Камбер Кульдский

Когда Камбер услышал обо всем этом, его охватил сильный гнев. Такое пренебрежение подданными было непозволительно для короля.

И вот всего через неделю он и нервничавший Рис Турин поднимались в Лендурские горы, где находилось аббатство святого Фоиллана. Они уже три дня ехали по дороге, встречая множество путешественников, но в последний день, когда они въехали в область снегов, им не встретилось ни души.

И теперь, проезжая мимо широких монастырских полей, расположенных в горах и горных долинах, они уже видели дымки кухонь аббатства – единственные признаки жизни на этой замороженной земле. Большие озера были скованы льдом, огромные пастбища и поля занесены снегом. Все вокруг было мертво.

Два всадника плотно кутались в меховые плащи, лошади фыркали, выпуская клубы пара, скользили по льду, ежились от ледяного ветра.

Наконец они прибыли к воротам аббатства.

– Кто хочет войти в ворота святого Фоиллана? – послышался старческий голос из окна высокой сторожевой будки.

Ветер унес эти слова, и Камбер заставил лошадь подойти на несколько шагов ближе.

– Откройте ворота двум замерзшим путникам, – крикнул Камбер. – Я от архиепископа. Я – брат Кирилл, а со мной лорд Рис Турин. Мы долго ехали к вам.

– Вы монах?

Чья-то голова высунулась из окна, чтобы посмотреть на них, но выражение лица в слабом свете зимнего дня было трудно разобрать.

– Да, я из Ордена святого Гавриила, лорд Рис – Целитель. Примите нас, пожалуйста. У нас дело к вашему аббату.

Ответа не последовало, но голова исчезла, окно закрылось, и вскоре открылась боковая калитка ворот.

Рис двинулся за Камбером, а монах, прежде чем взять лошадей, тщательно запер за ними дверь.

Каменные башни и стены аббатства на фоне белого снега выглядели зловеще. Но они казались игрушечными по сравнению с неприступными скалами, служившими естественной границей на севере и востоке. Их склоны обдувались ветром и были свободны от снега.

В монастырской церкви на склоне горы высилось громадное здание с большими дощатыми дверьми. В эти двери служки ввели лошадей, когда Камбер, Рис и сопровождавший их монах вошли во двор.

«Вероятно, это зимние конюшни», – подумал Камбер.

Через пять минут Камбер и Рис уже сидели в комнате на скамье перед огнем. У каждого из них в руках был бокал с горячим вином, под ногами – подушки. Аббат еще не появился, и сопровождавший их монах сновал по комнате, зажигая свечи, вытирая пыль и спешно наводя порядок.

Камбер искоса бросил взгляд на Риса, как бы призывая его быть внимательным и осторожным, расстегнул ворот плаща и опустил его на плечи. Рис тоже начал согреваться, и ему пришлось даже отодвинуться от огня.

Вскоре открылась дверь, и на пороге появился аббат. Камбер сразу же встал, поставив бокал на скамью.

– Добрый день, аббат, – сказал он, склоняясь, чтобы поцеловать перстень. – Я – брат Кирилл и нахожусь на службе его милости архиепископа. Это – мой коллега, лорд Рис Турин, Целитель.

Рис тоже поставил в сторону бокал и поцеловал перстень аббата. Когда все требования этикета были соблюдены, аббат поднял костлявую руку и покачал головой.

– Нет, нет, брат Кирилл, давайте без церемоний. У вас был дальний путь по плохой погоде, и брат Джубал сказал мне, что вы приехали по делу, по важному делу. Чем я могу помочь вам?

Он знаком приказал монаху придвинуть кресло к огню, сел и позволил сесть Камберу и Рису. Когда они расположились и аббат взял бокал, Камбер сложил руки перед собой и откашлялся.

– Отец аббат, мы приехали с очень деликатным делом и надеемся на ваше доброе отношение. – Он опустил глаза на бокал с вином. – Мы хотели бы поговорить с одним из ваших монахов. Это чрезвычайно важно.

Аббат долго смотрел на них поверх бокала, грея о него Руки.

– Если человек чего-то хочет, – наконец заговорил он, – то всегда надо спросить – зачем. – Он прикрыл глаза. – Чтобы удовлетворить вашу просьбу, мне придется существенно нарушить наши правила, и если я это сделаю для вас, для его милости архиепископа, то я должен знать – почему?

Камбер опустил голову в знак согласия.

– Несколько месяцев назад умер один старик. Он был пациентом лорда Риса и, будучи на смертном одре, попросил Риса сообщить о смерти его внуку. К несчастью, он успел только сказать, что его внук – монах вашего Ордена и имя его Бенедикт. Рис просил моей помощи в поисках монаха – и вот мы здесь.

– Ясно, – сказал аббат, опустив глаза к бокалу с вином. – Этот дед – он был важной личностью?

– Только для меня и для его внука, – ответил Рис. – Он был очень встревожен относительно своего прошлого и надеялся, что его внук сможет замолить его грехи и спасти душу. Я обещал, что постараюсь найти его внука, и я обязан это сделать. Могу ли я поговорить с ним, отец аббат?

– Это не положено… – начал аббат.

– Мы понимаем наше положение, отец аббат, – сказал Камбер. – Но это ведь не принесет никому вреда. Старик чувствовал себя большим грешником и надеялся, что молитвы его внука откроют ему путь на небеса. Я говорил об этом случае с его милостью архиепископом, и хотя он обычно не вмешивается в решения местных организаций церковной власти, пусть она формально находится под его юрисдикцией, но в данном случае он сказал, что отступление от правил возможно. Мы просим всего несколько минут.

– Хм-м, – промычал аббат.

Было ясно, что упоминание об архиепископе произвело впечатление на аббата, и сейчас, он взвешивал обстоятельства.

– Как имя внука? – спросил он.

– Нам он известен только как брат Бенедикт, отец аббат. Аббат встал и начал расхаживать по комнате. Руки его были спрятаны в широкие рукава сутаны, на лице отражалось сильное беспокойство.

– Вы ставите меня в ужасное положение. Вы должны понять, что брат Бенедикт принял обет молчания. Он не говорит ни с кем, только со своим ангелом и со мной, своим духовником, уже больше двенадцати лет. Он – святой человек и очень тверд в своих обетах. Я не уверен, что он захочет увидеться с кем-нибудь из внешнего мира.

Камбер встал на пути аббата, и тот вынужден был остановиться.

– Я – монах, отец аббат, лорд Рис – Целитель, а это тоже божественное призвание. Я полагаю, что мы не просто из внешнего мира, мы братья по духу. И думаю, что если он такой святой человек, то вы, его духовник, можете ему посоветовать встретиться с нами. Но, конечно, брат Бенедикт должен решать сам.

Аббат внимательно посмотрел в лицо Камбера, как бы ища там что-то, и перевел взгляд на Риса.

– Вы, милорд, тоже согласны с тем, как оценивает брат Кирилл брата Бенедикта, которого вы никогда не видели? Неужели вам так нужно, чтобы святой человек нарушил свой обет?

Рис опустил голову, чувствуя свою вину за то, что им приходится скрывать свои истинные цели, затем взглянул на аббата. В конце концов, они же не лгут, все, что они говорят, правда, хотя и не вся. Почему же он должен стыдиться?

– Кто может сказать, что он в чем-то уверен полностью, отец аббат? – спросил он тихо. – Разве мы не говорим в молитвах Domini, поп sum dignus? Но затем мы говорим «Скажи, и слово излечит твою душу». Как Целитель я ежедневно ощущаю целительную силу Бога, проходящую сквозь них в меня. Я знаю, что это дар Божий. Если брат Бенедикт встретится с нами, то я буду полностью уверен, что прав, требуя свидания с ним.

Аббат улыбнулся и поклонился.

– Великолепно, милорд. Ваше искусство Целителя не затмило в вас закона Божия. Он опять нахмурился.

– Хорошо. Я спрошу брата Бенедикта, может ли он вас видеть, но я ничего не обещаю, я только спрошу.

С этими словами аббат медленно удалился.

А еще через десять минут, после того как их провели через холл в закрытый двор, Камбер и Рис оказались в маленькой темной комнате с мелкой решеткой на одной стене. В комнате было достаточно тепло, но сумрачно.

Свечи у двери были единственным источником света. У стены с решеткой лежал коврик, такой маленький, что на нем едва могли уместиться два коленопреклоненных человека.