Страница 23 из 95
Всё! Ей конец! Я ее убью, оторву ей голову, на этот раз – точно!
Чувствуя, как в груди зарождается рык, я сосредоточился на помехе, выпустил заклинание и с удовлетворением отметил, как что-то за дверью с грохотом отлетело, а сама дверь покорно отворилась под моей рукой.
– Тебе конец, Сеймур. Либо ты сейчас же убираешь это дерьмо в небе, либо я выдерну твои поганые кишки и намотаю их тебе на…
Сеймур сидела на парте, обхватив колени. Что с ней было не так. Как бы я ни злился, этого было нельзя не заметить. И это заставило меня оборвать угрозы на полуслове.
– Ой-ой-ой, как страшно! – едко фыркнула Сеймур, попутно слезая с парты.
За каждым словом из её рта летели мыльные пузыри.
Что за?..
Двигалась Сеймур неуверенно и спускалась на пол, вцепившись в парту для страховки, но когда отпустила опору, ее всё равно качнуло из стороны в сторону. Китти ойкнула – и еще несколько пузырей взмыли и лопнули под потолком.
Та-а-ак. Так. Проклятье, пожалуй, исключу. Красная пелена, заволокшая глаза при мысли, что эта овца умудрилась схватить проклятье от кого-то другого, медленно таяла. Новая злость, наползавшая волной, была уже по иному поводу.
Раскоординированные движения, глупые смешки…
В висках застучали крохотные молотки.
– Что ты пила?
Злой рык отразился от стен кабинета, я сам не понял, как оказался возле нее и когда успел впиться пальцами ей в подбородок, запрокидывая голову Сеймур так, чтобы видеть ее глаза.
Она замотала головой, пытаясь освободиться и фыркая, как возмущенный котенок. Молоточки в висках забились сильней.
– Между прочим! Мой день рождения, что хотела – то и пила! И кстати, ты задолжал мне кое-что, Феррерс!
– Что?.. – из последних сил удерживаясь, чтобы не оторвать ей голову на месте, медленно и страшно протянул я, давая этой дуре шанс передумать.
– Подарок! – нагло выдохнула она и помотала у меня перед носом какой-то дурацкой голубой лентой.
Я бы свернул ей шею. Предки свидетелями – я за этим и шел. Вот только сам не понял, как оказался стоящим у стены голышом и с эрекцией, давясь попеременно матом и смехом, наблюдая за стоящей на коленях Сеймур, пытающейся повязать бант мне на...
… на эрекцию, твою мать!!!
Дело не ладилось – с моторикой у пьяненькой Кейт приключилась та же беда, что и с координацией, лента выворачивалась, как живая, соскальзывала, узел выходил то тугим, то слабым, то расползался… Кейт то хихикала, то обижено сопела, и радужные пузыри поднимались цепочкой мимо моего бедра, невесомо касавшись живота, лопались с едва ощутимыми брызгами.
Мне уже не было смешно.
Сердце колотилось в пересохшей глотке, кровь пульсировала в ушах.
Русая голова, склонившаяся к моему паху. Прикосновения неловких пальцев. Дыхание, касающееся то члена, то бедра, то живота…
Помогите мне, предки!
Лента снова соскользнула, как изворотливая змея, и Сеймур с обиженным фырканьем куснула меня в бедро и, подбирая ленту, метнула гневный взгляд снизу-вверх.
Нет, предки, не надо мне помогать – просто дайте мне терпения, а с остальным я сам справлюсь!
Я тихо рыкнул, и Кейт, то ли успокаивая, то ли извиняясь, лизнула меня в место укуса, протянув влажным горячим язычком огненную дорожку. С судорожным выдохом сквозь стиснутые зубы, я выдрал у Сеймур чертову ленту и со злобным рычанием сам повязал гребаный бант.
Пальцы у меня ощутимо подрагивали.
Сеймур, так и не встав с колен, зачарованно следила за каждым жестом, каждым движением.
Я ощущал ее взгляд кожей. Чувствовал его прикосновение. И когда я закончил, Сеймур запрокинула голову. И я, поймав ее взгляд, сглотнул, и прикрыл глаза, не в силах смотреть, как она встает, прижавшись к моим ногам грудью, поднимается, скользя кожей по голой коже, целуя и покусывая.
Твою мать, Сеймур!
Черт, черт, черт!!!
Один рывок – и вот уже она стоит, притиснутая к стене, а я прижимаюсь к ней всем телом, и целую горячий рот, и острый язычок скользит мне на встречу, лаская мой жадный язык. Мои руки мечутся по ее телу, и она выгибается мне навстречу, извивается, трется бедрами, и между нами только треклятый голубой бант…
Чертова Сеймур!
Подхватывая ее под ягодицы, чувствуя, как ее ноги обвиваются вокруг моего пояса, рывком вгоняя член в горячий вход, я мог думать только об этом.
И все мои охренительно яркие ощущения сбились в два слова, мечущихся по черепной коробке.