Страница 133 из 155
— «А помнишь, какой шоколад на вкус?» — спросил Дом, поймав себя на том, что размышляет обо всех тех дорогих удовольствиях, которые были ему безразличны, пока их ещё можно было купить. — «То есть, какой у него вообще был вкус?»
— «Как у кофе. То варево из ячменя, в целом, нормальное, но если бы мне сейчас дали настоящий кофе попробовать, то я бы в обморок тут грохнулась».
Они занимались сборкой коек в одном из оружейных отсеков “Правителя”, забивая гвозди в деревянные рамы. Старый авианосец класса “Гнездо ворона” стал больше напоминать ковчег, чем боевой корабль. Казалось, Майклсон вполне спокойно воспринимает тот факт, что его судно превращают в плавучее общежитие, но Дом подозревал, что внутри капитан всё равно страдает.
“Ракет у нас всё равно не осталось. Даже нет эскадрильи “Воронов”. Что ещё нам тут размещать остаётся, как не людей?”
— «Всё, готово», — сказал Дом, отойдя немного назад, чтобы полюбоваться на безупречный результат своих плотницких навыков. Вообще, койка получилась довольно грубовато сбитой, но под весом человека всё же не провалится, а это главное. — «Поразительно, на что вообще стали способны солдаты в наше время. Сколько нам новых умений выучить пришлось».
— «Ну, в следующий раз нам придётся учиться тому, как собирать койки на деревянных стыках, потому что гвозди у нас скоро тоже закончатся», — ответила Сэм.
— «Это они репетицию проводят».
— «Ты о чём?»
— «Сколько человек сейчас ночует на берегу? Сама подумай. Они хотят, чтобы мы привыкли к мысли о том, что придётся покинуть остров».
— «Какие ещё “они”?» — спросила Сэм, подняв сумку с инструментами и уставившись на Дома. — «Ты же про Хоффмана и Майклсона говоришь, Дом. Это тебе не какие-то политиканы-долбоёбы. Они же одни из нас и никогда нам не врали».
— «Извини, я просто… Меня просто тяготит мысль о том, как нам придётся жить дальше, если мы покинем остров».
— «Господи, только не начинай опять ныть про то, как мы превратимся в “бродяг”, пожалуйста».
— «Да дело не в том, что мы будем, как “бродяги”, Сэм, а в том, почему мы вообще так долго боролись, когда могли бы ещё пятнадцать лет назад просто сдаться».
Сэм повесила сумку с инструментами на одно плечо, а винтовку — на другое. Даже на нижних палубах каждый солдат не расставался со своим оружием. Взявшись за боковые поручни лестницы, Сэм оглянулась на Дома.
— «Слышал когда-нибудь фразу “рискнуть на последние деньги”? Вот и с войной точно так же».
— «Да, понимаю».
— «А знаешь, что меня беспокоит?»
— «Что?»
— «Если мы покинем остров, то так или иначе придётся разделиться на несколько небольших групп по несколько тысяч человек, не больше. Некоторых людей мы в жизни больше не увидим. Гораснийцев, например, или жителей Пелруана. Или тех солдат, которых расселят на побережье».
Дом и сами это понимал, но, тем не менее, считал чем-то самим собой разумеющимся то, что Майклсон в своём плане на случай эвакуации сохранил их отряд, и что вокруг Дома останутся всё те же люди, с которыми он столько лет прожил вместе: Маркус, Аня, Коул, Бэрд, Хоффман, Берни, Росси и Джейс — в общем, вся его старая команда. Переживал он лишь о том, чтобы не расстаться с этими людьми.
“Я, наверно, слишком эгоистично мыслю. Гражданские из Джасинто такие новости легко не воспримут”.
— «Да всё с нами нормально будет», — сказал он. — «У нас по-прежнему недостатка в солдатах нет. Есть даже те, которых я едва знаю, а ведь я в армии всю жизнь служу. Люди стараются быть с теми, с кем всегда общались, сбиваются в маленькие группки. Натура такая у людей, что у КОГ, что у “инди”».
— «А что, если у этих людей специальность такая, что им придётся уехать в другое место? В каждом поселении нужды будут врачи, инженеры, и всё такое. Как ни крути, а людей всё равно друг от друга отрывать придётся».
Дом не хотел сейчас всем этим грузиться. Да, само собой, люди будут недовольны, но такова жизнь. Всяко лучше, чем в гробу лежать. Ну, по крайней мере, по большей части.
— «Радиосвязь», — сказал Дом. — «Будем по ней общаться. А что не так? Не думаю, что мы окажемся отрезаны друг от друга навсегда».
Сэм одарила его в ответ своим сердитым взглядом, полным печали. Вероятно, весь этот разговор был лишь завуалированным вопросом о том, хочет ли Дом остаться с ней, а вовсе не о том, насколько тяжело всё это разделение на группы пройдёт для гражданских, с которыми Сантьяго вообще особо не общался. Дом чуть было наконец-то не ответил на этот немой вопрос, когда снова будто бы упёрся в невидимую стену, чертыхнувшись про себя. Сэм для него была вовсе не какой-то там посторонней женщиной, которая заигрывала с ним, а Дому было бы безразличны её ухаживания. Если бы всё было именно так, то ему было бы куда проще. Но Дом просто не мог заставить себя жить дальше, хоть и понимал, что отношения с Сэм сильно бы ему помогли.
“Я теперь даже не могу к Маркусу придраться насчёт его отношений с Аней. У них ведь именно что отношения, хоть они и пытаются их особо не афишировать. Они — одно целое. Даже у Бэрда жизнь ярче, чем у меня, в последнее время. Господи, дай мне сил. Сам Бэрд, мать его, стал душой компании”.
— «Ладно, пошли», — сказал Дом. — «Доски сами себя не принесут сюда».
Обстановка на верхней палубе “Правителя” говорила о том, что на корабле полным ходом идёт перепланировка. Повсюду стояли хижины и палатки, а моряки работали бок о бок с гражданскими. Однако, убирать эти постройки никто не собирался, так как носили они вовсе не временный характер. Здесь уже были возведены теплицы, водохранилища и сараи. Люди даже строили подвесные огородные грядки.
— «Помидорный храм Александра Рэйда», — сказал Дом, отчаянно пытаясь поднять Сэм настроение. — «Надо назвать какой-нибудь сорт в честь него».
— «У каждого времени свои герои», — ответила Сэм, растерев лист помидорного куста между пальцами. В воздухе сразу появился пикантный аромат несозревших помидоров. — «Но ты прав. Если бы он не позаботился об этом, то у нас сейчас были бы большие проблемы».
— «А задумка-то простая — выращивать всё в контейнерах, даже деревья. Так мы всегда будем на шаг впереди стеблей».
Доски штабелями лежали на пристани, так что солдатам приходилось таскать все эти стройматериалы самим, не прибегая к помощи портовых грузчиков, которых и так уже не осталось. Выбрав несколько досок мелкого бруса с сечением два на четыре, Сэм принялась связывать их концы. С учётом того, сколько людей вокруг них сейчас занималось работой, маневрировать с такими досками в руках было очень сложно.
— «Мы можем на этом корабле годами жить», — сказал Дом. — «Или подняться выше по побережью. Да, Хоффман и наш харизматичный капитан правы: надо подстраиваться под ситуацию».
— «Треску о том же говорил», — ответила Сэм, но её тут же перебил нарастающий вой сигнала тревоги. Все застыли на месте. — «Твою мать, это ещё что такое?!»
Все, у кого были с собой рации, казалось, одновременно вслушались в эфир. У большинства гражданских таких средств связи не было, так что они просто стояли и смотрели на солдат в ожидании разъяснений. Из доков не было видно, что творится на самой базе, или в лагере рядом с ней. Дом вслушивался в эфир, не сводя глаз с Сэм, которая, словно зеркало, повторяла все его движения, застыв с пальцем на наушнике. Даже на её лице читался тот же самый страх, который сейчас испытывал Дом.
— «Штаб вызывает все посты», — говорил Матьесон в эфир. — «Вблизи северной границы базы замечены колебания почвы. Всем быть наготове!»
Сэм, сбросив сумку с инструментами с плеча прямо на доски, чтобы их никто не забрал, бегом бросилась за Домом. Она уже знала, куда бежать и что делать, но знания эти были вовсе не результатом тренировок. Просто им слишком часто приходилось заниматься подобным. Каждый солдат бросал все свои дела и бежал на позиции, к обороне которых был назначен в случае нападения. Гражданские же бежали в точки сбора и укрытия. По крайней мере, так было написано в инструкции в случае нападения. Дом, как и любой другой проживающий на острове, знал, что нет никакого способа точно предсказать новое место появления стеблей, так что и укрыться в безопасности от них было негде, равно как и занять верную позицию для отражения атаки. Но, тем не менее, инструкция должна быть. Просто не надо было её прям досконально выполнять.