Маки

   Виноградова подняла на собеседника печальные серые глаза:

   - Я говорила вам, что немного рисую. Вот и набросала по рассказам бомжей портреты подозрительной парочки. После нескольких проб они единодушно согласились, что получилось вполне похоже. Дома я перерисовала эти наброски, и сейчас они перед вами. Мужчину я не видела никогда, и мой набросок, вы абсолютно правы, фактически является фотороботом. Другое дело - женщина. Я видела ее, причем пару раз, на выставках. Такое прекрасное, чистое лицо трудно не запомнить. В ее сторону поглядывали, я говорю о выставках, многие другие посетители. Невольно я услышала разговор двух пожилых дам, обсуждавших эту красавицу. Опять же невольно, в мою память врезалось, что ее зовут Дина Цыганова. Ей, видимо, уже за тридцать, хотя выглядит она на 27-28. Одевается стильно, со вкусом, пользуется дорогой косметикой и вообще живет, судя по манерам, на широкую ногу. Вот, пожалуй, и всё, что я о ней узнала, хотя теперь жалею, что не стала подслушивать дальше. Так или иначе, образ этой красавицы до сих пор стоит у меня перед глазами, поэтому и портрет получился, словно выполненный с натуры.

   Пережёгин, между тем, передвигал рисунки по столу, меняя их местами и внимательно вглядываясь в изображения.

   - По-видимому, не нужно спрашивать, почему вы не отнесли эти фотороботы, назовем их так, в полицию?

   - Помилуйте, там решат, что я выдумала историю с бомжами, лишь бы обелить мужа. Самое обидное, что они ведь и проверять не станут.

   - Что ж, если ваши бомжи ничего не напутали, то расклад получается такой. Эта красавица - доверенный агент антикварной мафии. Ее сообщник - опытный квартирный вор, умеющий открывать замки, не оставляя следов. Он бы и сам, этот вор, мог взять картину. Но, очевидно, только Дина могла определить, тот ли это холст на самом деле. Значит, мужчина пришел на дело с тубусом? Это очень важная деталь. Ну-ка, покажите мне раму.

   Некоторое время "народный эксперт" осматривал раму со всех сторон, затем начал проводить над ней ладонью, почти не касаясь ею дерева.

   - Я оставлю ее у себя, не возражаете?

   - Именно вам я ее и принесла.

   - Вот и хорошо. Но начать всё же следует с выяснения того, кто именно указал полиции на вашего мужа. В этом эпизоде кончик ниточки, разматывая которую мы доберемся до истины. Скажите, Ирина Сергеевна, в тот день, когда Омельев подарил вашему мужу картину, в коммуналке не произошло ничего странного?

   - Ну, как же! - воскликнула она. - У мужа пропали золотые часы. Будучи в гостях у тетушки, он случайно угодил рукой в майонез и пошел отмывать ее в ванную. Там снял по привычке часы и положил их на полку. И, конечно, возвращаясь в комнату тетушки, забыл о них. Спохватился только минут через двадцать. Поспешил в ванную, но часов на полке уже не было. Поднимать скандал не в его характере. Так и ушел домой без часов.

   - Золотые часы? - оживился Пережёгин. - Это интересно. Это очень важный факт. Он долго носил эти часы?

   - Они у него были еще до нашей свадьбы.

   - Замечательно. Просто замечательно. Вот что, уважаемая Ирина Сергеевна, принесите мне нынче вечерком, скажем, часикам к семи, какую-нибудь старую вещь, которой постоянно пользовался ваш муж. Ну, не знаю, его бритву или домашние тапочки.

   - А поясной ремень подойдет? - спросила она. - На его дачных брюках есть ремень, которым он подпоясывался, по его рассказам, чуть ли не со студенческих лет.

   - Это то, что нужно. Жду вас не позднее семи. Мне нужно задать вам еще несколько вопросов, но на свежую голову.

   - Я приду раньше. Заодно расскажу вам о своей беседе с адвокатом, с которым мы должны встретиться после обеда.

   Глава 4. БЕССИСТЕМНЫЕ ПРИКИДКИ

   Оставшись один, Пережёгин придвинул к себе позолоченную раму и некоторое время изучал ее. Естественно, в своей, мало понятной для постороннего манере. Проглаживал ее ладонью, осматривал стыки, обратную сторону, снова переворачивал...

   Отодвинув раму от себя, он взялся за рисунки.

   Долго вглядывался в них, как бы стараясь приметить скрытые особенности карандашных линий.

   - Нет, - вздохнул, наконец. - Пока - полный ноль.

   Поднявшись, он вышагивал какое-то время по кабинету, затем остановился у окна, разглядывая с высоты своего третьего этажа тесный замкнутый дворик.

   Там, внизу, в самом углу, у глухой стены громоздился мусорный контейнер, в содержимом которого ковырял палкой еще не старый, обросший бородой бомж в засаленной куртке, давно уже "пасшийся" на этом участке.

   - Ладно, - крякнул Пережёгин, - без визита к генералу в этом деле, кажется, не обойтись.

   Он вернулся к столу, взял рисунки и отошел к угловой тумбочке, на которой пылился ксерокс.

   Нажал кнопку, другую, и вот уже у него в руках оказались копии рисунков.

   Выудив из ящика стола пухлый планшет для визиток, он долго перебирал карточки, которые, похоже, были перемешаны безо всякой системы.

   Наконец, нашел нужную: - Ага!

   Сверяясь с ней, набрал на мобильнике номер.

   - Мой генерал? - уточнил на всякий случай, хотя голос узнал сразу. - Как ваше драгоценное здоровье?

   Слушая ответы, он часто кивал и в какой-то момент напористо осведомился: - Значит, мы можем встретиться сегодня? Ну, спасибо огромное, буду через 45 минут.

   Закончив разговор, он уселся за компьютер, набрал на нем крупными буквами короткий текст в виде официального объявления и распечатал его на принтере.