Страница 13 из 22
Понедельник наступил. Не мог не наступить. Рид до шести вечера извелся. Завтрак – как всегда невкусный. Процедуры. Упражнения. Массаж. Обед: проглотил суп, не чувствуя вкуса. Второе не доел. Снова процедуры. Полшестого. Взять бы что-нибудь с собой. Хотя бы шоколадную плитку. Но – не запасся, не подумал, не предусмотрел (не умеешь ты за дамами ухаживать, полковник! Привык, что они сами тебе себя преподносят – на блюдечке с голубой каемочкой).
Постукивая костылями, пустился в долгий путь по больничным коридорам. Лифт. Один поворот, второй, третий. Дверь. За ней – Лайона. Ждет его.
Постучался, вошел, слегка задыхаясь – словно бежал стометровку. Доскакал до кресла, уселся, отставил костыли в сторону. Поднял глаза.
Вот она: сидит, смотрит на него приветливо. Почти улыбается.
– Доброго вечера, господин полковник. Как Ваше самочувствие? Сны кошмарные перестали сниться? – в голосе Лайоны искренняя озабоченность.
Хочет помочь. Старается. Переживает за него. Но не больше, чем за других своих пациентов. Вот нисколечко не больше. Профессионал, итить ее так...
– Здравствуйте, доктор Лайона. Сны мои вас интересуют? Что ж, расскажу. Мне теперь другие сны снятся. Эротические. (Ну вот зачем я снова с ней так по-хамски? Но – несет. Остановиться невозможно). Эротические – с Вами, доктор, в главной роли. Соскучился я тут у вас без женской ласки.
Лайона смотрит серьезно. Слушает, не перебивает. Лицо, правда, приветливость свою утратило. Стало серьезным, холодным, неприступным. Решилась спросить:
– Полковник Рид, это попытка флирта или Вам действительно снятся такие сны?
– Да уж какие шутки, женщина? – вдруг взревел он раненым медведем. – Думаю я о тебе. День и ночь думаю. Представляю, как бы мы с тобой жили. Детей растили. Как бы ты меня по вечерам ждала, ужин готовила, в окно смотрела нетерпеливо (ох, куда тебя несет, полковник? Ты ей уже предложение делаешь?!)
Лайона поджала губы. Покачала головой – то ли растерянно, то ли недовольно.
– Так, теперь мне понятно, почему прошлый сеанс застопорился.
«Нашла, о чем вспоминать», – разозлился Рид еще больше.
– Лайона, мне твоего первого сеанса хватило. Все! Вылечила – спасибо. Действительно помогла. Но я сейчас не об этом ведь!
Ох, не привык полковник длинные речи толкать. Так много сказать хотел, а пока дошел – все слова растерял. Только и может, что рычать и злиться.
– Странная у Вас манера за женщинами ухаживать, господин полковник. Кричите, грубите. Только что за косички не дергаете.
Смотрит на него. Внимательно смотрит. Без улыбки, но и без осуждения. Просто озвучивает свое наблюдение.
– А я, может, и не ухаживал никогда! – вспыхнул, ляпнул, не подумав, и тут же сам и смутился. Отругал себя там, внутри: нашел, в чем признаваться, идиот!
– Что ж, когда-нибудь нужно начинать, – спокойно согласилась Лайона. – Только вот объект Вы, полковник Рид, выбрали неподходящий.
– А вы что – не женщина? – попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то неправильной. Хищной, что ли?
– Для Вас – извините, не женщина. Врач-психотерапевт.
– Да ср… я хотел, какой ты там терапевт! По-людски же с тобой поговорить хотел! В чувствах признаться! На свидание пригласить… – чем дальше говорил, тем больше понимал: испортил. Все испортил.
И вдруг – замолк. Пропали слова. Пропали силы говорить. Накатило чувство обреченности. Вот сейчас выставит его за дверь. А может, охрану позовет – его в гневе даже свои ребята-особисты боятся. А тут – доктор. Женщина.
Лайона ни гнать, ни охрану звать не стала. Посидела, покачала ногой, закинутой на ногу. Губы покусала задумчиво. Потом сообщила ровно:
– Полковник Рид, для дальнейшего прохождения курса психологической реабилитации я должна передать вас другому врачу-психотерапевту. Работать с Вами дальше я не имею права.
– Почему не имеешь? – спросил тихо: кричать сил уже не нашлось.
– Потому что Ваше отношение ко мне вышло за рамки психотерапевтического процесса. Потому что дальнейшие мои попытки работать с Вами могут принести Вам больше вреда, чем пользы. Это не допустимо.
Встала решительно, прошла к внутреннему телефону, набрала три цифры:
– Доктор Вертер? Зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. Хочу передать Вам пациента. Все объясню при встрече. – Помолчала, послушала голос в трубке, кивнула. – Да, пациент здесь, как раз вас друг другу и представлю.
В ожидании коллеги уселась за стол, взяла историю болезни полковника, начала что-то писать.
Рид сидел и ел Лайону глазами. Всего третий раз видит ее без шапочки: волосы темные, густые, блестящие, собраны на затылке в высокий узел. Открывают высокую нежную шею – белую, без загара. «Совсем же на солнце не бывает!» – подумалось вдруг тоскливо. Одинокий черный завиток вниз по шее спускается. Щека бледная, профиль – четкий, чеканный, как на древних монетах. Губы сурово сжала – недовольна.
На Рида вдруг накатило:
– Хо-ро-шо-о! Значит, избавиться от меня решила?! В другие руки передать, будто я предмет неодушевленный?