Страница 9 из 100
Слепой полет продолжался минут десять, а потом в облаках начали появляться просветы, и вскоре Алексей увидел сразу и небо, и землю.
- Курсант, не сидите истуканом, лучше определите, куда мы залетели! Если сможете, конечно, - снова донеслось и переговорной трубы.
Алексей развернул планшет с картой и начал всматриваться вниз. Так, впереди река, а такая широкая тут может быть только одна – Волга. И городок. Калязин? Нет, не похож… тогда какие тут еще есть?
- Впереди Кимры, господин штабс-капитан!
- Молодец. А теперь рассчитайте курс для возвращения на аэродром.
- Триста сорок градусов.
- Вам мало было одного захода в грозу, что вы захотели туда вернуться?
- Ой, не подумал… тогда вдоль Волги до Калязина, а от него курсом триста, там будет девяносто пять километров до аэродрома.
- Согласен, - буркнул проверяющий и замолчал, не передавая управления курсанту.
Самолет летел вдоль Волги, грозовые облака остались сзади, а впереди показалась хорошо заметная колокольня. Инструктор развернулся на курс триста градусов и спросил:
- Курсант, отсюда довести машину до аэродрома сможете?
- Так точно!
- Тогда берите управление. Если от меня не поступит дополнительных указаний, сажать тоже будете сами.
И обратный полет, и посадка прошла без замечаний. Инструктор, сдав машину техникам, сразу куда-то ушел, а Чеботарев остался в тягостном недоумении – сдал он все-таки экзамен по пилотированию или нет? И если сдал, то на какую оценку?
Уже ближе к вечеру Алексей с удивлением узнал, что получил «отлично». И, набравшись смелости, подошел к проверяющему.
- Ваше благородие, разрешите обратиться?
- Обращайтесь, курсант.
- Извините, но я не могу ничего понять про тот полет…
- Да все просто, парень. Я, хоть по сравнению с тобой и опытный, но все равно дурак, в ночь перед полетом не выспался, решил, что ничего страшного. А помнишь, какая была погода при взлете? Ни облачка, ни ветерка, даже турбулентности – и той не было. И пилотировал ты вполне прилично. Ну, я и задремал. Просыпаюсь – что за черт? Гром, молния, видимость ноль, самолет валится вниз, мотор стоит. Ну я и начал на тебя орать. А ты молодец, не запаниковал и не растерялся. В общем, не волнуйся, «отлично» тобой вполне заслужено. И, надеюсь, ты запомнил, что грозу всегда надо обходить по широкой дуге, а в случае невозможности – возвращаться?
- Да, ваше благородие.
- Вот и отлично. Всем четверым из вашей школы, получившим высокий балл, предлагается служба в первой боевой эскадрилье. Командир – я. Согласен послужить под моим началом?
- Так точно, ваше благородие.
- Тогда привыкай – у нас без чинов, по именам друг друга зовем. Я – Андрей Васильевич, фамилия Зайцев.
- А… ваше… Андрей Васильевич, в этой вашей эскадрилье мы на чем летать будем – на самолетах или дельтапланах?
- На самолетах, причем таких, коих ты еще не видел. На каких именно, пока не скажу – у тебя допуска нет. Пока ты гуляешь в отпуске, его как раз и оформят, тогда все узнаешь.
- Далеко хоть служить-то придется?
- Курсант, а точнее, уже почти прапорщик, тебе же ясно сказано – получишь допуск и все узнаешь. А пока ты с завтрашнего дня и по первое августа включительно в отпуске. Второго утром чтобы был здесь как штык! Иди в канцелярию, там твои документы и отпускные с подъемными уже готовы.
Кроме проездных документов и денег, Алексей получил еще и памятку – что ему можно говорить о своей учебе в школе, чего не рекомендуется, а о чем нельзя упоминать даже вскользь. И хотя он все это давно знал, ибо курсантов инструктировали перед каждым увольнением в город, прочитал инструкцию еще раз.
Итак, он учился и выучился на механика по обслуживанию дельтапланов. Самолеты видел, М-1 и М-2, то есть паровые системы господина Можайского одноместный и двухместный, но близко к ним не подходил. И, естественно, не летал на них. Зато пару раз поднимался пассажиром на дельтаплане. Кстати, все по большому счету являлось правдой. Чеботарев действительно только видел паровики – на очень качественно отпечатанных картинках. И за время учебы два раза поднимался в воздух на дельтаплане.
Про У-2, да и вообще про самолеты с двигателем внутреннего сгорания, даже мельком упоминать категорически запрещалось. Зато можно было сколько угодно и с любыми подробностями рассказывать про дирижабль, три раза в год прилетавший на аэродром из Подольска.