Страница 24 из 27
Глава китайского правительства Чжоу Эньлай напомнил, что во время пребывания в Москве в 1949–начале 1950 гг. они поставили вместе с Мао Цзэдуном перед Сталиным вопрос о возможности возвращения Монголии в состав КНР, и что тогда им был дан «неправильный» ответ. Микояна спросили, не считает ли руководство СССР тот ответ «одной из ошибок Сталина?».
В свою очередь глава Всекитайского собрания народных представителей КНР Лю Шаоци, развивая тему, сделал акцент на психологической травме, которую «глубоко переживает» китайский народ из-за факта выхода Внешней Монголии из состава Китая. Микоян ответил, что об этом вопросе лучше всего спросить мнение самих жителей МНР[220]. Конечно, такая реакция одного из высших советских руководителей явно не могла удовлетворить китайских коммунистических лидеров, мечтавших о расширении границ Поднебесной, доставшейся им в ходе кровопролитной войны[221].
Микоян вскоре из Пекина сразу же вылетел в Улан-Батор. У него на руках была справка, подготовленная специально для этого визита, которая была призвана выполнять приблизительно такую же роль, как приводившаяся нами выше памятка по Пакистану, но без конкретных рекомендаций, что и как говорить. Приведем из нее один характерный фрагмент: «В течение последнего года стало известно из бесед Цеденбала и Дамба, а также информации советского посла в Улан-Баторе, что в Политбюро ЦК МНРП, особенно между Цеденбалом и Дамбой, Цеденбалом и Ширендыбом (первый заместитель премьер-министра), между Цеденбалом и Лхамосуруном (секретарь ЦК по пропаганде) имеют место несработанность и трения по вопросам практической работы.
Из названных бесед и информации советского посла видно, что одной из причин трений могли быть случаи единоличных решений Цеденбалом крупных вопросов, которые должны были решаться на Политбюро, претензии Цеденбала вести себя также, как вел себя Чойболсан, а также частые выезды на длительный срок на отдых, за что его упрекают в отрыве от Монголии и в отходе от практической работы»[222].
Естественно, Микоян на месте должен был определить, сколь далеко зашло это противостояние в рядах дружественной партии и государства.
Встреча на аэродроме Улан-Батора была подчеркнуто торжественной, в ней участвовало все высшее руководство МНР. На центральной площади состоялся митинг, в котором участвовало порядка 50 тыс. человек[223].
Цеденбал в своем выступлении сказал то, что от него хотели услышать в Кремле Хрущев и его единомышленники: «Трудящиеся Монголии… горячо приветствуют исторические решения XX съезда КПСС, которые служат могучим оружием в борьбе нашей партии и нашего народа за строительство социализма».
Встреча в аэропорту Улан-Батора. Слева от Микояна – Рашидов, справа – Цеденбал (ГАРФ)
В ответном слове Микоян отметил, что монгольский народ преодолел вековую отсталость, успешно идет по пути к социализму и занимает достойное место в могучем социалистическом лагере. На долю монгольского народа выпала честь осуществления ленинского положения о том, что с помощью пролетариата передовых стран отсталые страны могут перейти к социализму минуя капиталистическую стадию развития, которая несет народным массам страдания и жестокую эксплуатацию… Нам, советским людям, отрадно осознавать, что успехам, достигнутым самоотверженным трудом монгольского народа, способствовала и помощь, оказанная Советским Союзом[224].
Микоян проинформировал руководство МНР о состоявшейся у него в Пекине беседе с лидерами КНР и претензиях, которые они предъявили в отношении статуса их государства.
В результате монгольские руководители, явно недовольные решениями XX съезда КПСС, вынуждены были их одобрить, исходя не только из экономической выгоды, но и видя в СССР главного гаранта их независимости[225].
В тот же день с участием Микояна состоялось совещание членов Политбюро ЦK МНРП и заместителей председателя Совета министров МНР. По его итогам он послал в Москву информацию.
Из сообщения Микояна в ЦК КПСС о совещании членов Политбюро и заместителей главы правительства МНР, 8 апреля 1956 г.[226]
«Тов[арищ] Цеденбал поставил несколько хозяйственных вопросов, относящихся к нам. Я сказал, что не в состояния в Улан-Баторе дать ответы на эти вопросы и предложил ему написать о них Советскому правительству, которое их рассмотрит и даст ответ.
Секретарь ЦК МНРП Дамба сообщил о ходе обсуждения в МНР итогов XX съезда КПСС, указав при этом, что относительно вредных последствий культа личности в ходе обсуждения возникли вопросы, касающиеся руководства их партии при Чойбалсане. В 1937–1938 гг. было уничтожено много руководящих кадров в МНР[227]. Монгольские товарищи сейчас решили проверять всё это, чтобы установить, насколько они были виновны. При этом они столкнулись с таким фактом, что в то время группа арестованных монгольских работников была передана Особому отделу Советских войск в Монголии и бесследно исчезла; до сих пор они не знают, что с ними сталось. Я предложил им написать нашему Совмину, указав, кого конкретно это касается. Это будет расследовано, после чего будет дан ответ.
В ходе беседы я информировал о том, как китайцы ставили вопрос о присоединении Монголии к Китаю в 1949 году и как отвечал им тогда Сталин, затем в 1954 году и как ответили тт. Хрущев и Булганин[228], и, наконец, о моей последней беседе с Чжоу Эньлаем и Лю Шаоци по этому вопросу.
Как видно, они не знали о таких разговорах, высказав удовлетворение нашей позицией, они спросили, действительно ли китайцы сейчас ставят вопрос о соединении. Я ответил, что в последней беседе со мной Чжоу Эньлай и Лю Шаоци сказали, что в данное время они не ставят этот вопрос, но что имеют в виду это сделать в будущем.
Присутствующие одобрительно отнеслись к нашей позиции, Цеденбал от имени всех присутствующих заявил от имени всех присутствующих о согласии с нашей позицией в этом вопросе, подчеркнув, что они стоят за независимость Монголии.
Дамба[229], а затем Ширендыб[230] просили дать меня разъяснения по ряду вопросов, которые задают им члены МНРП в связи с докладом о культе личности. Я сделал необходимые разъяснения. Они были довольны и благодарили».
По итогам визита было подписано совместное коммюнике, из содержания которого следовало, что в течение 1956–1960 гг. СССР окажет МНР помощь в строительстве жилых домов в Улан-Баторе путем выполнения советскими проектными организациями соответствующих работ. Стороны договорились о передаче МНР на безвозмездной основе долей нескольких акционеров Улан-Баторской железной дороги. Договорились о строительстве в Монголии молочного завода и четырех вальцовых мельниц, о поставках оборудования для кондитерской фабрики, строительства объектов ЖКХ в Улан-Баторе, проведении геолого-разведочных работ и др. МНР предоставлялся кредит на льготных условиях для реализации этих проектов на практике.
9 апреля состоялся прием в советском посольстве, в ходе которого Микоян заявил монгольским представителям, что у наших стран общие цели, «мы понимаем друг друга»[231].
220
ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 98 с. Д. 704. Л. 130. Во время пребывания в 1954 г. советской делегации в Пекине вопрос о статусе Монголии был вновь поднят по инициативе китайской стороны. Подробнее о борьбе Внешней Монголии за независимость см.: Гарушьянц Ю. М. Борьба за признание Монголии // Проблемы Дальнего Востока. 1997. № 2. С. 112–123; Белов Е. А. Монголия. Решающий период борьбы за независимость // Азия и Африка сегодня. 2003. № 11. С. 45–49
221
ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 98 с. Д. 704. Л. 124–127.
222
Там же. Оп. 120. Д. 1256. Л. 25. Цеденбалу в Москве была выделена персональная квартира, и он имел возможность пользоваться подмосковной государственной дачей, где проживал с семьей по нескольку месяцев в году.
223
Правда. 1956. 9 апреля; ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 98 с. Д. 704. Л. 139.
224
Там же. Л. 140.
225
Стоит также отметить, что борьба с внешними проявлениями культа личности Сталина в Монголии происходила не столь радикально, как в некоторых других союзных СССР странах. Так, например, одна из центральных улиц Улан-Батора вплоть до конца 1980-х гг. носила его имя. Там же с 1949 г. находился большой памятник Сталину, работы скульптора Н. В. Томского, демонтированный лишь в конце 1990 г. Мотивировалась такая «нестандартная» позиция, в том числе и тем, что именно благодаря Сталину Монголия сохранила свою независимость, не войдя ни в состав СССР, ни в состав Китая.
226
ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 98с. Д. 704. Л. 141–142.
227
Речь идет о копировании Чойболсаном, при поддержке советских советников, форм и методов «большого террора» в Советском Союзе, в результате которого, по монгольским данным, было репрессировано значительное количество ни в чем не повинных людей.
228
Речь идет о поездке правительственной делегации СССР на празднование пятилетия со дня образования КНР, в ходе которой на просьбу Мао Цзэдуна о рассмотрении вопроса присоединения МНР к автономному району Внутренняя Монголия в составе КНР советские руководители не стали реагировать.
229
Первый секретарь ЦК МНРП в 1954–1958 гг.
230
Первый заместитель главы правительства МНР, член Политбюро ЦК МНРП.
231
ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 98с. Д. 704. Л. 143.