Бессмертие графини

Оставшееся до свадьбы время, я пыталась убедить себя, что все необычное, произошедшее за прошедшую неделю – лишь мое разыгравшееся воображение. Что во мне сказалось волнение неопытной девы и это просто пустые выдумки и расшалившиеся нервы.

Разве могут глаза человека так блестеть?

Разве может он ТАК усмехаться?

Разве опасность бывает ощутима?

В отсутствие графа (он отбыл сразу после своего зловещего прощания) и его звериной усмешки пополам с дьявольскими глазами, мне удалось хоть как-то внушить себе спокойствие.

Люди не умеют читать мысли и его взгляды просто совпадение. Его алые глаза вовсе не блестят от голода. Его оскал видела только я, а значит, мне показалось. Один человек может ошибаться, но мама, папа и брат – вряд ли. А семья моя просто боготворила графа, считая его не только богатым и родовитым, но и безукоризненно вежливым человеком, воплощенной мечтой будущего зятя. Значит и мне пора начинать так считать.

Вряд ли граф может быть так уж плох, или жесток, как о нем говорят, ведь сплетни всегда преувеличены.

Да, он твердый человек, что само собой разумеется, иначе он просто не смог бы управлять своими обширными землями, столь успешно их расширяя. Но разве станет он избивать собственную жену? Разве нужно ему будет притеснять меня, если в его вассалах так много знатных рыцарей, а благородное дело войны ждет его меча?

Надеюсь – нет и самое худшее, что меня ждет, так это скука одиночества из-за постоянного его отсутствия в своих владениях.

В преддверии торжества слуги суетились, и казалось, весь замок замер в нетерпеливом ожидании. Весь, кроме меня, потому что мое ожидание было больше тревожным и нервозным.

За неделю до дня венчания начали прибывать первые гости. Рыцари со всего баронства – вассалы моего отца – спешили исполнить клятву верности и выказать уважение, преподнеся подарки.

Приглашенных же от графа было мало – сказывалась жизнь затворника. Но, даже несмотря на это, за день до торжества в замке было уже не протолкнуться, а вся долина пестрела флагами – там расположились оруженосцы и менее знатные рыцари, которым не хватило места в пределах крепостных стен.

С вечера ворота не закрывали – крестьяне нескончаемой цепочкой несли талью для отца. Это были мешки муки, скот, птица. Казалось, что такое количество еды излишне, но на деле этого было мало, ведь пир предстоял не рядовой. Еще бы, единственная дочь сеньора выходит замуж.

И вот, наконец, настал апофеоз всего этого – день моей свадьбы.

Я проснулась рано, но в горле словно застрял ледяной комок.

Я безразлично наблюдала за тем, как служанки обтирают меня благовониями и помогают надеть свадебное платье. Я сама шила его с тринадцати лет и теперь могла оценить собственный двухгодовой труд.

Платье вышло красивым, бордового цвета, с верхней частью, усыпанной гранатами и рубинами, с широкими рукавами из ткани более светлого оттенка, и длинным подолом, вышитым золотом. Прежде я любила алый, но за неделю, проведенную с графом под одной крышей, он стал ассоциироваться только с его глазами хищника.

По завершении туалета, Франка, милая круглолицая крестьянка, что не так давно вышла на службу в замке, подпоясала меня широкой лентой, так же вышитой золотом и украшенной камнями, словно брызгами крови.

– Вы просто красавица, моя госпожа, – восторженно прошептала она, убирая мои волосы под платок.

– Спасибо, – я улыбнулась.

Ее замечание, такое простодушное, но искреннее, немного подняло мне настроение.

Наконец, к замку подъехал и сам граф со свитой.

Точнее, свита прибыла еще вчера, и я наблюдала с крепостной стены, как четко его люди ставят шатры, разводят огонь и организуют лагерь, приветствуя тех, кто уже успел обосноваться. Я разглядывала пестрые флаги с гербами графства и домов самих рыцарей, но так и не заметила, чтобы в главный, роскошный шатер, очевидно предназначенный для графа, кто-то вошел.

Впрочем, потом мне пришлось удалиться – солнце стало припекать, угрожая ожогами, и я укрылась в прохладной тени замка. Возможно, граф приехал тогда.

В любом случае, ночь он проводил за пределами крепостных стен и уже поутру торжественно въезжал в ворота сопровождаемый оруженосцами, знаменосцами и знатными рыцарями на крупных, мускулистых конях, укрытых разноцветными попонами. Все это выглядело весело и пестро.

Для меня граф взял повозку, разукрашенную затейливым орнаментом и гербом графства Тулузского – золотое очертание креста на красном фоне. Ее, как и свиту графа, я увидела еще вчера и тогда же вздохнула от облегчения. Повозка выглядела вполне добротной, даже роскошной, и была для меня куда предпочтительней седла, пускай и женского. Я с детства побаивалась лошадей и всегда старалась держаться подальше от конюшен.

Сам граф восседала на гнедом жеребце, что нервно поводил головой, громко фыркал и переступал с ноги на ногу. Облаченный в полный рыцарский доспех и длинный плащ он гордо смотрел с высоты седла. День выдался пасмурный, небо было затянуто тучами, и в этом блеклом свете граф казался гораздо бледнее, чем обычно, но тем ярче выделялись его глаза.

Бродячие барды, которые проходили мимо замка еще две недели назад и остались в нем в ожидании праздника, заиграли что-то торжественно-величавое, что как нельзя кстати подходило под внушительный облик графа.

За всем этим я, уже готовая к церемонии, наблюдала из узкой бойницы. Рядом топталась любопытная Франка.

Граф легко соскочил с коня, которого тут же увели конюхи и, сняв шлем, передал его оруженосцу. Последний преисполнился от этого такой гордости, что едва не выронил его, удержав только чудом.

Я захихикала. Конечно, в другой ситуации, я бы вряд ли позволила себе такое откровенное выражение эмоций, но сегодня волнение и страх взяли свое, к тому же, никто, кроме верной служанки, не видел меня. Но граф будто услышал мой смешок и посмотрел, как мне показалось, прямиком в темный провал моей бойницы. Я даже увидела, как вспыхнули алым его глаза.