Кровавое небо Шерлока Холмса

Ни­чего не за­был… Я не­ус­танно про­из­но­сил это жёс­ткое ут­вер­жде­ние вслух, ког­да ока­зывал­ся один в сте­нах квар­ти­ры на Мон­те­гю-стрит, буд­то от­го­няя кро­хот­ные, не­види­мые на­мёки, зас­тывшие в воз­ду­хе и то и де­ло вы­зывав­шие смут­ный ин­те­рес, не­умес­тные, из­лишние сом­не­ния и бес­по­мощ­ный воп­рос: был ли здесь кто-то? Был ли кто-то в мо­ей жиз­ни до че­реп­но-моз­го­вой трав­мы? Мог ли в дей­стви­тель­нос­ти за чёр­ной за­весой пред­по­лага­емой ам­не­зии пря­тать­ся ка­кой-ни­будь че­ловек, пред­став­лявший ли не­кое осо­бен­ное зна­чение или выс­тавлен­ный за по­рог преж­де, чем при­несён­ная им ску­ка при­чини­ла вред мо­ему не­ус­той­чи­вому ду­шев­но­му сос­то­янию? 

Наб­лю­дая за тем, как мо­локо мед­ленно сме­шива­лось с ча­ем, зак­ру­чива­ясь тон­ки­ми за­вит­ка­ми, та­яло в его тём­ной, не­под­вижной мас­се, пер­вое вре­мя я стра­дал от не­объ­яс­ни­мого, жут­ко­го стра­ха: в этом пе­рели­ва­ющем­ся ому­те обя­затель­но что-то ис­чезнет, рас­тво­рит­ся, про­падёт из ви­ду. Всплеск во­ды, удар её струи о дно ра­кови­ны нес­коль­ко дней пос­ле вы­пис­ки из боль­ни­цы встре­чал в оне­мев­шем сер­дце жал­кий от­го­лосок тре­воги, ре­зал слух, раз­дра­жал, как без­дарная иг­ра на расс­тро­ен­ной скрип­ке, у ко­торой бе­зум­но хо­телось на­тянуть по­туже стру­ны. Вра­чам я не со­об­щал об ос­кор­бля­ющих ра­зум за­чат­ках гал­лю­цина­ций, что­бы не по­ощ­рять их бе­зум­ное стрем­ле­ние ле­пить ди­аг­но­зы, и вско­ре на­чал с през­ри­тель­ной ус­мешкой от­но­сить­ся к воз­никно­вению по­доб­ных сквер­ных фан­та­зий, при­рав­ни­вал их к вре­мен­ным без­ра­дос­тным, но бе­зобид­ным пос­ледс­тви­ям трав­мы, и пе­рес­тал ис­кать скры­тый смысл в приз­рачных ощу­щени­ях, став­ших мо­ей вто­рой тенью. Од­на­ко спус­тя два из­ма­тыва­ющих го­да, про­ведён­ных в тщет­ном бегс­тве от не­мых и бес­цвет­ных вос­по­мина­ний, я ос­та­вил Мон­те­гю-стрит в на­деж­де ог­ра­дить се­бя от воз­можно­го раз­ви­тия пси­хичес­ко­го за­боле­вания, гни­ения в пле­ну чу­жих мыс­лей, по ужас­ной ошиб­ке за­коло­чен­ных внут­ри мо­ей го­ловы. 

Спус­тившись по той же сколь­зкой лес­тни­це, по ка­кой убе­гала Ад­ри­ана, сту­пив на ас­фальт, впи­тав­ший мои раз­би­тые, рас­сы­пан­ные вос­по­мина­ния, я вер­нулся в клет­ку при­выч­ной жиз­ни без Ад­ри­аны, без её шра­мов, не­лепой ли­ловой ру­баш­ки и трес­ка по­лень­ев в ка­мине ста­рой хи­жины. «Боль­шой взрыв» стал сим­во­лом по­тери, а не за­рож­де­ния. 

Так­сист не приз­нал в лю­бопыт­ном пас­са­жире Шер­ло­ка Хол­мса, и то­му мож­но бы­ло сме­ло при­писать сле­ду­ющее объ­яс­не­ние: сло­вес­ный пор­трет, сос­тавлен­ный из скоп­ле­ния раз­мно­жав­шихся слу­хов, был ему бо­лее зна­ком, чем на­бор внеш­них черт, по­тому как он имел страсть слу­шать и наб­лю­дать лишь за пет­ля­ми до­рог. Но дан­ный па­радокс ме­ня толь­ко об­ра­довал и ли­шил край­не­го не­удо­воль­ствия за­дер­жи­вать­ся в ком­па­нии бол­тли­вого так­систа, чьи рас­ска­зы уже дос­та­точ­но взбу­дора­жили ме­ня, раз­бе­реди­ли па­мять, нап­ра­вили мыс­ли и по­лумёр­твые чувс­тва в об­ратном нап­равле­нии, на вок­зал, по рель­сам, убе­га­ющим в сто­рону Лон­до­на, стре­мящим­ся на Бей­кер-стрит.

Я оши­бал­ся, сле­по от­вергая хруп­кую ис­ти­ну Ад­ри­аны, и те­перь со­вер­шил дру­гую страш­ную ошиб­ку – ос­та­вил её од­ну! 

– Иди­от! – зак­ри­чал я, выс­ко­чив из ав­то­моби­ля, и зас­тыл на пус­том, точ­но ли­шён­ном вся­кого цве­та тро­ту­аре, вце­пив­шись в во­лосы. Хо­лод­ный воз­дух Эк­се­тера прев­ра­тил­ся в удуш­ли­вую зло­вон­ную мас­су: я де­лал глу­бокие вдо­хи, что­бы ус­по­ко­ить воз­буждён­ные нер­вы, но кис­ло­род буд­то про­никал сквозь ме­ня, я за­дыхал­ся, и от­то­го от­чётли­во мне ме­рещил­ся за­пах гни­юще­го тру­па, хо­тя в ре­аль­нос­ти ни­чего по­доб­но­го я вды­хать не мог. Вспо­ротая па­мять на нес­коль­ко уни­зитель­ных мгно­вений спу­тала яс­ность ощу­щений. – Ка­кой же я иди­от!

– Вам пло­хо, сэр? – обес­по­ко­ен­но ос­ве­домил­ся на­зой­ли­вый так­сист, при­от­крыв двер­цу. При­щурен­ный взгляд оз­на­чал че­рес­чур прис­таль­ное вни­мание, что при­вело его к не­ожи­дан­но­му от­кры­тию. Бро­сив­шись ко мне, так­сист про­воз­гла­сил: – Не­веро­ят­но! Вы же и есть Шер­лок Холмс!

Я не стал раз­де­лять вне­зап­ную вспыш­ку ис­крен­ней ра­дос­ти так­систа и во­об­ще как-ли­бо ре­аги­ровать, и да­же прит­во­рять­ся глу­хим к его даль­ней­шим бес­смыс­ленным сло­вес­ным из­ли­яни­ям не приш­лось: я не в си­лах вспом­нить, что же пос­ле­дова­ло за пред­ска­зу­емы­ми выс­ка­зыва­ни­ями о ред­ком ве­зении, вос­хи­щении мо­ими ус­пе­хами и ис­клю­читель­ной ме­тоди­кой.

Я заж­му­рил­ся, сда­вил ла­доня­ми уши, и ког­да по­ток мыс­лей, слов­но рас­се­чён­ный мол­ни­ей, пе­рес­тал ко­лотить­ся о че­реп­ную ко­роб­ку, я вых­ва­тил из кар­ма­на мо­биль­ный те­лефон и, не поз­во­ляя се­бе те­рять бес­ценные се­кун­ды на об­ду­мыва­ние бла­гора­зум­ности это­го звон­ка, наб­рал но­мер Май­кроф­та. В слу­чае с та­кой до бе­зумия стран­ной жен­щи­ной, как Ад­ри­ана, ра­зум ед­ва ли вы­дер­жи­вал чу­довищ­ную кон­ку­рен­цию.

Но не­об­хо­димость до­каза­тель­ства ужа­са­ющей до­гад­ки или, что ме­ня бы ус­тро­ило в боль­шей сте­пени, её оп­ро­вер­же­ния, при­кова­ла к ас­фаль­ту в цен­тре Эк­се­тера и не за­дава­ла ори­ен­ти­ров для сле­ду­юще­го ша­га, толь­ко обез­дви­жива­ла в смя­тении и сом­не­ни­ях.

– Будь добр, мой до­рогой брат, зай­ми се­бя чем-ни­будь, по­ка я не най­ду па­ры ми­нут для ре­шения тво­ей оче­ред­ной проб­ле­мы, – с не­из­менной нас­мешкой про­гово­рил Май­крофт, в столь ран­нем и неп­редви­ден­ном звон­ке рас­смот­рев на­мёк на при­зыв о по­мощи, не­мое приз­на­ние в том ос­корби­тель­ном и пос­тыдном фак­те, что я без­на­дёж­но зас­трял в ту­пике и был вы­нуж­ден ему поз­во­нить. Не на­писать смс, ка­кое мож­но про­иг­но­риро­вать, про­честь с не­поз­во­литель­ной за­дер­жкой, кра­дущей вре­мя, а имен­но поз­во­нить, что нель­зя бы­ло наз­вать мо­ей при­выч­кой. Но, чёрт возь­ми, свя­зи Май­кроф­та зна­читель­но сок­ра­щали путь к ис­ко­мому от­ве­ту, и я от­махнул­ся от яз­ви­тель­ных уп­рё­ков, ка­кие ещё толь­ко фор­ми­рова­лись в его го­лове с осо­бой ис­кусностью, и со злостью за­гово­рил, ед­ва брат за­думал прер­вать вы­зов и вер­нуть­ся к не­от­ложным де­лам го­сударс­твен­ной важ­ности:

– За­поми­най: Ад­ри­ана Иза­бел­ла Фла­вин, Дже­раль­дин Ме­редит Фи­цу­иль­ям. Мне нуж­ны дан­ные о пос­ледних пе­ред­ви­жени­ях че­лове­ка, но­сяще­го од­но из этих имён. Же­латель­но как мож­но быс­трее.

Нес­коль­ко се­кунд я слу­шал оце­пене­лое мол­ча­ние Май­кроф­та, что, не­сом­ненно, за­пом­нил эти име­на до бук­вы, но те­перь пы­тал­ся до­гадать­ся, ка­ким об­ра­зом я мог быть с ни­ми свя­зан, что не прос­то с лёг­костью пре­одо­лел сте­ну у­яз­ви­мой гор­дости, а раз­ло­мал её го­лыми ру­ками.

– Кто эти жен­щи­ны? – за­мет­но опе­шив, спро­сил он.

– Од­на жен­щи­на, – ме­ня боль­но жгли не­тер­пе­ние и гнев, нап­равлен­ный на то­го, кем я яв­лялся с мо­мен­та по­яв­ле­ния Ад­ри­аны на Бей­кер-стрит, ох­ва­чен­но­го бес­па­мятс­твом па­лача, ко­торый каж­дой по­пыт­кой за­щитить чис­то­ту ра­зума и из­ба­вить­ся от за­силья мис­ти­чес­кой чу­ши сок­ра­щал её дни. Я не мог от­пустить Ад­ри­ану пос­ле все­го, что зву­чание нас­то­яще­го име­ни вы­цара­пало внут­ри ме­ня. Я жаж­дал объ­яс­не­ний. – На­пиши, где она мо­жет быть сей­час. Най­ди её, – сер­дце буд­то выс­кре­балось из рё­бер. – Най­ди её жи­вой.

«По­жалуй­ста», – зас­тря­ло у ме­ня в гор­ле это раз­ди­ра­ющее сло­во, так и не кос­нувшись язы­ка.

Но Май­крофт, по­лагаю, уло­вил в пре­датель­ской, с тру­дом мас­ки­ру­емой дро­жи го­лоса от­звук нес­ка­зан­но­го, бо­лез­ненно­го «по­жалуй­ста».

Ус­та­вив­шись на проб­леск ко­сых лу­чей сол­нца, пят­на­ми за­мер­ших на кры­шах, я не сра­зу по­нял, что из при­жато­го к уху мо­биль­но­го уже не раз­да­ёт­ся без­мол­вное от­ра­жение мыс­лей Май­кроф­та: он сбро­сил вы­зов, так ни­чего и не от­ве­тив. 

Под не­выно­симый ле­пет так­систа, ко­торый до сих пор сто­ял ря­дом и пы­тал­ся прив­лечь хоть то­лику мо­его вни­мания, па­мять вос­поль­зо­валась бес­силь­ной сла­бостью и гру­быми, блёк­лы­ми маз­ка­ми на­рисо­вала пе­релом­ный эпи­зод мо­его детс­тва.

– Ред­берд уже не прос­нётся, – до­нёс­ся из стих­ше­го гу­ла вос­по­мина­ний не­ес­тес­твен­но спо­кой­ный го­лос Май­кроф­та.

Ес­ли бы я мог про­честь на­изусть мо­лит­ву, чьи мо­тивы впи­ва­ют­ся в ду­ши ве­ру­ющих, ес­ли бы я до­пус­тил на миг власть это­го строй­но­го пе­реп­ле­тения слов над дви­жени­ем че­лове­чес­ких су­деб, то неп­ре­мен­но бы об­ра­тил­ся к вы­думан­ным зас­тупни­кам с прось­бой не впус­кать смерть вновь в моё прос­транс­тво так ра­но, так бес­смыс­ленно и жес­то­ко. 

Ви­дишь, Ад­ри­ана, ты прак­ти­чес­ки прев­ра­тила ме­ня в по­дат­ли­вую, без­жизнен­ную ма­терию, из ко­торой об­сто­ятель­ства бы­ли спо­соб­ны сот­во­рить са­мые не­мыс­ли­мые по­добия че­лове­ка, по­ражён­но­го от­ча­яни­ем.

«Се­год­ня, в чет­верть де­вято­го ут­ра, Дже­раль­дин Фи­цу­иль­ям вы­лете­ла в Эк­се­тер».

Со­об­ще­ние от Май­кроф­та, не про­читан­ное до пос­ледней строч­ки, мгно­вен­но на­мети­ло мне путь по се­рым лен­там улиц, ка­кие я не пе­ресе­кал семь лет. 

Опа­сение, к со­жале­нию, под­твер­ди­лось. Не­из­вес­тные при­чины, о при­роде ко­торых бы­ло слож­но да­же до­гады­вать­ся, не­сом­ненно, утя­нули Ад­ри­ану на­зад в ро­довое по­местье, где её ждал Арис.

Те­перь ста­ло со­вер­шенно яс­но, что ни­како­го прес­ле­довав­ше­го Ад­ри­ану су­мас­шедше­го бра­та не су­щес­тво­вало: она су­мела сбе­жать от от­ца, нап­ло­дила мно­жес­тво вы­думок, сме­шан­ных со сверхъ­ес­тес­твен­ной сутью не­веро­ят­ной прав­ды, и не ре­шилась вскрыть мою па­мять го­раз­до рань­ше, про­жила со мной чуть боль­ше не­дели… И вер­ну­лась к мрач­ным пус­то­шам, что столь от­ча­ян­но же­лала нав­сегда по­кинуть?

За­дава­ясь та­кими ос­тры­ми воп­ро­сами, сли­тыми в еди­ный рой без ка­кой-ли­бо те­ни от­ве­та, я на­чинал не­нави­деть Ад­ри­ану, уже не раз­ли­чая с преж­ней чёт­костью и не­поко­леби­мой уве­рен­ностью ис­ка­жён­но­го от­ра­жения люб­ви в про­ис­хожде­нии ис­тинной не­навис­ти. 

Я злил­ся. 

Я не­нави­дел.