Ты мой яд, я твоё проклятие

Я потребовала от Айлеса объяснений, как только мы сели на лошадей и немного отъехали от поместья. Слишком невероятным показалось мне его появление — особенно в этот самый день и час, как будто он каким-то образом знал, что происходило внутри.

— Меня вызвала нейди Скайнер, — сообщил жених. — Ты же посылала ей сообщение, верно?

Белошвейки! Значит, бабушка весть получила, но вместо того чтобы пойти к отцу, зачем-то написала Айлесу? Почему ему?

— Насколько я знаю, твой отец отказал ей, — смущённо ответил Айлес, когда я озвучила этот вопрос. — Сказал, чтобы она не вмешивалась и он всё сделает сам. Но нейди Скайнер сказала, он даже не стал расспрашивать, какая именно белошвейка принесла весть. Как будто его ничуть не интересовало, где ты.

Это предположение отозвалось болью. Отец отказался от меня? Я была помехой его планам? Не знаю, но обязательно это выясню. Если я и впрямь не нужна ему, пусть скажет об этом, глядя мне в глаза.

— Хорошо. И что же потом? Откуда ты знал, что я появлюсь здесь и когда именно появлюсь?

— О, — Айлес снова смутился и на миг отвёл глаза. — Я выяснил, где именно тебя держат, приехал сюда, обследовал тут всё... и встретил мужчину. Ну как встретил — он поймал меня, когда я пытался залезть внутрь. Мне же нужно было выяснить, там ты или нет! Я думал было сбежать, но он оказался магом, ничего не вышло. И я, ну, рассказал ему, что приехал за тобой.

Я слушала молча. Вряд ли он встретил дин Ланнверта, в таком случае Айлес уже ехал бы на телеге в святилище смерти, к Райасу. Кто-то из близнецов или...

— И он сказал тогда, чтобы я приходил на следующий день ночью, с запасной лошадью, и ждал, пока ты не появишься, — докончил мой жених.

— Блондин или темноволосый?

— Брюнет. Ещё с чёрными такими глазами, неприятный.

Дин Койоха.

Значит, это всё же был он.

Это он снял печати в кабинете дин Ланнверта, подготовил амулеты, положил на стол инструкцию, как снять метку. Он разбудил меня и открыл везде двери, чтобы я точно не ошиблась. Но почему втайне? Боялся, что я подниму скандал? Выдам его Сейджу, если тот вдруг очнётся?

И, что самое главное — откуда он знал, что я смогу сбежать в эту ночь? Что Сейдж попадёт под влияние тёмного проклятия и не станет мне мешать?

По спине поползли мурашки, вдоль позвоночника скользнула ледяная струйка. Я крепче перехватила поводья, невольно сжав губы.

Дин Койоха не способен на такое, не может быть. Он же так предан Сейджу. Они же друзья, они так долго были вместе.

Но он знал о проклятии. Он знал заранее — и не предупредил Сейджа, не остановил, не помешал. Знал, что Сейдж может не прийти в себя. Да чего там знал. Он, скорее всего, рассчитывал на это.

Почему-то мне было очень неприятно думать об этом. Неприязнь и отвращение бурлили в сердце. Как будто меня обманули. Как будто тот, которого я считала другом, оказался подлой ядовитой змеёй.

Боги, но Тинна, он же спас тебя. Он как раз был в твоём лагере, работал на тебя. Сделал всё, чтобы ты смогла без потерь сегодня выбраться из поместья. Он даже уберёг Айлеса от встречи с дин Ланнвертом.

Закружилась голова, ветер как будто донёс запах Сейджа — и накатила волна одиночества, желания увидеть его, боли, что приходится оставлять его одного в поместье, среди врагов. В следующий раз его точно убьют. Надо как-то рассказать ему о дин Койохе, послать письмо или передать через верного человека. Или нет, надо поговорить с самим дин Койохой, сказать, что мне всё известно, заставить его удалиться, пока следующая попытка убить Сейджа не увенчалась успехом.

Убить Сейджа... эта мысль казалась мне ужасной. Ещё ужаснее её делало осознание того, что я ничуть не подозревала дин Койоху.

Безумно хотелось вернуться, но оставалось только сжимать поводья и двигаться вперёд.

Я взмолилась про себя. Боги, святая Миена, прошу вас. Пожалуйста, уберегите его до моего разговора с отцом. До моего возвращения.

Ветер усиливался, трепал юбку, гриву коня, бросал в спину листья. И голова у меня кружилась всё сильнее, так что я была вынуждена остановиться. Прижала ко лбу руку.

— Что случилось? — Айлес проехал чуть дальше, но, поняв, что я встала, тоже остановил коня, повернулся в седле. — Тебе нехорошо?

— Да... немного.

Странно, мне казалось, что ветер... что-то шепчет.

«Ты-ы моя-а-а...».

«Не сбежи-иш-шь».

«Моя-а!»

Последнее услышалось так ясно и отчётливо, как будто кто-то шепнул мне это на ухо. Яростным жарким шёпотом, привычно будоражащим кровь.

О боги.

Я устремила взгляд на Айлеса, отчаянно крикнула:

— Беги!

Он растерялся, вытаращил глаза. Так и смотрел на меня, не двигаясь с места.

— Беги же, он сейчас будет здесь!

— Он? Кто? Тинна, ты в себе? — и вместо того, чтобы послушаться и мчаться отсюда со всех ног, Айлес подогнал коня и приблизился. Протянул руку, как будто хотел коснуться моего лба.

С отчаянным стоном я сама пустила лошадь в безумный галоп. Без меня Айлес явно не тронется с места. За спиной послышался цокот копыт: он помчался следом.

Но бесполезно, всё было бесполезно: я чувствовала, как Сейдж нагоняет нас. Чувствовала его горящую полыхающую до небес ярость, неистовство, безумие. Желание догнать и уничтожить, желание вонзить клыки в мою плоть, рвать, терзать, наказывать...

Что случилось? Неужели он так зол на то, что я сбежала? И почему так остро, пронзительно пахнет адолеями, как будто...

Сзади раздался вскрик. Я обернулась и сама еле подавила порыв закричать. На дороге стелился бирюзовый туман, в котором выделялись два ярко горящих алым пламенем глаза, злобно оскаленная морда и пена, падающая с клыков. Демон был ещё далеко, но стремительно нагонял нас.