Страница 4 из 155
— «Семянка» — пожал плечами Дом.
— «А, ну теперь-то я спокоен».
— «Ты сам спросил», — Дом выглянул из-за плеча Бэрда. — «Эй, Паровоз Коул? Тебе эти штуки ничего не напоминают?»
— «Напоминают», — отозвался Коул. Все сидящие на борту вертолёта шестеро солдат и собака, столпились у дверцы пассажирского отсека, стараясь занять наиболее выгодную позицию для стрельбы, когда из стеблей неизбежно забьют фонтаны полипов. — «Я такие растения на заброшенных стройках видал. У них ещё высохшие плоды так бабахают. Ох, я с них до упаду хохотал, когда ребёнком был».
— «Я тоже», — ответил Дом. — «Бэрд, только не говори мне, что в детстве ты не бросал их, чтобы посмотреть, далеко ли семена разлетятся».
Бэрду вновь напомнили о его детских годах, полных печали и одиночества. Он вырос в богатой известной семье. Он не ходил туда, куда было нельзя. Вместо приключений у него были дополнительные занятия.
— «Я никогда не играл на стройках», — хоть эти слова и были произнесены с притворным презрением, но на самом деле Бэрд всё детство мечтал о том, чтобы забраться куда-нибудь, где висит знак “Вход воспрещён”. — «Моя дорогая мамочка скорее послала бы дворецкого, чтобы он такой хернёй вместо меня занимался. Ох уж эта сука…»
— «Что скажете, сержант?» — Дом повернулся к Берни Матаки.
— «У нас на Южных островах этих штук не было».
— «Строек?»
— «Нет, таких растений».
Маркус, перегнувшись через установленный у двери пулемёт, с хмурым выражением лица осматривал стебли.
— «Бальзам Эфиры», — отозвался он. Значит, он тоже знал, про что Дом говорил. — «Для смазки оружия использовался. Делают из “Glandulifera ephyrica”».
Бэрд был уверен, что Маркус Феникс сам ни разу в жизни не играл ни на одной чёртовой стройке. Его семья, а вернее даже целая династия, была куда богаче семьи Бэрда. У них было всего лишь несколько неплохих полотен на стенах и особняк с воротами. А вот в распоряжении семьи Фениксов было целое огороженное стенами поместье, а бесценных сокровищ искусства у них хранилось больше, чем даже в долбанном Национальном Музее Эфиры.
А теперь ни у кого ничего не осталось. По крайней мере, черви всех уравняли во владениях.
— «А, ну да, я совсем забыл», — сказал Бэрд. — «У вас с Домом было такое беззаботное детство, друзья и всё такое прочее…»
— «Моя мать», — прорычал в ответ Маркус, — «водила меня на прогулки возле пещер. Она была биологом».
Дом незаметно пихнул локтём Бэрда в бок.
— «Захлопнись уже, Бэрд».
Его усталый голос едва можно было расслышать сквозь шум лопастей “Ворона” даже по рации. Значит, Маркус родителей потерял. Ну и что? Все потеряли кого-нибудь, и Бэрд не считал, что детали того, как и когда это произошло, теперь имеют большое значение. Но, тем не менее, он всё же умолк, продолжив разглядывать волдыри, а “Ворон” тем временем снизился до верхушек деревьев. Порывы ветра били в лицо Бэрду, заставляя глаза слезиться, но он не посмел отвернуться, чтобы надеть очки. Эта сраная псина Мак просунула голову между ногами Бэрда и Дома, будто тоже приглядывая за стеблями. Так они провели пять-шесть минут в полном молчании.
Но затем тот волдырь, на который смотрел Бэрд, внезапно перестал пульсировать.
— «Ух ты, смотрите-ка. Сейчас начнётся», — палец Бэрда напрягся на спусковом крючке “Лансера”. — «В любой момент может лопнуть».
— «Народ, цельтесь точнее», — сказал Маркус. — «Каждый патрон на счету».
И тут все волдыри одновременно перестали пульсировать. Красные пятна стали тускнеть как остывающие угли, в конце концов, стали тускло-серыми. Это сложно было описать, но Бэрд почувствовал, будто он смотрел на застывающий бетон, словно вся жизнь из существа куда-то испарилась.
— «Я так думаю, концерт окончен», — сказал Коул. — «Чёрт, я заплатил, чтобы посмотреть на светящихся крабов, и хочу деньги обратно».
Геттнер отвела “Ворона” в сторону от стеблей, затем поднялась на десять метров вверх над верхушками деревьев и медленно облетела по кругу.
— «Ладно, я сажусь», — сказала она. — «Похоже, они мертвы».
— «Уверена?» — спросил Бэрд.
— «Это ты у нас эксперт по светлякам. Ты распилил мёртвого стебля. Сам как думаешь?»
Бэрд пожал плечами. Пока что никто не обладал достаточным количеством информации о светляках, даже он сам.
— «У меня проблемы с доверием. Особенно, когда дело касается светляков».
Так всё-таки, где же полипы? Его самым вероятным предположением было то, что они появляются не из стеблей, а вместе с ними, точно так же, как это было со светящимися левиафанами. В любом случае, эти мысли его ничуть не успокаивали. Это был словно недостающий кусок мозаики, а Бэрду не нравилась неопределённость.
Геттнер села на просторное поле в добрых пятидесяти метрах от стеблей. Вероятно, она тоже сомневалась.
— «Так, давайте уже разберёмся с этим».
Мак издал глухой рык, уставившись на искривлённые стебли. Берни нагнулась поговорить с ним. Пёс ей почти что до бедра доставал. Это была лохматая оленья гончая с длинными ногами, жёсткой серой шерстью и полным отрешённости печальным взглядом. Пёс по-прежнему был покрыт маленькими ожогами, оставшимися от последней стычки с полипами.
— «Тут нет светляков, милый», — сказала Берни. — «Всё хорошо. Никаких мерзких полипов».
— «Ему с ними надо кое-какие счёты свести», — отозвался Бэрд.
— «Нам всем надо», — она выпрыгнула из вертолёта, крепко намотав поводок Мака на руку. — «Ну, по крайней мере, теперь мы можем изучить этих тварей поподробнее».
Маркус медленно брёл впереди отряда к стеблям, соблюдая осторожность, будто бы рядом была неразорвавшаяся бомба.
— «Я рассчитываю на собаку», — сказал он. — «Животные всю эту херню чувствуют куда раньше нас, людей».
Бэрд держался на приличной дистанции от Мака. Может, сейчас он с виду и весь такой милый и добрый, но Бэрд сам видел, как он чуть с парня скальп не снял. Местные натренировали своих псов в случае чего бежать со всех ног и нападать на группы “бродяг”, ищущих, чем бы поживиться. Бэрда это не особо волновало, так как он считал большинство “бродяг” настоящими паразитами, приплывающими на Вектес, дабы лишь грабить и насиловать. Он просто не хотел проверять, насколько хорошо собака научилась отличать его от этих мудаков.
Дом подошёл к первому на их пути стеблю и легонько постучал костяшками пальцев по твёрдому как камень стволу.
— «На выветренную породу похоже».
— «Ага», — если бы Бэрд своими глазами не видел, как стебли пробиваются из почвы на поверхность, то решил бы, что они тут не одно столетие простояли. Стебли ничем не выдавали тот факт, что когда-то были живыми. — «Или на окаменелое дерево».
— «Интересно, есть ли у него корни, как у дерева?» — Маркус опустил взгляд к основанию стебля.
— «Слушайте, ну это же вулканический остров», — ответил Бэрд. — «Мы тут должны быть в безопасности. Червям сюда точно не добраться, так почему же светляки могут?»
— «Кстати, да, хороший вопрос», — услышать такое для Бэрда было равносильно получению медали. Маркус был скуп на похвалы. — «По крайней мере, мы можем узнать куда больше об этих тварях, раз уж они больше не прячутся на стометровой глубине».
Маркус умолк и, прижав палец к рации в ухе, слушал, что ему там говорят. Он прикрыл глаза на пару мгновений. Это был верный знак того, что услышанное его сильно разозлило.
— «Да, вас понял, полковник», — сказал он. — «Нет, собаку мы нашли… Да, и Берни в порядке… Он что, чёрт подери, теперь геологом заделался?! Ладно, мы будем охранять территорию и дождёмся вашего прибытия. Феникс, конец связи».
Берни посмотрела на Маркуса, сжав челюсти. У них была какая-то телепатическая связь, работавшая только между сержантами. Бэрд заворожено следил за ними.
— «А-а-а…» — зловеще протянула она.
Маркус ненадолго снял бандану и почесал затылок. Бэрд заметил, что седины в его тёмных волосах заметно прибавилось. Нечасто его можно было видеть таким, без головного убора, и от этого выглядел он странно. Каким-то образом, всего лишь сняв с себя кусок выцветшей чёрной ткани, он стал куда более человечным и даже уязвимым, что никак не вязалось с его обычным образом закалённого в боях героя войны.