Игры с огнем

Эдвард явился незадолго до того, как я начала подумывать, а не лечь ли мне спать, и выражение лица у него было злорадно торжествующее.

– Нашли? – вскинулась я.

– Нашли, – кивнул он.

– Кто?!.

Феррерс ухмыльнулся, окинул взглядом два занявших почти всю немаленькую кровать тела, примостился рядом, закинув руки за голову, и, прерывая затянувшуюся паузу, ответил:

– Не скажу.

Я подавилась уже рвущимися наружу вопросами-уточнениями «зачем?» и «что дальше?» и рывком села.

– Что значит – не скажу?

Светлые глаза сверкнули искрами смеха:

– А что мне за это будет?

Я подобралась, в животе сладко екнуло. Школьные игры остались в прошлом, но это вовсе не значило, что в настоящем им места не найдется. 

– И что же ты хочешь? – я отложила книгу и потянулась, прогнувшись, всем телом. 

– Подарок. 

А спустя пять минут, испытывая навязчивое ощущение, что это все я где-то уже видела, я стояла полностью обнаженная и с томительной нетерпеливостью ждала, пока Феррерс возится за мой спиной, что-то разыскивая в ящиках комода. Оборачиваться мне было запрещено, а почему, я поняла только тогда, когда на глаза мне вдруг лег шарф. Я дернулась, и Эдвард тут же недовольно цокнул языком, ловко завязывая концы шарфа у меня на затылке. 

– Мой подарок, – прошептал он, прикусив мне мочку уха. По плечу невесомо скользнули пальцы, а следом за ними еще что-то. Ткань? – И я упаковываю его так, как хочу. 

Он провел по моим рукам, завел их за спину.

Не ткань. Лента – поняла я, когда запястья не больно, но крепко стянуло. 

По телу пробежала дрожь. 

– Это чтобы не было соблазнов.

Что он задумал? Горячее предвкушение внутри разрасталось, заставляло чуть ли не переминаться с ноги на ногу и уже почти подхныкивать от нетерпения. Но я знала, что в этом нетерпении своя прелесть и наслаждалась им, с интересом прислушиваясь к ощущению беззащитности. 

По движению справа я поняла, что Эдвард обошел меня по кругу. Его пальцы подцепили мой подбородок, заставляя вскинуть голову. И мне не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, что рожа у него довольная, как у Майкла при виде лосося. 

Поцелуй обжег губы. Я подалась вперед, прижимаясь к Феррерсу обнаженной грудью, потерлась об него как кошка. Руки сами собой дернулись, и с тихим смешком Эдвард куснул меня за губу. 

– Терпение, Китти…

И он потянул меня за собой, назад, на кровать. 

Это было так странно.

Повязка на глазах, с одной стороны, лишала зрения, а с другой – полностью меняла восприятие. Каждый новый поцелуй, каждое новое прикосновение были неожиданностью – они обжигали сильнее, чувствовались ярче. И можно было лишь пытаться угадать, что дальше – по скользящему движению рук, по смещению веса, ощущаемому спиной, на матрасе, по щекочущему дыханию.

Эдвард как нарочно дразнился, постоянно меняя положение. Губы – а за ними живот. Грудь – а за ней шея, и снова живот. Все тело горело, я дышала через раз, кусала губы, извивалась, пытаясь продлить ускользающие прикосновения. Испытывала жестокое разочарование и тут же снова чувствовала на коже дразнящие, щекочущие поцелуи.

Я готова была уже то ли рычать, то ли умолять, когда ладони Эдварда вдруг с нажимом провели по моим бедрам, заставляя широко раздвинуть ноги, раскрыться полностью для него. 

Ослепленная. Связанная. Беспомощная. Беззащитная. Покорная.

Почему это так возбуждает с ним? 

Почему меня трясет в блаженном предвкушении от одной только мысли, что Феррерс может творить со мной что захочет, все, что только придет в его сумасшедшую голову, и я знала – я буду согласна. Я буду на все согласна, только бы еще раз ощутить этот непередаваемый экстаз, ощутить его – во мне, ощутить эту острую, но такую сладкую зависимость…

Влажных складок невесомо коснулись пальцы. Погладили, сорвав с моих губ судорожный всхлип, и я подалась вперед и вверх, стремясь скорее ощутить его внутри хотя бы так. Тихий смешок пощекотал нежную и обостренно чувствительную кожу бедра.

– Терпение, Китти, – повторил Эдвард.

И тут же, в противовес собственным словам, проник пальцами внутрь, одновременно прижавшись губами к самой чувствительной сейчас точке моего тела. От острого удовольствия я выгнулась дугой, еще сильнее вскидывая бедра ему навстречу. Лента врезалась в запястья – я совсем забыла про нее. Нестерпимо хотелось запустить пальцы в светлые волосы, ухватить, как раньше, и зуд от этого нереализованного желания тоже скапливался внизу живота, пульсировал, разгораясь, заставляя стонать и хныкать, и кусать и без того опухшие губы. 

Горячий язык скользил по складкам, игрался, проникал внутрь. Дарил неземное наслаждение и одновременно с ним понимание – мне мало! Я хочу больше, хочу, хочу, хочу, прямо сейчас!