Страсти валькирий

Я по нашивкам прочитал название их территориального подразделения, а приятель такой был у меня реально, родом он был из Львовской области и когда-то давно с родителями переехал к нам в поисках лучшего климата для своей детской астмы. В школе у него была кличка Цэбэрка, так звучит на украинском, слово ведро, так как по-русски он тогда совсем не умел разговаривать.

Если начнут проверять, всё сойдётся, а за бутылкой мы с бывшим одноклассником о чём только не говорили, обсуждая политическую обстановку в стране. Вот только я сильно привирал о своём желании встать под ружьё, это никак не входило в мои планы. Но тут уже особые обстоятельства принуждали.

Хлопцы переглянулись, очевидно, что добровольцы им были нужны. Усатый подкрутил свой ус, он явно был здесь за старшего.

–Ну что, ладно, садись за руль.

Машина так и так будет в батальоне, а к этому шустряку они ещё присмотрятся, решили мои визави.

Так мы и поехали, я затылком чувствовал, ствол сзади себя. Вскоре я уже подруливал к белёному бараку с одним длинным коридором внутри и кучей кабинетов с южной стороны. Бывшая контора какого-то советского учреждения, внутри было прохладно и гулко.

Меня сдали с рук на руки здоровенному, вооружённому до зубов, дядьке в камуфляже, сидевшему за канцелярским столом, он формировал личный состав подразделений. Маленькие, пронзительные и хитроватые глазки из-под кустистых бровей обшарили меня, как две осторожные юркие мышки, выныривающие из своих норок. Я всё еще стройный, подтянутый с тренированными мышцами ему понравился, как и моя патриотическая риторика.

–Наколки есть?

Первое что он у меня спросил, из бывших ментов, наверное, они ему много о встреченном человеке могут рассказать. Я отрицательно помотал головой.

–Воинская специальность?

Я честно сказал, что не служил, но в институте была военная кафедра, миномётчик. Хозяин кабинета покрутил головой. Потом было много личных вопросов, дядька понравившееся записывал в блокнот. Прощупывал меня основательно, но к обеду я уже стоял на довольствии в учебном взводе.

ГЛАВА 2. Мой боевой путь.

Гоняли нас нещадно, прививая навыки рукопашного и стрелкового боя и вскоре довелось мне хлебнуть войны и понюхать пороха, участвовать в мелких, бесконечных стычках и штурмах. Ужасы войны описывать я не буду, об этом уже много снято и написано. Я старался задания выполнять, но работал без огонька, это была не моя война.

Я не относился к титульным нациям, схлестнувшихся в смертельном клинче и мне было всё равно, что наступать бежать, что отступать бежать. Всё время я носил в рюкзаке спортивные штаны и футболку, но улизнуть случая всё не представлялось. Лето выдалось жаркое, а зима оказалась ещё тяжелее.

Но именно в это нелёгкое время мне запомнились одни сутки в моей карьере. В них уложились одновременно и мой успех, взлёт, и мой крах. Одни сутки в длинной полосе грязи, пота, крови и страха. Я думал тогда что мне наконец масть попёрла.

К тому времени я достиг венца своей военной карьеры и стал командиром отделения, вместо погибшего в засаде во время летнего наступления. Наше подразделение направили заблокировать второстепенную дорогу к местному райцентру, который мы перед этим заняли лихим штурмом.

Она ничем особо не грозила нашему батальону, но понятие тыла на той войне было довольно условное. А наш командир был мужик предусмотрительный и осторожный, некоторые недоброжелатели за глаза даже обвиняли его в трусости. Я, когда слышал такие разговоры, то довольно резко обрывал их, популярно объясняя, что все трусы дома сидят. Что хорошего, если бы нами командовал лихой орёл, который бы нас всех положил за неделю и поехал бы за новым пополнением, с грудью, увешанной орденами.

Мы откопали окопы и блокировали перекрёсток двух дорог, пока не в полный профиль, на полосе между плохоньким асфальтом и посадкой, оборудовали огневые точки, замаскировали. На дороге устроили искусственные преграды, чтобы проезжающие по прямой, не могли проскочить мимо нас без снижения скорости, а двигались мимо нашего блокпоста только на первой скорости, выписывая по дороге зигзаги. Здесь-то они и попадали в зону уверенного поражения.

БТР загнали в посадку и тоже приняли все меры по маскировке, капонир сегодня для него поленились долбить в мёрзлой земле. Я всем определил сектора обстрела и порядок действий на случай вооружённого боестолкновения, кое в чём я разбирался, всё же лейтенант запаса. Пути отхода я, кстати, тоже наметил, как в старом анекдоте, в первую очередь. Война многому нас научила, и взяла за это очень дорогую цену.

Только тогда мы занялись устройством землянки, так как зимой ночевать в окопе, пусть и накрытом плащ палаткой, удовольствие ещё то. Все сильно устали, отдыхать шли парами на асфальт, досматривать машины. Как на зло, некого было привлечь из местных на рытьё оборонительных сооружений. Шустрого паренька с говорящим позывным «Гонец» я отправил в ближайшее село раздобыть провизию и местного самогона, с собой он взял одного бойца. Без этого трудно было по холоду обойтись, на одном сухпае долго не протянешь.

Время было военное, мы благосклонно принимали помощь от благодарного населения, а куда оно денется, покупали по возможности, меняли на матчасть и понемногу мародёрили. Без этого никуда, воинский быт затягивал. В отделении у меня подобрался крепкий костяк, человек шесть лихих хлопцев, они своего атамана никогда бы не заложили. Остальные были новенькими, чмошники и ботаники, которые боялись рот открыть, они знали, что я церемониться ни с кем не буду. Им ещё предстояло завоевать моё доверие.

Быть батькой атаманом в своём маленьком подразделении было неплохо, даже кое какой капиталец начал сбиваться. Проворачивали мы иногда акции, о которых не стоит особо распространяться, на войне как на войне. Здесь интеллигентская дурь быстро вылетает из головы. У человека, взявшегося за оружие, есть огромная вероятность погибнуть в любой момент дня или ночи, поэтому психология и принципы очень сильно трансформируются. Мы жили одним днём, а человек с ружьем во все времена был властью.

Командиры были мной довольны.

И вот в один из дней нам улыбнулось счастье, мы остановили «сладкий» джип с очень состоятельным, по виду, владельцем. Вёз он с собой трёх молодых женщин, глаза у наших парней сразу загорелись при виде симпатичных особ. Я начал тщательно досматривать транспортное средство и проверять документы. И, слава богам, нашёл зацепку, мужа одной из пассажирок наши спецслужбы объявили в розыск. Владелец джипа застыл на месте, как громом поражённый, ему стало понятно, что он очень крупно «попал». Мы же начали предпринимать демонстративные меры к задержанию пособника инсургентов.

Буржуйчик сразу ожил, видимо ему эта дама была чем-то дорога, он замахал руками, призывая остановиться и предложил мне отойти в сторону, «говорить будем». Я с хмурым лицом, а внутри сдерживая ликование, прошёл с ним вперёд по трассе, мои же хлопцы довольно ухмылялись и потирали руки, они знали, что командир их тоже не обидит.

Перед тем как разговаривать, я приказал переговорщику отнести в машину все его телефоны и гаджеты. Я знал этих хитромудрых людей достаточно хорошо, но все эти манёвры внушили владельцу джипа надежду договориться, и с ним пришлось сравнительно долго торговаться. К концу беседы я стал немного богаче и к тому же вытряс из проезжего, на ночь сауну с девочками в нашем райцентре. Я со своими парнями давно нуждался в бане и женской ласке, так и завшиветь не долго на позициях.

Вечером мы, в предвкушении удовольствий, загрузились на БТР и рванули в городишко. На позициях остались нести службу несколько новичков, я им пообещал привезти крепкого пойла и оставил им легенду, по какой причине командир с частью подразделения отсутствует на блокпосту. Жизнь научила всегда прикрывать свою задницу.

Городишко был глубоко провинциальный и местная баня, построенная ещё при советах, никак не впечатляла своей архитектурой. Зато внутри над отделкой поработали неплохо, мы сразу расслабились, предчувствуя помывку в тёплом помещении и прогрев костей в парилке. Персонал был приветлив и обходителен с группой парней в камуфляже и обвешанных оружием. Мы только весело заржали, когда нам предложили оставить автоматы в раздевалке и прошли в номер громко топая берцами по плиточному полу.