Страница 94 из 163
Остановившись на месте, Кэмпбелл оглядел этаж с камерами, а затем располагавшиеся над ним мостки. Если смотреть снизу, то всё это место становилось похожим на амфитеатр. Нико понял, о чём думал Кэмпбелл: именно так теперь им и придётся работать, меняя обстановку разве что при передаче смены. Двое надзирателей остались тут сами по себе, окружённые людьми, которым вообще уже нечего терять. Они очутились словно на острове, а за стенами тюрьмы живущий в осаде мир с каждым днём становился всё меньше и меньше. В каком-то коридоре за пределами крыла залаяли собаки. Судя по всему, их жизнь теперь будет протекать вот под такой вот постоянный аккомпанемент.
— «Пошли», — сказал Кэмпбелл.
Проходя мимо камеры Маркуса, Нико остановился. Свежевыстиранное бельё, как всегда, висело на короткой верёвке, протянутой от крана умывальника к крючку, который Маркус умудрился вбить в стену между гранитными блоками. Даже вне армии он по-прежнему соблюдал строгую дисциплину и чистоплотность.
— «Значит, написал ей наконец-таки», — сказал Нико. Пару недель назад Рив передал ему конверт, который надо было передать со всей исходящей почтой в Дом Правителей. Адрес на конверте был кропотливо выведен мелкими аккуратными буквами. Нико не общался с Маркусом напрямую со времени последнего медицинского осмотра, проводимого, чтобы не злить Прескотта лишний раз. — «Правильно сделал».
Маркус ещё несколько раз потянулся вперёд, качая пресс, прежде чем ответить.
— «Спасибо за бумагу», — ответил он.
Не сказать, что “Глыба” королевством каким-то была, да и сам Нико стал старшим надзирателем лишь потому, что никто больше не хотел брать на себя такую ответственность. Но в этих стенах он был богом, а у бога на выбор имелось целое меню из карающих молний и снисходящей благодати. Нико, решив ради разнообразия воспользоваться своим всемогуществом, открыл дверь камеры Маркуса.
— «Выходи, Феникс».
— «Что я опять натворил?»
— «Давай быстрее уже».
Встав на ноги, Маркус первым делом взглянул на Кэмпбелла, прижав к бокам руки с сомкнутыми кулаками. По его виду Нико понял, что насторожившийся Маркус просто не знает, куда руки деть, а не бить собрался, хотя вполне мог бы. Кэмпбелл воспринял всю эту ситуацию совершенно иначе, и все остальные на этаже, судя по всему, подумали о том же. Когда Маркус вышел в коридор, со всех сторон послышались крики.
— «Эй, солдат, втащи ему со всей силы!» — послышался чей-то вопль.
— «Сколько в этот раз людей против него выставите, чтобы забороть, а?!»
— «Вот мудачьё!»
— «Держись там, Феникс!»
Нико полагал, что этого всё равно не избежать. На душе кошки скребли, хоть ничего подобного он и не должен был испытывать. Тем не менее, ощущение никуда не ушло. Но Нико просто не мог позволить себе пуститься в поиски самооправдания перед заключёнными, или начать договариваться с ними насчёт причин того, почему он выпустил Маркуса из камеры. Феникс стал для них своего рода краеугольным камнем, своим в доску, победителем. Несмотря на то, что заключённые, наверно, точно так же орали бы, если бы кому-то другому, по их мнению, хотели бы хорошую взбучку устроить, Маркус стал для них чем-то вроде символа. Остальные сидевшие тут считали, что Фениксу тут не место. Хотя, может, они считали, что и им самим тут не место.
Заперев дверь за Нико, Кэмпбелл принялся рвать и метать.
— «Какого хрена ты вытворяешь?!»
— «Тебя не касается», — Нико подтолкнул шедшего перед ним Маркуса к лестнице. — «Я не шучу, исчезни отсюда. Мне с Маркусом переговорить надо».
Судя по всему, Кэмпбелл, на мгновение загородивший собой путь перед Нико, пришёл к какому-то выводу. Вероятно, он решил, что Нико решил использовать тот факт, что Маркус каким-то образом важен для Прескотта, и вытянуть из государства дополнительные припасы, или ещё какие блага. Ну и отлично, пусть так и считает. По крайней мере, эта мысль уж точно не станет злить его так же, как понимание того, что Нико подкармливает Маркуса, словно оголодавшую бездомную собаку. Пожав плечами, Кэмпбелл взбежал по лестнице перед ним и скрылся за дверью, что вела к мосткам в другой части этажа.
Нико, заведя Маркуса в служебный кабинет, подвинул кресло и усадил его за стол. Придвинув поближе телефон, стоявший на испещрённой царапинами лакированной поверхности стола, Нико налил немного кофе в чашку и поставил её перед Маркусом.
— «Я прогуляться схожу», — сказал он. — «Минут на десять. Позвони своей девушке. Чтобы дозвониться в город, перед номером сначала набери цифру “8”. Выпей кофе, а затем я отведу тебя обратно».
Маркус взглянул на Нико так, словно бы тот с ума сошёл.
— «Я не могу этого сделать», — сказал он.
— «Можешь и сделаешь», — ответил Нико.
Нико решил, что стоит лишь ему покинуть комнату, и Маркус секунд через десять уже передумает. Захлопнув за собой дверь, Ярви специально принялся громко топать, чтобы Маркус услышал, как он удаляется по коридору. Нико решил провести эти десять минут на потёртом кожаном диване возле служебного туалета, откуда он также сможет наблюдать за входом и вовремя остановить Кэмпбелла, если тот вернётся. Псы вновь залились лаем, который доходил до Ярви сквозь решётки и стены. Порой лай собак напоминал просто шумную беседу, а иногда был столь неистовым, что в нём прямо слышалось желание разорвать заключённых на куски. В некоторые моменты лай становился прерывистым, будто бы псы спрашивали друг у друга, что сейчас происходит, и куда все подевались. Парментер, казалось, их даже понимает. Он был единственным, кто соглашался спускаться к псам.
“Всё, десять минут прошло”, — подумал Нико. Время истекло, и он направился обратно, а затем, специально подёргав дверную ручку, чтобы предостеречь Маркуса, распахнул дверь. Маркус всё так же сидел за столом, уставившись на его поверхность. Телефон стоял ровно на том же месте, куда его поставил Нико, как и чашка, но кофе Феникс всё же допил.
— «Ну как, нормально всё?» — спросил Нико. — «Письмо твоё она получила?»
— «Я не стал звонить», — ответил Маркус. — «Но всё равно спасибо, я ценю твои старания».
— «Чёрт, почему не позвонил-то?»
— «Я не могу так с ней поступить».
— «Ей сейчас только и надо, что поговорить с тобой».
Маркус, не поднимая головы, одарил Нико лишь взглядом.
— «Она мне больше не пишет», — ответил он вдруг таким тоном, будто бы вновь стал сержантом, а Нико был глуповатым новобранцем, которому всё разжёвывать надо. — «Если она нашла себе кого-то другого, то ей сейчас меньше всего надо, чтобы такое жалкое хуйло, как я, звонило ей, заставляя чувствовать себя виноватой в том, что решила жить дальше».
— «Но ты ведь написал ей», — возразил Нико, который совершенно не понимал Маркуса.
— «Вы ведь не цензурируете исходящую почту, да?» — спросил его Маркус с видом человека, который всё это прекрасно понимает. — «Не читаете, что пишут заключённые».
— «Нет. Я просто кладу это всё в ящик для административной почты , и кто-нибудь из надзирателей увозит его в Дом Правителей каждую неделю».
— «Значит, ты не в курсе, что я написал в том письме».
— «Маркус, чего ты хочешь?» — спросил Нико. Он впервые обратился к нему по имени, сделав это совершенно рефлекторно. — «Чего именно ты хочешь в данный момент?»
Маркус редко когда смотрел в глаза людям, беседуя с ними, да и разговаривал он нечасто. Обычно в этот момент он смотрел куда-то в сторону, но при этом у собеседника ни разу не создавалось впечатления, что Маркус его не слушает. Казалось, что на самом деле он уделял слишком большое внимание как раз тем вещам, на которые не смотрел. Нико задумался, есть ли такой человек, в глаза которому Маркус безотрывно бы смотрел во время продолжительной беседы. Он смотрел прямо за плечо Нико, где сквозь небольшое зарешёченное окно открывался мрачный пейзаж вычурных высотных зданий Джасинто.
— «Я хочу ответь за свои деяния», — ответил Маркус. — «Хочу, чтобы люди, которым я причинил боль, вновь обрели счастье. А ещё хочу использовать весь свой остаток сил, чтобы убить червей».