Страница 28 из 36
В подтверждение своих слов он провел ладонью поперек стола, и она свободно прошла сквозь столешницу и находящиеся на ней предметы.
- Да вы и представить себе не можете, какие чувства я сейчас испытываю. Когда ты понимаешь, что на самом деле ты есть, но в то же время тебя почти что нет. А что со мной начнет происходить, когда мне захочется есть или пить? Я что буду обречен умереть в вашем мире от голода и от жажды?
- Нет. От голода и от жажды вы не умрете, - заверила его Анна. – Посмотрите на Милицу и на Вениамина, они чувствуют здесь себя как дома. И до сих пор с ними ничего подобного не случилось. Что касается употребления пищи, то в нашем мире у них с этим полный порядок. И у вас, надеюсь, тоже не возникнет никаких проблем. Если хотите, они вас просветят, каким образом это происходит…
- Стоп, стоп, стоп… - вмешался в их разговор Вениамин. – Если вас интересует мое мнение, то я категорически протестую. Анна, ты что на полном серьезе собираешься здесь его оставить?
- А что, у нас разве есть другие варианты? - спросила она. – Не могли же мы бросить его там, на произвол судьбы. Или у тебя есть другое конкретное предложение, в отношении того, как нам с ним поступить? Давай, выкладывай, а мы тебя внимательно послушаем…
- Ну… - кот ненадолго задумался и почесал за ухом. – Например… хотя, нет. Ничего не могу предложить по такому случаю.
- То-то же, - назидательно сказала Анна. – Ничего предложить не можешь, а протестуешь. Хотя мог бы и признать, что уж если мы привели его в этот мир, то мы за него в ответе.
- Да, - нашелся, что сказать судья. – Мне определенно нравится ход ваших мыслей.
- Ничего не скажешь, - проворчал Вениамин, – очень удобная позиция.
- Ну, а как вы хотели, -тонкие губы судьи расползлись в злорадной ухмылке. - За свои поступки, мой друг, нужно отвечать. И теперь ваш долг меня оберегать и обо мне заботиться.
От такой самодовольной наглости, он стал мне еще больше неприятен. И теперь я целиком и полностью была готова поддержать Вениамина. С одной стороны Анна была права, мы не имели права его там бросить, но с другой находиться в его обществе было до такой степени невыносимо, что мне любыми способами хотелось поскорей от него избавиться. И тут у меня возникла одна идея.
- Анна, а можно спросить? – обратилась я к наставнице.
- Слушаю тебя, дорогая…
- А где он будет жить? У тебя?..
- Почему у меня? – Анна едва не поперхнулась от неожиданности.
- Ну потому, что к себе я его взять не могу, - объяснила я. – Я ведь живу с мамой и папой. Да и после его роскошного дома, наша трехкомнатная квартира, боюсь покажется господину судье собачьей конурой.
- Но, у меня тоже, условия ничем не лучше, - привела неубиваемые аргументы Анна. – Да, задачка… Об этом я и не подумала.
Судья нахмурился и посмотрел на меня недобрым взглядом. По-моему, он догадался, что я ищу предлог от него отделаться.
- Вы, что хотите выбросить меня на улицу, как бездомную собаку? Опомнитесь. Где же ваше гостеприимство и милосердие.
- Какое правильное и своевременное заявление, - с показным состраданием заметил Вениамин. - Надо было задать тебе этот вопрос при нашей предыдущей встрече.
- Ну, знаешь ли. В отличие от некоторых, я не пытался нарушить здесь ни одного закона, - поспешил сообщить судья в свое оправдание. – И никого не науськивал, и не подстрекал к свержению местного правителя. Так, что я настаиваю на снисходительном отношении к своей персоне.
- А может быть нам стоит поговорить с Лялей, - внесла предложение в решение проблемы Милица. – Ну, а что, объясним ей в чем дело, попросим ненадолго его приютить. Пока не решим, что с ним дальше делать. Ведь в отличие от вас у нее свой дом. Да и обстановка в нем подходящая. Не поместье, конечно. Но судье, по-моему, там вполне понравиться.
- Милица, ты о чем таком, говоришь, - засомневалась Анна. – Как ты себе это представляешь? Был бы он мне хоть родственник или близкий человек. А так… да я даже имени его не знаю.
- Люциус, - поспешно выкрикнул судья, словно боялся, что мы его не услышим.
Не желая остаться без крова и без пищи, он ухватился за эту возможность, как утопающий хватается за соломинку.
- Приношу свои извинения. При сложившихся ранее обстоятельствах, у меня не было возможности вам представиться. Но теперь, обстоятельства изменились, и я готов исправить эту прискорбную ошибку. Разрешите представиться. Меня зовут, Люциус. Люциус де Ниверьмнье.
- Какая интересная у вас фамилия, - отметила я, впечатленная таким откровением.
- Да, - с гордостью произнес судья. – Наш род очень древний. Он уходит корнями в те стародавние времена, когда наши предки изгнали с земель диких варваров и основали на этом месте процветающее королевство. Именно они помогли привести к власти нынешнюю королевскую династию.
- А Ниверьмнье, это как я понимаю, означает «не верь мне», - лукаво щурясь, поинтересовалась Милица. – Или это удачное совпадение?
- Какое это сейчас может иметь значение, - уклончиво ответил Люциус. – Главное, что формально теперь мы знакомы. И никто не смеет утверждать обратное. Ну так, что вы за меня похлопочете перед этой вашей… как ее… перед Лялей. Умоляю вас, будьте ко мне милосердны. А я обещаю вам, что в долгу не останусь.
- Ага, так мы тебе и поверили, - усмехнулся Вениамин и подмигнул лисе. – С такой-то фамилией, подобного рода обещания можно раздавать направо и налево. Только им грош цена. Мы уже знаем, чем оборачивается твоя благодарность.
- Вам, что, не достаточно слова дворянина, - дрожащие губы Люциуса выдали его оскорбленное достоинство. – Если вы мне не верите, я могу написать расписку, по которой вы сможете стребовать мой долг в любое, удобное для вас время.
- Никаких долгов мы с вас требовать не станем, - возразила Анна. – И расписки нам от вас нам никакой не нужно.
Судья облегченно вздохнул, сомкнул пальцы домиком, словно перед молитвой, и его глаза заблестели в ожидании забрезжившей надежды.