Страница 63 из 80
Шумное дыхание и бой встревоженного сердца заглушают крики боли и стоны. Я не смела закрыть глаза, но не верила тому, что видела. Всё было в огне. Горели дома, машины и люди. Я видела, как они, охваченные пламенем, бегают, надеясь, что эта боль прекратится, но вместо того с неба падали новые снаряды. Сотрясая землю, они уносили всё новые и новые жизни. Я видела военные самолёты, что летели над городом, насылая на него самое страшное проклятие — войну. Я видела тела, разорванные на куски. Матерей, что пытались защитить своих детей и умирали у них на глазах, получая свой осколок. Видела заплаканные лица детей, в секунду ставших сиротами.
Пламя войны пожирало мой город.
Прострация. Не осознавая себя, я шла по улице города, медленно перебирая отяжелевшими от отчаяния и бессилия ногами. Меня затопили звуки летящих снарядов и гул от самолётов. Крики…
Дрожа, я обернулась, чтобы посмотреть на свой город. Чёрный густой дым вился над крышами, и с новой вспышкой пламени догорало чьё-то изуродованное тело.
Паника.
Охрипшее горло разрывает крик…
***
— Ты живой… — не сдерживая порыва эмоций, Карлин подбежала к универсалу и крепко обняла. После всей пролитой крови она уже не надеялась встретить его живым, но увидев здесь Варуза, позволила себе помыслить о лучшем будущем.
Каин стоял неподвижно, позволяя девушке обнимать себя. Он оставил её в Ридригане. Убедил в том, что там она в безопасности, но что вышло в итоге?
«Разве универсалы не должны защищать нас?»
Что он мог сделать теперь?
Накрыв ладонью затылок девушки, универсал приобнял её. Они смогли пройти сквозь бурю, оказаться в самом центре шторма и всё ещё были живы. И он был этому рад.
Тересия наблюдала за лидером, обнимающим девушку. Первая пыталась понять, что чувствует, смотря на них, но от анализа отвлёк детский голос:
— Мама?
Перед ней стояла маленькая девочка, лет пяти. Бездонными синими глазами она смотрела на Первую, ожидая реакции. Крохотные ручки сжимали тряпичную куклу, прижимая ту к груди, как самое ценное, что было у неё в этом мире. Первая не успела отреагировать, как почувствовала крепкие детские объятия. Малышка прижималась к ней, видя в ней что-то знакомое и родное. Тересия не находила в себе сил пошевелиться. Она чувствовала что-то странное и непонятное, но точно была уверена в том, что однажды уже чувствовала это. Когда-то давно… Нить памяти ускользала от неё, будто не желала быть узнанной.
— Сонья! — медбрат окликнул ребёнка, и она оторвалась от девушки. Слабо приобнимая Тересию руками, девушка с радостной улыбкой смотрела на неё, не говоря ничего. — Простите, — виновато обронил медбрат, подойдя к ним и пытаясь отнять руки ребёнка от универсала. — Она потеряла родителей и сейчас в каждом видит мать.
Тересия перевела взгляд с парня на ребёнка.
— Ничего.
— Пойдём, — медбрат попытался снова отвлечь ребёнка от универсала, но она с неохотой отходила, не отрывая взгляда. Казалось, что Сонья видела больше, чем все взрослые в этом помещении.
Приближаясь к повороту, ведущему в детское крыло, Сонья вырвалась на несколько секунд из рук медбрата. Быстро подбежав к универсалам, она вложила в ладонь Тересии свою куклу, улыбнулась и побежала обратно к медбрату.
Какое-то время Первая всё ещё смотрела вслед ребёнку, а после погладила большим пальцем живот врученной ей игрушки и бросила взгляд на Каина с Карлин. Ничего не сказав, она направилась в сторону предоставленной им комнаты. Джет молчаливо пошёл следом за ней.
***
Затемнённый коридор. Плохое освещение обостряет чувства, и кажется, что в нём дыхание такое громкое, а биение сердца отчётливо, будто свободно лежит на раскрытой ладони и стучит, как отдельный и самодостаточный организм.
Каин смотрел на Карлин, словно нерешительный подросток, прятавшийся в тени с девушкой от глаз взрослых. Жить сложнее, чем исполнять приказы — решать надо самому, а не действовать по указу. Допущенная ошибка станет лишь твоей виной, и не на кого будет переложить её груз.
Обхватить ладонями её лицо, тронутое загаром. Смотреть в глаза. Каких-то пару секунд на колебания, решая: «да» или «нет». Порыв. Поцелуй накрывает губы, отчаянно и дерзко, но поглощает, не позволяя вырваться из чувства, что раньше, казалось, было незнакомо и чуждо, но что-то проскальзывает в нём. Такое манящее, такое правильное.. Поддаться навстречу, не осознавая, как прижимает её к стене своим телом. Давит, отяжеляя дыхание не только губами, что рвутся углубить поцелуй, открываясь навстречу, но и телом. Её скомканные выдохи от неожиданности ли? Всё так же накрывать ладонями щёки с не нежной, но такой тёплом и дорогой ему кожей, потому что она принадлежит ей. И плевать, что под одеждой спрятано совершенно не идеальное тело. Сейчас ему как никогда хотелось коснуться её. Понять, что так манит к ней, почему он ломает все рамки, все законы и стремится к ней, будто в ней сконцентрировался весь тот запретный, но желанный и правильный мир. А ведь взглянуть на неё… И нет в этом мире правильного ничего — на ней отразился тот поцелуй войны, от которого он не смог избавить их. Разве может он гордится тем, что вытянул её из заточения тьмы и безнадежья, когда она расплачивается за начало войны и дни в темноте каждый день, прожитый ею после. Столько кошмаров на долю истерзанного сознания, которое уже никогда не станет прежним. И после мира в сознание будет жить война, от которой не избавиться. Останется страх, отравивший его, и он будет постоянно напоминать о себе, стоит только осмелиться забыть пережитое прошлое. Каин не пытался переубедить её в обратном и подарить надежду на то, что даже в темноте есть свет. Не пытался внушить ей что-то за гранью реальности и заставить её хотя бы на миг забыть об окружающем их разрушенном мире, о раненных и убитых. О солдатах, что прямо сейчас отдают жизнь за идею, не думая о том, что сражаются они не за мир, а за чужие желания получить как можно больше выгоды от этих кровавых распрей.