Сторож

– Сторож, ты не заводись, – примирительно попросил Ва́дин, – мы же не против. Просто сами недопёрли, что можно там вооружиться и вооружить станцию.

– Если повезет и доберемся до нее, – поддержал Обуев, – тогда лучше все перепрятать, а то, думаю, не мы одни такие умные будем.

– Истину говоришь, Обуй! – оценил Гребнев.

Разговоры об оружии немного отвлекли от гнетущей атмосферы катастрофы. В этот момент Володя резко посмотрел в сторону здания.

– Что?! – испуганно спросили курсанты, так было неожиданно движение Сторожа.

– У меня такое ощущение, что за нами кто-то следит… – тихо проговорил Володя и, немного успокоившиеся за разговором нервы взорвались паническим адреналином, подняв волосы по всему телу. – Пойдем, а? – попросил он, попятившись, но неожиданно за что-то запнулся.

Рухнув на неприятно-мягкое, брезгливо и достаточно нервно попытался вскочить, цепляясь за лежавшие трупы. Как оказалось, именно об них он и споткнулся.

– О черт! – вскочил с криком Володя, шаря по дороге фонарем, и его вновь чуть не вырвало, когда он увидел посмертные, перекошенные маски лиц.

– Пойдем, пойдем! – потащил его за руку Обуй.

И четверо парней побежали.

Глава 8

Так как Наталью дежурную по станции Чкаловской блюстители порядка во главе со старшим сержантом Культурой не воспринимали, руководство хозяйством и внутренним обеспечением проживания, и распределением продовольствия, на себя взял старший инспектор службы транспортной безопасности – Дмитрий. Ему на помощь пришли Стас и постовой станции Дима.

Стас, Дима – старший инспектор СТБ, ныне начальник станции, Алексей – электрик и Игорь – эскалаторщик, начали собираться, проверяя дозиметры на скамейке, на виду у караульного, наблюдавшего из круглого окна над входом.

– Куда собрались? – крикнул полицейский со второго этажа.

– На разведку, – ответил Стас.

Полицейский обвел взглядом станцию, на которой был приглушен свет до минимума. В вагонах составов еще раньше отключили освещение, и кто размещался в них, уже давно спал. На платформе на разложенных носилках, расстеленных плащ-палатках и раскатанных термоизоляционных ковриках, оказавшихся в стратегическом запасе станции, еще были заметные шевеления.

– А вы не припозднились, ребятки? – караульный прищурился.

– Тебе сколько лет, сынок? – спросил пожилой седовласый эскалаторщик Игорь. – Не учили уважать чужой труд? Между прочим, для всех стараемся.

– Что там? – послышался недовольный заспанный голос здоровяка.

В круглом отверстии «окна» появился старший сержант Культура.

– Нам препятствуют выйти на радиационную разведку, – ответил Станислав совершенно серьезным тоном.

Культура посмотрел на часы и, нахмурившись, поинтересовался:

– В третьем часу ночи?

Станислав оглянулся, заметив, что пытавшиеся уснуть люди, начали приподниматься, прислушиваясь.

Хотя сейчас жители станции не испытывали затруднений в подаваемом воздухе, так как вентиляционные шахты запустили в работу, но укрывшийся в метро народ так и не пришел в себя от шока случившегося, к тому же еще и «подогретый» недавним тройным убийством.

Чтобы не мешать измученным людям, Стас направился к лестнице наверх, где располагалось логово полицейских. Культура пошел ему навстречу.

Старший сержант подозрительно глядел на Станислава.

– Ну-ка, умник, объясни мне, пожалуйста, – недобро улыбнулся здоровяк, – с какой целью ты решил устроить вылазку ночью?

– А в чем проблема, товарищ полицейский? – огрызнулся Стас.

Из дверей показались еще двое сотрудников, спустившихся по лестнице.

– Ты что тут героя исполняешь, молодой?! – старший сержант сжал в кулак ворот рубахи Стаса и притянул к себе.

Станислав ухватился за его кулачище, пытаясь сдержать.

– А?! – рыкнул здоровяк.

– Ты хочешь узнать, что на поверхности? – Стас смотрел прямо в глаза. – Или вы все, – он глянул за спину здоровяку, – решили до старости здесь гнить? Не нравится, что я собрался? Иди сам!

Старший сержант немного ославил хватку и отодвинул от себя дерзкого парня, внимательно его разглядывая.

– А то, что ночью… – продолжил Станислав. – Я думаю на верху, кто-нибудь да выжил, и они нам, по идее, будут очень «рады» за то, что мы спаслись, а им пришлось подыхать в гиене огненной. Вот поэтому ночью. Они все равно спать должны, а мы как раз разведаем. Я понятно объяснил?

Культура отпустил Стаса и, выдвинув вперед челюсть, с прищуром посмотрел на говорившего.

– В следующий раз я за твой язык… – процедил здоровяк.

– Я понял, – с серьезным лицом ответил Стас.

– Потап, проследи, чтобы не больше двух пошли, – наказал одному из сотрудников Культура и зашагал наверх к помещениям.

Верхние этажи академии были разрушены и обломками навалены у стен, и это лишь помогло забраться внутрь здания через проем окна. Сейчас четыре безмолвные фигуры двигались по коридорам, направляясь к лестнице на второй этаж.

Ощущения чьего-то присутствия после пробежки отступило и почти не донимало, но все та же атмосфера мертвого города давила, угнетала и заставляла судорожно оглядываться, вспарывая темноту коридоров острым лучом фонаря. Внутри здания мрак казался более плотным и каким-то вязким. Всюду мерещилось движение.

Неожиданный шепот Гребня заставил вздрогнуть.

– Тула…

– Что? – не понял Володя.

– Майор Тульев. Стоял в ту ночь оперативным дежурным… – пояснил Обуй, глядя на привалившегося к стене офицера.

Его глаза были выжжены, лицо покрывала покоробленная корочка ожога.

Володя глянул в направлении его «взгляда». Стекла в широких окнах не существовало. И возможно с той стороны была вспышка, ожегшая его лицо, так как и рамы были обожжены.

Курсанты автоматически выполнили воинское приветствие, и Гребень проверил кобуру майора. Оружие оказалось на месте.

– Отлично! – обрадовался он.

Володе тоже стало немного легче. Пусть этот пистолет нельзя заносить на станции, но им можно пользоваться на поверхности. Гребень передернул затворную раму, загоняя патрон в патронник, от лязга механизма которого все завертели фонарями, будто опасаясь кого-то привлечь. Но безмолвие и гробовую тишину нарушал лишь шорох защитных костюмов при движении. Гребень махнул рукой, привлекая к дальнейшему продвижению.

– А вот и оружейка, – проговорил шепотом Гребнев.

– А это кто? – приблизился к спрятавшемуся рядом с железной дверью КХО19, Ва́дин.

Зажав голову руками, в углу лежал курсант Комов… бывший курсант. По мимике лица с разинутым ртом было ясно, что он орал, орал от боли. Его раскрытые навечно глаза сморщились «печеным яблоком».

– Ком стоял в ту ночь с Жорой… – сглотнул кислую слюну Обуй, и отвернулся.

«А я думал к такому невозможно привыкнуть…» – уловил свое восприятие к увиденной новой смерти Володя, отворачиваясь. – Как-то это не правильно. Неужели человек так быстро черствеет?..»

– Оружейка закрыта! – с досадой зашипел Гребень.

– Ключи должны быть у дежурного! – продолжая шептать, сказал Обуй. – Я вернусь… к майору.

Гребень кивнул, одобрив.

– Жоры не видно, – повертел головой Ва́дин, ощупывая фонарем закоулки коридора. – Может он в убежище рванул?

– Возможно, – поддержал догадку Гребень и присел рядом с Комовым.

– Под ногой, что-то блеснуло! – указал лучом фонаря Володя.

И действительно, связка ключей была придавлена коленями Комова. Гребень поднял увесистую связку и привычным движением начал открывать все замки оружейной комнаты.

– Где Обуй? Обуй! – заволновался Ва́дин, не громко крикнув. – Гребень, может, я схожу за ним?

– Нет! – зло шикнул Гребнев, мысленно ругая себя за то, что разделил группу. – Просто следите за коридором.

Последний замок хрустнул сувальдами, открывая доступ в хранилище оружия. Гребень моментально юркнул внутрь и метнулся к оружейному шкафу, на ходу подбирая нужный ключ. Через минуту навесной замок пирамиды номер семь уже болтался в одной проушине, а Гребнев схватил автомат с подсумком и сменил место, очутившись у дежурного сейфа с боеприпасами. Пенал с ключом от сейфа по безалаберности или лени, как всегда стоял сверху железного шкафа, хоть и опечатанный печатью дежурного.

19

КХО, – комната для хранения оружия