Страница 102 из 163
— «Сами почитайте», — сказал он.
Именно на это и уходила большая часть времени сеансов связи. Адам всегда настаивал на том, чтобы дождаться, пока копии документов не вылезут из принтера у него в кабинете, а затем принимался за их изучение. Читал он их быстро, прекрасно понимая, на чём стоит заострить внимание, но какое-то время на это всё равно уходило. Прескотт терпеливо ждал, допивая остатки кофе, которые уже успели остыть.
Адам внимательно изучал один из отчётов, покусывая губу.
— «Насчёт его… эмоционального состояния. Могу ли я чем-то ему помочь? Ну хоть чем-нибудь?»
— «Он не станет принимать ничью помощь, вы же сами видели отчёт».
— «Боже, он же…» — сердито вздохнув, Адам склонил голову вниз, массируя кончиками пальцев лоб с бровями. — «Я знаю, как он умеет отвергать любые предложения. Пожалуйста, только не говорите мне, что на него снова напали».
— «Нет, полагаю, что этого не случилось. С выходцами из рабочих классов стычек больше не было», — ответил Прескотт.
“Чистая правда. Я не лгу. К тому же, Маркус — такой человек, что сам первым с размаху врежет, не так ли?”
Адам заколебался. Прескотт наблюдал за тем, как профессор буквально поёжился, заёрзав в кресле.
— «Мы оба знаем, что в мужских тюрьмах бывает, Ричард».
“А, ну понятно”.
— «Если вы о том, стал ли он объектом настойчивого мужского внимания против своей воли, то могу вас заверить, что такого не было», — ответил Прескотт.
Адам выглядел так, будто бы даже моргнуть боялся.
— «Смотрю, вы как всегда максимально деликатны по отношению к отцовским переживаниям с моей стороны, Ричард».
— «Вам не стоит недооценивать вашего сына. Он более чем способен за себя постоять. Основная проблема “Глыбы” заключается в самих условиях содержания, а не в отношении со стороны других заключённых, так что посмотрим, смогу ли я предоставить ему усиленный рацион и дополнительные одеяла».
Прескотт вовсе и не думал шантажировать профессора этой фразой. Он произнёс её, чтобы, пойдя на уступку, подтолкнуть успокоившегося Адама к работе над более важными задачами в рамках программы исследований, но в кой-то веки ошибся с предсказанием эффекта от этой фразы, что случалось крайне редко. Слегка приоткрытый рот Адама говорил о том, что председатель не уловил кое-какую важную деталь. Да, само собой, его волновало то, как кормят его сына, раз уж он об этом упомянул. Сражаясь на передовой, Маркус привык к самым сытным пайкам. Но, судя по всему, потрясло Адама упоминание о таком простом и незаметном удобстве, как обычное одеяло. Это он там сидел посреди благоухающих тропических лесов, а вот Маркусу довелось оказаться в трещащей по швам полузаброшенной тюрьме, построенной ещё до создания самой Коалиции, где по большей части не включали отопление даже во время суровых зим, какими славился Тирус. Как ни странно, но именно это заставило Адама куда жёстче прочувствовать все выпавшие на долю Маркуса невзгоды, чем отчёты о его травмах.
— «Не представляю, как он ещё тридцать с лишним лет там протянет», — тихо пробормотал Адам.
— «Равно как и я не знаю, удастся ли это самому Джасинто», — ответил Прескотт, желая перейти к важным вопросам. После сеанса связи с профессором и Дьюри может тактично побеседовать, оказав ему нужную поддержку. — «Можете рассказать, насколько далеко вы продвинулись?»
Казалось, Адам сам хотел как можно быстрее сменить тему, ведь разговоры о сыне лишь расстраивали его. Он даже распрямился, сидя в своём кресле.
— «Я пришлю вам последние результаты, но если вкратце, то выращенные в лаборатории образцы подвергаются спонтанным мутациям. Именно поэтому так сложно вывести лекарство, бьющее по самому патогену. В каждом посеве несколько клеток, если можно так сказать, выживают, мутируя в иной вид, устойчивый к используемому антигену, и нам приходится начинать всё сначала».
— «Я читал ваши отчёты, Адам. Не стану делать вид, что разбираюсь в биологии, как, впрочем, и вы сами, но всё же: может, мы что-то упускаем из виду? Может, даже помогаем эволюционировать во что-то куда более сильное?»
— «Риск всегда есть. Так было и с антибиотиками, когда устойчивые к ним штаммы бактерий появлялись частично по той причине, что мы использовали лекарства против них. Но либо так, либо вообще ничего не делать, и мы оба понимаем, что не посмеем так поступить», — должно быть, Адам решил, что Прескотт своим молчанием в ответ выражает недоверие к его словам. — «Это не бактерия, Ричард. Если рассмотреть имеющийся у нас на данный момент образец под микроскопом, то он всё равно не похож ни на один уже известный биологам организм. Именно поэтому столько времени никто вообще не понимал, что имульсия — это живой организм. Он никак не реагировал на раздражители, не было никаких явных признаков того, что он размножается, и никакого процесса метаболизма. А теперь он изменился. Судя по всему, цикл жизни этого организма имеет весьма сложную структуру, растягиваясь на десятилетия, а то и дольше. Мы вынуждены работать лишь с теми данными, что сумели собрать с момента его открытия. Если говорить о его стадиях развития, то мы, вероятно, видим лишь вершину айсберга. Возможно, этот организм существовал с момента зарождения жизни на Сэре. Мы и понятия не имеем».
Прескотт пожалел, что вместо Элейн Феникс перед ним сейчас сидит Адам. Именно сейчас председатель нуждался в её гениальном разуме, как никогда раньше.
— «Ну, мы хотя бы понимаем масштабы проблемы».
— «Возможно, все наши познания в биологии окажутся бессильны в её решении».
— «Залпы из “Молота” тоже не помогут, но это вы и сами знаете», — Прескотт попытался ещё раз поднять эту тему. — «Должно быть, Саранча по-своему достигла немалых успехов в биотехнологии, раз уж им удалось вывести столько пород для своих нужд. Разве мы не можем у них чему-нибудь научиться?»
— «А как по-вашему, для чего я им был нужен? Они проигрывали в этой войне ещё задолго до нас», — с этими словами Адам, протянув руку, взял другой лист бумаги, лежавший сбоку от монитора. — «Мы пока ещё не можем определить, является ли этот организм патогеном, или же на самом деле это паразит».
— «А какая разница?»
— «Паразиты обычно эволюционируют так, чтобы сохранить жизнь своему носителю. У патогенов же совершенно другая репродуктивная стратегия. Мы до сих пор не знаем, репродуктивную стратегию Светящихся, потому что неизвестно, как может выглядеть их конечная ветвь эволюции, если, конечно, она у них вообще есть. Мы даже не знаем, все ли виды Светящихся способны к самоподрыву. Значит, придётся проводить наблюдения и выслеживать другие формы жизни, ставшие Светящимися», — Адам помахал перед камерой этим листком бумаги. — «Тут, кстати, есть один интересный момент. Эстер получила поразительные результаты, которых и сама не ждала. Ничего хорошего, конечно, но результаты в широком смысле весьма значительные. Она использовала для опытов мышей, и когда им вводили клетки Светящихся, то у животных значительно падала рождаемость. В помёте рождались не более двух-трёх мышат, и треть от этого потомства оказывалась бесплодна».
Прескотт прекрасно знал, что имульсия, как и многие другие вещества, от которых зависела промышленность Сэры, доставила им немало хлопот в плане заболеваемости. В том числе, имели место и врождённые пороки развития у детей. Предыдущие правители КОГ и имульсионные магнаты потратили немало времени на создание юридических мер, подавивших исследования в данной области. Теперь же всё вставало на свои места, словно некая зловещая мозаика.
— «И что вы предлагаете?» — спросил председатель. — «Понятно, что имульсия так или иначе опасна для здоровья, равно как и добрая половина металлов, добываемых в наших шахтах».
— «Эстер говорит, что это прослеживается по уменьшению численности детей в семьях, проживающих в одной только южной части Тируса. Там подавляющее большинство семей с одним ребёнком и бездетных пар. Рождение второго ребёнка там — ситуация из ряда вон. У нас нет данных по этому феномену, так как никто не занимался исследованием его причин. Возможно, в семьях просто не хотели заводить много детей, а может, не смогли зачать, но не стали обращаться к врачам. Цифры в этих отчётах просто списали на возросшее финансовое благополучие, которое привело к уменьшению числа детей».