Маки

   Пару экземпляров сунул в портфель, вместе с ксерокопиями рисунков.

   Раму повесил на гвоздике в шкафу и вышел из кабинета, заперев за собой дверь.

   Глава 5. ВИЗИТ К "КОРИФЕЮ СЫСКА"

   Ровно через три четверти часа Пережёгин звонил в дверь квартиры, расположенной в старинном здании на Петроградской стороне. Когда-то этот дом считался престижным, но, подобно тому, как рушатся карьеры у некоторых высоких чинов, строение это тоже обветшало, хотя и сохраняло еще отдельные следы былой респектабельности.

   Дверь открыл высокий, худощавый ветеран далеко за семьдесят, с суровыми чертами лица.

   Еще лет этак... впрочем, точная дата неважна, Евгения Константиновича Морозова, называли грозой криминального мира, прочили ему генеральские погоны и место на милицейском олимпе. Но уже в новые времена он не угодил присланному из первопрестольной вальяжному выдвиженцу и, несмотря на свою легендарную выдержку, поддался эмоциям, подав сгоряча в отставку, которая тотчас была принята.

   Уволился Морозов из органов полковником, хотя многие из его окружения, в том числе Пережёгин, называли его "мой генерал".

   Они, "народный эксперт" и милицейский неподкупный офицер - "корифей сыска", познакомились еще в ту пору, когда хозяин квартиры носил майорские погоны и вел нашумевшие дела, требовавшие, скажем так, нетрадиционного подхода. Профессиональные качества, которые они обнаружили друг в друге, обусловили их взаимную симпатию. Майор время от времени приглашал Пережёгина для так называемых консультаций, хотя никогда не афишировал эту связь.

   Пережёгин, в свою очередь, иногда обращался к майору за информацией, особенно после того, как открыл "Бюро находок".

   Эта ниточка, протянувшаяся между ними, была довольно эфемерной, поскольку встречались они едва ли раз-другой в год.

   А уж после того, как полковника выпроводили в отставку, и вовсе, казалось бы, исчез повод для контактов.

   Но Пережёгин первое время звонил полковнику даже чаще, чем раньше, понимая, что тот нуждается в моральной поддержке.

   А затем понадобились и личные встречи.

   Дело в том, что Морозов, с его профессиональной памятью, продолжал следить по открытым каналам за деятельностью родного ведомства и поддерживал контакты с отдельными, наиболее доверенными членами своей бывшей команды.

   Иными словами, несмотря на отставку, полковник имел весьма полное представление о криминогенной обстановке в городе, и в тех редких случаях, когда очередной поиск Пережёгина требовал выхода на конкретных персоналий, "народный эксперт" обращался к Морозову по старой памяти, стараясь, впрочем, не надоедать отставному "корифею сыска".

   После смерти жены, полковник обитал в своей трехкомнатной квартире один; двое его сыновей проживали отдельно и вспоминали об отце лишь по большим праздникам.

   Одну из комнат Морозов превратил в полноценную специализированную библиотеку с прилегающим к ней архивом. Здесь же, в стальном сейфе, находилась картотека на преступников, которую хозяин вел на протяжении десятков лет. Он по-прежнему делал тематические вырезки статей из газет и журналов, распечатывал последние сводки из Интернета. Многочисленные папки его архива продолжали распухать, к их рядам добавлялись новые.

   По слухам, полковник писал "честную книгу" о борьбе с криминалом в северной столице, начиная с послевоенных времен, но о работе над ней ни с кем никогда не откровенничал.

   - Здравствуйте, мой генерал! - приветствовал хозяина Пережёгин. - Рад видеть, что вы пребываете в бодром состоянии духа.

   - Здравствуй, Петя! А дежурные комплименты оставь для дам. Вот тебе тапочки, переобувайся и проходи в кабинет. Перейдем сразу к делу. Без предисловий.

   - Евгений Константинович, вопрос у меня простой, как всегда, - начал Пережёгин, едва они расположились за столом. - Взгляните на эти два рисунка и скажите, не отмечены ли данные субъекты в вашей картотеке.

   Сверху лежал карандашный портрет Дины.

   Морозов довольно долго разглядывал его, но, кажется, вовсе не потому, что пытался напрячь память.

   - Замечательно красивая женщина, - констатировал, наконец. - Если бы она, хотя бы косвенно промелькнула в каком-нибудь деле, пусть даже в качестве свидетельницы, я обязательно запомнил бы столь выдающуюся фактуру. Впрочем, нельзя исключить, что она из новой популяции криминалитета. Так сказать, поколение next. У тебя есть ее пальчики?

   - Обижаете, - мотнул головой Пережёгин. - Вы же знаете, пальчики, анализы ДНК, потожировые пятна и всё такое прочее - не мой метод. Если я ищу людей, то лишь затем, чтобы выйти через них на пропавшие вещи.

   - Ну, и какая же вещь пропала на этот раз?

   - Картина маслом. В буквальном смысле. Так сказать, полотно малоизвестного живописца.

   - Ну-ну! - хмыкнул полковник. - Тогда я вряд ли смогу тебе помочь. Не мой профиль. У меня, знаешь ли, тоже своя специфика.

   Он отложил верхний рисунок в сторону и, едва взглянув на нижний, щелкнул по нему пальцем.

   - Да это же Ключник!

   - Ключник?

   - Известный когда-то рецидивист Храпов Геннадий Федорович, по кличке Ключник. Начинал как квартирный вор, легко вскрывал замки любой конструкции. Такой, понимаешь, вручила ему матушка-природа талант. По слухам, изобрел универсальный ключ с регулируемыми бородками, но в глаза этого инструмента никто никогда не видел. Затем переквалифицировался в "медвежатника" - взломщика сейфов. Отличался исключительной удачливостью. Имел всего лишь две отсидки, да и те на заре своей воровской карьеры. Были подозрения, что он участвовал в ряде крупных ограблений, но всякий раз дело прекращалось за недоказанностью улик. А затем, лет семь или восемь назад, он как-то вдруг "завязал". Исправился, понимаешь ли. Хотя жил на широкую ногу, деньжата у него определенно водились.