Страница 49 из 51
<p>
*</p>
Будущий сад, который увидела Драгона в их со Светланой первую брачную ночь, стал настоящим: цвели яблони, роняя белые кружочки лепестков, а в резной деревянной беседке сидела кудесница с волшебной вышивкой. До дома Рамут было рукой подать, даже проходом пользоваться не нужно, чтоб туда попасть — только пройти по дорожке между густыми вишнёвыми зарослями.
Отложив работу, Светлана вернулась в дом и поднялась в свою светёлку. Там она открыла сундучок и вынула хрустальный кувшинчик, в котором, погружённые в воду из Тиши, плавали светящиеся шарики. Улыбаясь, волшебница любовалась ими.
Чуть позднее вернулась Драгона.
— Радость моя! Я дома! — громко позвала она. — Ты где?
— Слышу тебя, лада, — отозвалась Светлана, спускаясь ей навстречу. — Обед готов, пойдём за стол!
После обеда Светлана повела супругу в светёлку, где на столике для рукоделия стоял кувшинчик с плавающими в воде сгустками света.
— Ладушка, над этим чудом я работала последние несколько лет, — за руку подводя навью к столику, сказала волшебница. — Мне помогла в его создании моя сестра по волшбе, знаменитая Берёзка. В этих сгустках света сосредоточена сила, приводящая в этот мир новую жизнь. Каждый светящийся шарик — это дитя, ему нужно только впитать в себя силу своих родителей. Взять мою силу и твою... И это будет наше общее дитя — как если бы ты была, к примеру, женщиной-кошкой. Здесь двенадцать будущих детей... Одного я пообещала дать моей помощнице Берёзке: она хочет, чтобы у них с супругой Гледлид был общий ребёнок. Второго — Цветанке с Будинкой, третьего — Серебрице с Ягодкой. Впрочем, им можно и парочку... Ну и нам с тобой парочку. Ну а оставшиеся шесть... Посмотрим. — Светлана, глядя в ошалелые от радостного изумления глаза супруги, засмеялась. Потом, глядя на Драгону серьёзно и ласково, спросила: — Ты хочешь?
Навья заключила любимую кудесницу в объятия, прильнула щекой к щеке.
— Ты ещё спрашиваешь, счастье моё! А как... — Она устремила жадный, нетерпеливый взгляд на сосуд с будущими детьми. — А как это работает?
Светлана поманила пальцем, и из сосуда вылетел один шарик света.
— Здравствуй, дитятко моё, — сказала она ласково. — Ну что, пойдём к матушке в животик?
Не успела Драгона сказать слово, как сгусток влетел ей в живот — щекотно и горячо. Спустя несколько мгновений он вылетел.
— Твою силу он взял, — объяснила Светлана. — А теперь мою!
И шарик нырнул в неё. Кудесница затрепетала ресницами, улыбаясь. И вдруг зашаталась. Обеспокоенная Драгона подхватила её на руки и опустила на постель. С тревогой склонившись над супругой, она испуганно и нежно звала:
— Светлана! Милая! Что с тобой? Ты меня слышишь?
— Слышу. — Ресницы волшебницы дрогнули, между ними проступил, блестя, чуть туманный и ласковый взгляд. — Всё хорошо, ладушка, не волнуйся. Просто наша кроха захотела остаться во мне. Может быть, следующая выберет тебя, посмотрим...
Драгона, дрожа от волнения, уставилась на ещё совсем плоский живот супруги. Неужели там уже зародилась жизнь? Их общее дитя, взявшее черты от обеих родительниц? Её ладонь опустилась и легла на чрево Светланы, а сверху её накрыла тёплая ладошка волшебницы.
— Наше дитя уже с нами.
<p>
*</p>
Последний зимний месяц сечень принёс не только метели и морозы, но и радостное волнение и ожидание.
У дверей родильного отделения зимградской больницы (она считалась одной из лучших) собрались четверо: Драгона, Гледлид, Цветанка и Серебрица. Навья Гледлид кусала и грызла кончик своей рыжей косы, а потом, зажав её в зубах и заложив руки за спину, принялась расхаживать из стороны в сторону. Она была несколько похожа на снежного барса, таскающего в зубах свой хвост.
Драгону от ведения родов у собственной супруги мягко, но решительно отстранила сестрица Минушь: от волнения за любимую и ребёнка та могла допустить ошибку. Роженицы не кричали, находясь в обезболивании, и появление на свет детей проходило в тревожной тишине. Какие-то звуки из родильной комнаты, впрочем, доносились — голоса врачей, звук шагов.
Цветанка держалась гораздо спокойнее. С ней были подросшие близнецы Кудря и Барнута, которых было не с кем оставить дома. Кудря носился по коридору, и Цветанке приходилось его ловить. Роды — дело не всегда быстрое, как известно... Потом Кудря захотел есть, и Цветанка дала ему предусмотрительно взятый с собой пирожок. Более спокойный Барнута, глядя на брата, тоже запросил пирожка. Цветанка напоила мальчиков подслащённой мёдом водой.
— Нет, я этого не вынесу! — воскликнула Гледлид, воздев руки. — Сколько ещё?!
Из-за пазухи она достала фляжку и что-то отхлебнула, поморщилась и крякнула, потом уселась на лавку у стены и обхватила руками голову. Серебрица, подойдя, подбодрила её дружеским похлопыванием по плечу. У неё с собой тоже была фляжечка с настойкой, и она последовала примеру соотечественницы.
Драгоне хотелось выкурить трубку бакко, но она не могла уйти. А вдруг, пока её нет, ребёнок родится?
Гледлид опять вынула фляжку. Глядя на неё, Серебрица достала свою, они чокнулись и выпили.
— Не назюзюкивайтесь тут хоть, — поморщилась Драгона. — Ещё не хватало...
Серебрица примирительно выставила ладонь — мол, всё будет в полном порядке.
— Матушка Цветанка, я писать хочу! — заявил Кудря.