Этот сильный слабый пол

Позже вечером машина была отдана дяди Миши. Он что-то хотел спросить, но, внимательно посмотрев на Варвару, только махнул рукой и пообещал перезвонить, когда все будет готово.

Домой она вернулась на автобусе, предварительно зайдя в магазин и купив хлеб и корм для Бармалея. Шел мелкий нудный дождь. Но все равно – это была весна. Пусть дождь, пусть северный пронизывающий ветер, но все равно это была весна, холодная питерская, но весна. Все проходит. Закончится дождь, ну не сегодня, так завтра, ну не завтра, так через пару дней. Надо только верить, что все будет хорошо. «Если вы хотите, чтобы жизнь улыбалась вам, подарите ей сначала свое хорошее настроение», Варвара не помнила, откуда это выражение, но то, что оно сейчас всплыло в памяти, было так кстати. Что изменится, если она будет ходить с видом обреченного на смерть? Ну, было, было тогда здорово, было очень здорово. Она почувствовала себя настоящей женщиной, любимой и желанной. Ну, а дальше не сложилось, ну что ж не она первая, не она последняя. Хотите хэппи-энд, пожалуйте в Голливуд, а еще лучше Болливуд. А у нас здесь северная столица, Северная Пальмира, так сказать, нравы холодные, сдержанные, и если вдруг что-то где-то, так это не на нашей болотистой почве. Ну конечно, все вокруг виноваты, а она такая белая и пушистая, теперь и город ей чем-то не угодил, – она шла, мысленно ругая себя в третьем лице. Люди теряют близких, здоровье, жизни… внутри какой-то склочный голосок добавил: «И смысл жизни».

– Смысл жизни в самой жизни, – уже вслух произнесла Варвара и мысленно продолжила спор сама с собой, а в споре, как известно, рождается истина, хотя и не всегда, и скорее всего это именно тот случай. Но это не помешало ей выпрямить спину и гордо поднять голову. Как в отместку за ее выбор, сильный порыв ветра рванул из рук зонтик и ударил по лицу потоком холодной воды, скатившегося с его купола. «Не запугаешь, – неизвестно кому пригрозила она, – тем более и дом уже рядом». В голове всплыли строки из «Онегина»: «…лошадка, дом почуя, плетется рысью как-нибудь…». Правда, там лошадка снег почуяла, но сейчас это были сущие мелочи.

Перед ее подъездом сидели два мужика и … пили пиво. Все бы ничего, но шел дождь, а навеса над скамейкой и в помине не было. На алкашей и бомжей они явно не похожи. Да и банки с пивом, которые они держали в руках, были закрыты. Они дружно повернули головы в ее сторону, один из них проследив за ее взглядом, и странно усмехнувшись, демонстративно открыл банку. Варвара сбавила шаг и беспомощно огляделась. Темно, грузные серые тучи тяжело легли на город, продолжая сыпать мелким дождем, полностью закрыв собой белые ночи. Сейчас на улице был «мертвый час». Рабочий люд был уже дома и ужинал под сериалы по телевизору, собачникам выходить было еще рано, и, конечно, никто не совершал в такую погоду вечерний моцион. Она растерянно остановилась и вновь оглянулась по сторонам. До подъезда оставалось несколько шагов, но его заслонили собой медленно поднявшиеся с лавки мужчины.

– Закурить не найдется? – с кривой ухмылкой произнес один из них.

– Она нэ курэт, – раздался голос за их спинами, с явно чрезмерным кавказским акцентом.

Двое резко обернулись, и дружно отбросив банки, опустили руки в карманы кожаных курток. В дверном проеме стоял джигит в черных джинсах и майке, и не просто джигит, это был «старший брат». Он доброжелательно улыбнулся, но от этой улыбки у Варвары по кожи пошли мурашки.

– Наш район вабще нэ дла куращих, – добавил джигит и еще раз улыбнулся, чуть напряг, как перед прыжком, тренированное тело, – курэнье может угрожать нэ только здоровью, но и жизны.

За его спиной нарисовались еще двое, один из которых как-то странно держал руку за спиной. Безмолвная дуэль длилась недолго: перевес был явно на стороне детей гор.

– Не надо так нервничать, генацвале, – успокаивающим тоном произнес один из «кожаных», медленно извлекая руки из карманов куртки и показывая пустые ладони, – мы вас покидаем.

– Тэбэ тамбовский волк гэноцвали, – почти нежно и все с той же улыбкой закончил с ним разговор «старший брат» и, уже обращаясь к Варваре добавил на чистом русском языке: – Сестра, долго под дождем стоять будешь, заходи в дом.

Варвара не стала ждать повторного приглашения и ринулась, не разбирая дороги в спасительный дверной проем. Она неслась с такой скоростью, будто за ней гналась стая волков. Бежала без оглядки, со всей силой шлепая по лужам, взметая по ходу тучи брызг. «Братья» расступились, впустив ее в подъезд, и как только она оказалась, за их спинами тут же сомкнули строй. Варвара, перепрыгивая через две ступеньки, на одном дыхании оказалась у лифта и нажала на кнопку вызова. Лифт ровно загудел; опускаясь с верхних этажей, он еще не успел окончательно спуститься, как дверь подъезда тихо закрылась.

– Варвара, можно вас пригласить к столу? – раздался за ее спиной голос «старшего брата».

– О нет, огромное спасибо, – выпалила она и еще несколько раз судорожно нажала на кнопку вызова лифта, стараясь ускорить его движение. – Я сегодня очень, просто жутко устала. И, простите, это, наверно, не к месту, а как вас зовут и как вы здесь оказались?

– Мансур, – представился он, – меня зовут Мансур. – Извините, не сказал сразу. А как оказались? Квартира на первом этаже, окна выходят на ту сторону, что и подъезд… Мы за стол садились, а он у окна… . Так, может, покушаете с нами, окажите нам внимание, пожалуйста.

– Спасибо, Мансур, спасибо, – она схватила холодными, мокрыми от дождя ладонями его горячую руку и с силой потрясла, – за все спасибо, … но не сейчас, не сегодня…

– Я с вами тогда поднимусь, – полувопросительно, а скорее полуутвердительно сказал он, и в его голосе прозвучали понимающие нотки, – и провожу до квартиры.

Варвара повернулась к нему и резко притянув его к себе крепко поцеловала в щетинистую щеку. Даже сквозь смуглую кожу было видно, как он покраснел от смущения.

– Спасибо, Мансур, спасибо вам всем, – снова повторила она.

– Не благодари, нам с тобой никогда не расплатиться, – и, подождав, когда она войдет в свою квартиру, прощаясь, чуть склонил голову, прижав правую руку к своему сердцу.

Закрыв за собой дверь, Варвара, ни секунды не сомневаясь, подперла ее стулом. Бармалей с удивлением наблюдал из комнаты за ее действиями, затем подошел к не на месте стоящему стулу и, обнюхав его, запрыгнул, подставив под руку хозяйки мохнатую голову для получения порции ласки.

– Бармоша, не до тебя сейчас, – пробормотала она и, мимоходом погладив кота, прошла на кухню. Выложив содержимое пакета, она его кое-как скомкала, затем, недоуменно посмотрев на дело своих рук, передумала и разгладила, решив, что он еще пригодится, вытерла и повесила на холодную батарею: пусть сохнет. Делать ничего не хотелось. Варвара прошла в комнату и, не включая свет, легла на диван, положив руки за голову. Бармоша тихо, на полусогнутых, подошел к дивану и, мягко запрыгнув, устроился у нее под боком. Он чувствовал, происходит что-то неладное, что-то очень плохое, никогда еще в их доме не было так тревожно.

Варвара смотрела в потолок, стараясь хоть как-то понять и объяснить происходящее. Маньяк, «Гризли» с его непонятным поведением, эти «двое из ларца, одинаковы с лица». Что происходит с ее жизнью? Ладно, раскладываем все по полочкам. Маньяк – это дикое совпадение случайностей, спасибо судьбе за то, что все обошлось, хотя бы для нее и для этой девочки, Фариды. Надо будет к ней обязательно зайти и что-нибудь подарить. Да, надо будет обязательно купить для девочки подарок, и как она раньше об этом не подумала? «Гризли», тоже случайность, а его дальнейшее поведение – закономерность. Это раньше – поцеловал, женись. Сейчас другие времена и секс – это не повод даже для знакомства. Просто случайно в тот момент именно она оказалась рядом, была бы другая на ее месте и девяносто девять процентов из ста было бы все точно то же. Увидел, использовал и забыл.

От жалости к самой себе у нее сжалось сердце и глаза наполнились предательскими слезами. Нечего рыдать, тут же остановила она себя, и вообще последнее время у нее слишком часто глаза стали бывать на мокром месте, а ведь она никогда не была кисейной барышней. «Поэтому будем считать, что мне очень даже повезло», Варвара занялась психотерапией, как барон Мюнхгаузен вытаскивал себя за косичку из болота, так она старалась вытащить себя из трясины тоски. Неожиданное романтическое приключение на сеновале. Пошла и не пожалела, во всяком случае, тогда не пожалела, да еще и жива осталась. Так что будем считать, десять дней, прошли «позитивненько», спасибо «Гризли» и тете Зине. Она села на диване «по-турецки» и, поставив локти на колени, подперла лицо кулаками. Бармалей жалобно мяукнул, демонстрируя неодобрение смены ее положения.