Ты мой яд, я твоё проклятие

— Что вы здесь делаете?! Подите прочь!

Я сама метнулась прочь от Гнеса, потому что слова не оказали никакого воздействия. Даже хуже — ухмылка на его губах всё ширилась.

— Цып-цып, — совершенно похабным тоном проговорил он, протягивая руки. Неожиданно сделал рывок и чуть было не схватил меня, в последний момент удалось уйти от прикосновения.

Он припёр меня к кровати, и я вскочила на неё, чувствуя себя поломойкой, увидевшей крысу. Тут же спрыгнула с другой стороны, кинулась к выходу. Почти успела повернуть замок, но тут Гнес настиг меня, грубо схватил за руки, отдирая от двери.

— Упорхнуть вздумала? — пыхтя, он рванул платье, обнажая меня до пояса.

Я закричала. Принялась отбиваться, но руки он крепко держал, а длинные юбки мешали лягаться.

Гнес оттащил меня к кровати, грубо толкнул на неё, а когда я упала, не мешкая, взгромоздился сверху.

— Вы пожалеете об этом! — крикнула я в раскрасневшееся лицо.

— С чего бы? — не дожидаясь, он с урчанием уткнулся мне в грудь, больно укусил кожу.

По телу прошла дрожь отвращения.

— Выслушайте! Мой отец даст вам всё, что угодно, — я боролась изо всех сил, пытаясь скинуть его с меня, и одновременно продолжала убеждать. Хоть руки высвободить бы, тогда я попробовала бы повлиять на него магией... хотя после недавнего происшествия в покоях дин Ланнверта я не чувствовала в своих жилах ни толики магии.

— Например? — Гнес приподнял лицо, и в затуманенных вожделением глазах мелькнула жадность.

— Всё, что вы захотите, — прошептала я, пытаясь всем телом передать уверенность. — Деньги, титул, защиту. Высокое положение.

Один краткий миг Гнес размышлял, даже вожделение пропало из взгляда, он явно взвешивал за и против. Потом криво ухмыльнулся:

— М-м, заманчиво... Но нет. Твой папаша далеко, а Ланнверт рядом. Он щедро вознаградит меня, когда узнает, что ты Рейборн. И простит мне маленькую шалость, даже если тебе придёт в голову жаловаться. Но ты же не станешь жаловаться, а, цыпочка? Он только посмеётся над тобой, а то и пустит по рукам!

Он опустил голову в моё декольте, снова укусил — сильно, почти до крови, оставляя отпечаток зубов.

Я содрогнулась от боли и отвращения и вдруг услышала тяжёлую быструю поступь. Накатил беспричинный ужас. Я поняла, кто это, ещё раньше, чем узнала ядовитый запах адолеев.

Снова закричала, пронзительно, дико:

— Помогите!

Поступь остановилась. Гнес дёрнулся на мне, поворачиваясь к двери. Ухмылка на его лице уступила место испугу.

Раздался грохот, блеснула синим ослепительная вспышка, и тщательно запертая на замок дверь в один миг слетела с петель. В проёме стоял дин Ланнверт. Он был взбешён, грудь тяжело вздымалась, адолеями пахло просто невыносимо, тревожно и тошнотворно. Даже я испугалась, Гнес же застыл на мне, забыв убрать руки, не сводя расширенных глаз с дин Ланнверта.

— Я тебя предупреждал, — уронил тот.

В нём бушевала почти видимая ярость, а голос был ледяной, мёртвый. Только в глазах металось пламя бездны. Беспощадное и однозначное. Это был приговор.

Гнес вскочил, отступил от кровати.

— Ты... ты всё не так понял. Она пыталась соблазнить меня.

— Он лжёт, — глухо сказала я, приподнимаясь на кровати, отползая к изголовью.

Дин Ланнверт бросил на меня один-единственный взгляд — мрачный, потусторонний, наполненный свирепым бирюзовым светом.

Боги, да он же на грани. Почти не владеет собой.

Гнес это тоже, кажется, понял, потому что рухнул на колени и визгливо закричал:

— Пощады! Пощады! Я не виноват!

Дин Ланнверт вытянул вперёд правую руку.

— Фараиту! — прогремел его голос.

— Сейдж! Не надо! Это всё она! Ты просто не знаешь! Она Рейборн! Рейборн! Она его дочь!

Ну вот и всё. Я замерла на кровати, затаив дыхание. Сейчас он обернётся ко мне и убьёт меня одним взглядом, просто пригвоздит к кровати, как бабочку, и вытянет душу, отдаст своему ручному демону.

Словно отвечая моим мыслям, в воздухе медленно и пугающе соткался образ — огромная волчья голова с оскаленными зубами, с прижатыми злобно ушами и пылающим взглядом. Я почувствовала этот взгляд на себе и замерла, как мышь перед змеёй. Демон ухмыльнулся, ощутив мой страх, потянулся ко мне.

Я словно лишилась воли, просто молча смотрела, а душа вопила от ужаса.

Дин Ланнверт зарычал, одёрнул демоническую сущность:

— Только он!

Демон тоже зарычал, недовольно и голодно. Взвился вверх, несколько раз оборачиваясь вокруг своей оси. Вознёсся над Гнесом, прижавшимся к стене под окном, с лицом, искажённым гримасой страха.

С торжествующим хохотом демон ринулся вперёд, ввинтился в грудь Гнеса. Тот начал извиваться, хватаясь за горло, засучил ногами, каблуки застучали о пол. Дин Ланнверт смотрел на него с безжизненным лицом, только глаза горели демоническим пламенем.

Святая Миена, да он же убьёт его.

Но я, как околдованная, наблюдала, не в состоянии отвести взгляд. Гнес уже не сопротивлялся, только выл, глухо и покорно, на одной ноте, содрогаясь всем телом. Наконец он дёрнулся последний раз и затих.

Наступила оглушительная тишина.

— Выброси тварь на кладбище, — приказал дин Ланнверт.

Из трупа медленно, как поднимается уровень воды в болоте, потянулась бледно-бирюзовая дымка. Плавно сформировала уже знакомые мне черты волчьей морды. Но теперь она потеряла ту ауру голода. Демон был спокоен… сыт.