Затмение

В день побега, с самого утра, как только Жданов выпил свой кофе и покинул коттедж, я сразу же занялась нехитрыми сборами. Побросав самые необходимые вещи в небольшую мешковатую сумку на молнии, я принялась нетерпеливо расхаживать по дому в поисках того, что могло бы оказаться незаменимым в нашем рискованном мероприятии. Порывшись в столе Влада, я обнаружила несколько пачек пятитысячных рублевых и стодолларовых купюр. Неудивительно, что Влад не хранил их в сейфе. Кто на этой базе мог позариться на деньги? Радуясь столь удачной находке, я без лишней скромности сгребла несколько пачек и, распихав их по карманам своей единственной походной сумки, бросила ее в дальний угол шкафа.

Побег был назначен на полдень. До заветного момента оставалось не более сорока минут, и теперь я с уверенностью могла утверждать, что готова. Однако руки мои все равно непрерывно теребили подол легкой туники, а взгляд не отпускал минутную стрелку круглых настенных часов.

До вертолетной площадки было ровно три минуты ходьбы, поэтому без пяти двенадцать я вернулась в спальню, чтобы извлечь из шкафа собранную заранее сумку.

Повесив на плечо свой легчайший багаж, я в последний раз взглянула в зеркало, оглядела спальню и с удовлетворением подумала о том, что больше никогда сюда не вернусь. Но в этот момент за моей спиной раздался глухой щелчок. Обернувшись, я обнаружила, что дверь в спальню закрыта, хотя я, кажется, оставляла ее распахнутой. Что это было? Сквозняк? Чтобы скорее развеять страшные подозрения, я кинулась к двери и дернула за ручку. Заперто. Не может быть. Еще минуту назад в коттедже никого не было. Прислушалась. За дверью тишина.

По чьей-то злой воле или по недоразумению я оказалась запертой в спальне. Время неумолимо утекало буквально сквозь пальцы. Неужели все сорвалось? Неужели вертолет улетит без нас? Или без меня? Я судорожно искала в ящиках прикроватных тумбочек хоть что-то, чтобы отпереть дверь, – ничего, ни одного тонкого длинного предмета. Я в очередной раз подошла и дернула дверь. Открыто! Странно. Но сейчас не до размышлений, надо скорее бежать на вертолетную площадку. Я неслась что есть мочи. Как тогда, год назад, когда мы втроем убегали от взрывной волны. Но теперь я была одна. Я слышала, как громко шумит вертолет. Он здесь! Скоро все кончится и мы окажемся втроем вдалеке отсюда, от ненавистного Влада. Мой Жан пока не понимает меня, осуждает мои действия, но я уверена – со временем он все простит и поймет. Главное, что мы будем вместе – неважно, где мы будем жить, неважно как, теперь это все уже так неважно, лишь бы выбраться отсюда.

И вдруг перед моими глазами предстала картина, от которой мое сердце похолодело. Вертолет, наша общая надежда на светлое будущее, уже парил в воздухе. Я видела взволнованное лицо Жанны. Она открыла дверь вертолета и, высунувшись из кабины, принялась что-то громко кричать – но я не могла разобрать ни слова. Между тем жужжащая машина поднималась все выше, унося Жана и Жанку все дальше и дальше. А может, Жан остался? Я не видела его в вертолете, кричала только Жанна. От отчаяния я упала на голые колени, больно ударилась об асфальт вертолетной площадки и зарыдала от боли душевной и физической одновременно. Подняла голову и увидела лицо Жана, показывающегося из-за Жанкиной спины, он тоже что-то кричал и махал руками. На секунду мне стало страшно, что они выпадут из кабины с такой высоты. Так я смотрела им вслед, стоя на ободранных коленях, пока вертолет не превратился в маленькую черную точку в небе, пока совсем не стих шум вращающихся лопастей.

Наступила полная тишина и покой. Майское солнышко согревало мне лицо, подсушивало слезы, деревья успокаивающе шелестели молодой листвой. Я спиной почувствовала долгий и пристальный взгляд. Обернулась. В нескольких метрах от меня стоял Влад, взгляд его был полон осуждения и, как ни странно, сочувствия. Я же собрала волю в кулак, резко поднялась и направилась в сторону корпуса, пройдя мимо Влада так, чтобы задеть локтем край его пиджака. При этом во взгляде моем, наверное, была вся та ненависть к нему, которая накопилась за последний год. Теперь я точно сгнию на этой базе в его неизменном обществе. Ведь он, видя, как только что с его базы – впервые за всю историю ее существования – был совершен побег, больше никогда подобного не допустит. Влад же резко остановил меня, поймав за руку, и сказал:

– Рит, мне правда жаль. Но жизнь продолжается, и поверь мне – все наладится. Пройдем сейчас со мной в одно место.

– Да пошел ты! – Мне так хотелось плюнуть ему в лицо, но воспитание не позволяло. – Теперь делай со мной что хочешь! Отведешь на промывку мозгов – веди! Мне теперь вообще больше незачем жить.

– Маргарита, как ты не поняла? Я никогда не причиню тебе вреда. У меня сюрприз для тебя. Очень жаль, что это событие омрачит его, но ты заслужила праздник.

Он издевается, он самый настоящий изверг! Он всерьез думает, что такое событие, как потеря смысла жизни, я буду отмечать?

Впрочем, мне уже было все равно. В подлости этого человека я убедилась достаточно давно. И мне приходилось жить с ним, спать в одной кровати, называться его женой на протяжении последнего года.

Но теперь все это тоже не имело смысла. Теперь ничто не заставит меня быть с ним рядом.

Влад тем временем привел меня в ресторан, поддерживая под локоть, провел в обеденный зал. Там было темно. Но как только мы зашли, загорелся приглушенный свет. Заиграла тихая музыка – живой мини-оркестр. Зал был украшен воздушными шарами. В центре зала красовалась связанная из воздушных шариков цифра «25». Мое затуманенное горем сознание с трудом реагировало на внешние раздражители, и только голос Влада придал ясности представшей передо мной картине: