неизлечимого, разрушительного… его тоже не было.