Страница 14 из 22
– Неодушевленному предмету я бы ничего не стала объяснять. А Вам все объяснила. Жаль, что Вы меня не услышали.
– Да потому что я и не хочу слышать! Ты ведь на вопрос мой так и не ответила!
– На какой вопрос?
– Встречаться со мной будешь? Замуж за меня пойдешь? – он и сам не заметил, что снова повысил голос, зарычал.
Лайона вздохнула. Тяжело, шумно. Потерла пальцем переносицу. Обернулась к нему всем телом:
– На оба вопроса ответ – нет. Я уважаю ваши чувства, полковник Рид. Но не могу на них ответить. Не хочу. Да и права не имею.
Ну, вот и услышал, что хотел. Скачи, полковник, круши костылями замки из розового песка. Завозился, потянулся к костылям, собираясь уйти. Но дверь отворилась без стука, в кабинет шагнул высоченный худющий мужчина в очках с толстыми стеклами.
– Ну, что у нас тут происходит? Кого ты мне сосватать решила, подруга дней моих суровых? – весело спросил у Лайоны.
Лайона тоже встала, подошла к доктору Вертеру, подала ему историю болезни, доложила кратко:
– Полковник Рид. Во время взрыва оказался под завалами. Был извлечен из-под них к концу третьих суток. Едва не потерял ногу. Десять дней в реанимации, из них пять – в состоянии медикаментозной комы. После отмены антидепрессантов начали сниться сны, связанные с обстоятельствами получения травмы. Диагностировано острое травматическое расстройство. Проведено два сеанса психокоррекции. К сожалению, у полковника сформировался перенос, который он воспринимает как чувство влюбленности. В меня. Поэтому работать с ним дальше не могу. Придется тебе вдвойне потрудиться – и над травмой, и над переносом.
– М-да. Мы простых путей не ищем. Ну что ж, раз такие дела – будем работать.
Повернулся к полковнику, слегка поклонился:
– Добрый вечер, господин полковник. Позвольте представиться. Врач-психотерапевт. Можете обращаться ко мне на «ты» и по имени. Зовут меня Вертер.
– Да уж понял. Вертер. – В голосе полковника отчетливо звенели льдинки.
– Ну, тогда я вас оставлю, – вмешалась Лайона. – Верт, кабинет потом запрешь? Ключ в верхнем ящике.
– Запру. Иди уже, соблазнительница. Сирена морская. Ишь, какого кавалера в сети свои заманила! – продолжал подкалывать Лайону Вертер.
Лайона улыбнулась ему вяло. Риду слегка поклонилась молча. Забрала видеофон, сумочку и ушла.
Полковнику вдруг стало все «фиолетово»: кто его будет лечить, от чего, как долго. Он даже не стал грубить Вертеру. На вопросы отвечал немногословно, неохотно, но честно. Старался не думать. Не думать! Не думать, полковник!!! Пока слишком больно. Может, потом. Может, еще затянется рана. Зарубцуется. Мало ли там, на сердце, шрамов? Одним больше – погоды не сделает.
***
Потянулись недели одна за другой, словно караван верблюдов по пустыне – медленно и плавно. Вроде и движутся, а конца-края пути не видать. Полковник внутри себя эту самую пустыню и ощущал: голую, выжженную, бесплодную. Ни тебе кустика колючего, ни оазиса. Одни барханы да пыльные ветры кругом.
Старался не вспоминать, не думать. Не получалось. Сам не зная зачем, раздобыл график дежурств Лайоны. Узнал, что по утрам после суточного дежурства уходит на пару часов домой: отоспаться. Потом к двум часам дня возвращается и до восьми работает в психотерапевтическом кабинете. А на следующий день с утра принимает, психотерапевтирует все кого-то. Нашел окошко, из которого видно, когда она уходит и когда возвращается. Стал у окошка дежурить – провожать ее взглядом. Тяжелым. Нерадостным.
Доктору Вертеру об этом не сказал. Вообще говорить о Лайоне отказался.
– Доктор, от любви лекарства нету – Вам ли не знать? – и больше к этой теме не возвращался.
Доктор потрепыхался немного, попытался полковника и так, и этак на нужную тему вывести, но не преуспел. Смирился. А вскоре и курс завершил: сказал, больше смысла нет работать, тем более что сам пациент лечиться не желает, а психотерапия – она насильственной не бывает.
Рид вздохнул с облегчением: одним эскулапом на его голову меньше.
В какой-то момент вдруг вспомнил слова Лайоны: «не могу я ответить на ваши чувства, полковник. Права не имею». Про «не хочу» как-то забыл. И вдруг обнадежился: что ж, вот встанет он на обе ноги, выпишется из госпиталя, пациентом быть перестанет – тогда снова попытается к ней подойти. Пригласить куда-нибудь. Поухаживать, цветы подарить, шоколадку.
Мысль эта сил придала. Стал работать над собой, как бешеный. Из зала с тренажерами днями готов был не вылазить. Энергетические практики возобновил: пора уже восстанавливаться, полковник, пора. В глазах нездоровый фанатичный блеск появился. Генерал-лейтенанту этот блеск совсем не понравился.
– Что-то, друг, взгляд мне твой не нравится. С таким взглядом нарочно под пули идут, смерти ищут. А ты от нее только сбежал. Может, поделишься со старым боевым товарищем? Что тебя гложет?
– Все нормально. Взгляд обычный. Хочу скорее на ноги встать, из госпиталя этого драного свалить, на работу выйти.
– Темнишь, Рид. – Не поверил генерал Скотт. – Не доверяешь?