Страница 74 из 124
Одну слабость я не могла себе простить – я осознанно подпускала Влада все ближе и ближе к себе. Он не сдержал обещания и навещал меня поначалу через день, затем, не видя сопротивления и колких нападок с моей стороны, стал заходить «на чай» каждый день и не по одному разу. И довольно скоро я стала позволяла ему оставаться ночевать у меня.
Не знаю, что именно послужило тому, что я за такой короткий срок сдала свои оборонительные позиции – то ли боязнь сойти с ума от депрессии и одиночества в эти сырые и ветреные дни октября, то ли изменившийся перед родами гормональный фон сделал меня такой слабой и нуждающейся хоть в чьей-то теплоте.
Кроме того, ночами мне стало невыносимо страшно спать одной в доме, кошмары одолевали почти каждую ночь. Я просыпалась в холодном поту и, еще некоторое время скованная цепкими объятиями страха, не могла даже пошевелиться, что в положении женщины, у которой размер мочевого пузыря сжался до размера теннисного шарика, было крайне невыгодно.
Таким образом, у меня не осталось сил сопротивляться присутствию Влада. Более того, я начала привязываться к нему как-то по-новому, и он это чувствовал. Влад постоянно повторял, что это ребеночек растопил лед в мамином сердце по отношению к его папке, и за это он ему безмерно благодарен. При этом он всегда нежно поглаживал мой живот и пытался уловить движения малыша в знак подтверждения своих слов. Я так истосковалась по настоящим живым эмоциям, что вечный моральный подъем и воодушевление Влада меняли мое настроение к лучшему и придавали сил.
В день родов, которые начались немного неожиданно – на две недели раньше предполагаемого срока, – Влад отложил все дела. Лично проводил меня в медблок и не отходил все долгие двадцать часов родов. Это он не позволил врачам сделать кесарево, твердо заявив, что мы будем рожать сами. Именно мы, потому что дышал и потел он вместе со мной. Выдавливать из меня ребенка в кульминационный момент он также вызвался сам. Вне всякого сомнения – Влад родил бы за меня, если б у него была такая возможность.
Потом, когда он заговаривал о втором ребенке, я отмахивалась и говорила: «Почему бы тебе самому не родить? Неужели твои профессора не способны на такую мелочь, как наделить мужчину детородными функциями?» На это он с серьезным видом отвечал, что затеял всю эту «программу» вовсе не для таких «мелочей», а для борьбы с неизлечимыми болезнями, включая бесплодие у женщин, с природными катаклизмами, войнами и ради спасения человечества в целом.
Малыш, долго сопротивлявшийся появлению на свет, родился крепким и здоровым голубоглазым блондином. Да, это оказался мальчик. Глаза – отца, а в кого белокурые локоны – непонятно. У Влада волосы были темно-русые, но все же немного светлее моих. Влад предложил назвать сына Андреем. Возможно, в чью-то честь или по какой-то другой причине – мне это было неизвестно. Но само по себе имя мне нравилось и я не стала спорить. В конце концов, не имя красит человека, а человек имя, так я всегда считала.
Далее понеслись счастливые дни и ночи, пусть иногда и бессонные. Я даже не представляла, что буду так счастлива, и больше не смела грешить на скуку и одиночество. У меня был Андрюша, и он заменял мне целый мир. Только одна мысль омрачала мое счастье – я боялась, что сыну придется расти в этом нестандартном мире, и он никогда не сможет жить в нормальном обществе, никогда не увидит ничего, кроме этой базы. Я делилась своей тревогой с Владом, но он убеждал меня, что настанет день, и мы откроемся миру и вернемся в общество нормальных людей, но спешить тоже нельзя. А пока ребенку и здесь хорошо – природа, свежий воздух.
Влада я снова попыталась отдалить от себя, как только вышла из «роддома». Теперь мне был никто больше не нужен, а тем более он. Я пыталась расставить приоритеты, говорила ему, что наличие общего ребенка не делает нас семьей. Но на этот раз он был непреклонен:
– Тебе стоит забыть наконец про все свои капризы и эгоизм. Я во многом потакал тебе в последние месяцы, дал достаточно времени прийти в себя, подготовиться к новой жизни, побороть все призраки прошлого. Ребенку нужны и мать, и отец, и мы с тобой обеспечим ему полноценную любящую семью! – Обозначив свою бескомпромиссную позицию, Влад уходил в лабораторию, оставляя меня наедине с моими мыслями.
Этого и следовало ожидать, вернулся прежний Влад – властный и непреклонный, не терпящий никаких возражений. Впрочем, я недолго печалилась, Андрюша рос, и все невзгоды, случившиеся со мной, не казались такими уж страшными. Даже жизнь под одной крышей с Владом не могла омрачить моего счастья. Влад был сдержан и иногда суров со мной – видимо, глубоко внутри него засела обида за прошлое. Меня такое сдержанное общение, в принципе, устраивало. Зато все эмоции Жданов выражал в общении с сыном. Отцом он был замечательным, тут придраться было не к чему. Со временем я даже научилась уважать его за это.
Я была покорна, не выражала никаких недовольств, не предъявляла претензий. Нет, я не смирилась. Скорее это было затишье на неопределенное время. Насчет «призраков прошлого» Влад ошибался, они не отпускали меня. Не было и дня, чтоб я не погрузилась в воспоминания о Жане, ни дня без надежды на счастливое воссоединение с ним. Однако бдительность Влада мне удалось притупить очень хорошо. Со временем он стал более мягок и спокоен, он действительно верил, что из нас получится настоящая семья.